— Как вы знаете, мы с Клэри видели все по-разному. Боюсь, что моя версия покажется вам несправедливой.

— Я хочу услышать правду.

Джон Юстас, который уже давно понял, что лишь немногих людей можно назвать совершенно честными, подумал, что Сюзанна относится к их числу, как и Джеб. Его сердце сжалось от любви к женщине, которая вышла замуж за его внука. Теперь она входит в его семью.

Глядя вдаль, он начал говорить, осторожно подбирая слова.

— В ту ночь, когда я подобрал этого мальчика, я подумал, что никогда не видел более потерянного взгляда, чем тогда у Джеба. В первые часы я даже боялся, что он не выживет. У него было внутреннее кровотечение, — сказал Джон Юстас. Употребляя медицинские термины, он чувствовал себя увереннее. — И, возможно, разрыв селезенки. — Он не смотрел на Сюзанну, которая держала его за руку. — Слава Богу, в основном его ранения оказались всего лишь ссадинами и ушибами, за исключением переломов и двух великолепных фонарей под глазами.

— Он сказал мне, что Клэри за ним ухаживала.

— Ну конечно! — сказал Джон Юстас. — Что бы там ни думал Джеб, а это она доставила ему большую часть неприятностей, которые он испытал в детстве. — Губы его сжались. — К тому времени, когда Клэри исполнилось пять лет, я уже знал, чьи у нее гены, — несмотря на ее милую улыбку и нежный голосок. У меня всегда чесались руки отшлепать ее, когда она говорила: «Доброе утро, По-По!» — Он покачал головой. — Совсем как ее отец.

— А что случилось, когда Джеб выздоровел? — спросила Сюзанна.

— Джеб решил не отступать. Рассудка у него было не больше, чем у любого другого горячего шестнадцатилетнего мальчишки. Я всегда говорил своей жене, что ребята-подростки до двадцати лет просто ненормальные, а она еще спрашивала, что с этим можно поделать. Тем не менее, — продолжал рассказывать Джон Юстас, — я хотел бы быть рядом с Джебом в ту ночь, когда он проследил за Клэри, которая отправилась на свое очередное свидание с этим помощником шерифа — к тому времени он уже стал полноправным шерифом. — Он махнул рукой. — К несчастью, меня там не было.

Сюзанна вцепилась в его руку:

— Он… шериф…

— Нет, детка, — стараясь говорить спокойно, ответил Джон Юстас. — Шериф в этот раз его и пальцем не тронул.

— По-По!

Она в первый раз употребила его прозвище, но его это не обрадовало, как не радовали в последние три недели поездки с Джебом. В последние недели он не мог себя заставить даже посмотреть в зеркало.

— Клэри была с шерифом. На темной дороге в нескольких милях от дома. На заднем сиденье патрульной машины. Оба были совершенно голые — прошу простить за такую подробность. — Он помолчал. — И Клэри была сверху.

— Она занималась с ним любовью? — глядя ему в глаза, спросила Сюзанна. — Вы хотите сказать, что он не…

— Не насиловал ее? — Джон Юстас сухо засмеялся. — Он никогда не дотрагивался до Клэри без ее на то согласия. Мне жаль, что я испортил ваши представления о моей внучке.

— Я просила сказать мне правду, — ответила Сюзанна, — но такое очень трудно представить.

— Потому что она никогда не поворачивалась к вам плохой стороной. Клэри была эгоистичной девочкой и еще более эгоистичной женщиной. Я подозреваю, что она не хотела, чтобы вы с Джебом когда-либо встречались. — Он взял Сюзанну за руку. — Клэри умела восстанавливать людей друг против друга. Своего отца против Джеба. Свою маму против своего папы. Вашего отца против моего внука. И вас…

— Она, наверное, чувствовала, что мы с Джебом понравимся друг другу.

— Возможно, она чувствовала, что он вас полюбит. — Не опуская глаз, Джон Юстас почувствовал, как Сюзанна гладит его руку. — Наверное, она знала, что Джеб будет любить вас сильнее, чем любил ее или кого бы то ни было другого.

— Даже Рэйчел?

— Эту девушку он тоже любил, но еще юношеской любовью. Когда он увидел, что она умерла, — старый доктор посмотрел ей в глаза, — от ужасной вещи, которая называется «плацента превиа» (это когда плацента раньше времени выходит, вызывая сильное кровотечение, которое буквально топит ребенка в крови), в нем что-то застыло… до тех пор пока он не встретил вас.

— Так вот почему он так боится за меня и за этого ребенка. — Сюзанну передернуло. — О Джон Юстас! Должно быть, Клэри чувствовала, что я тоже его полюблю.

— Я думаю, что вы можете на это спорить.

— И как же она могла так лишать его счастья?

Это был нелепый вопрос. У Джона Юстаса ныло бедро, ныло сердце. Он сделал все, что мог, и теперь весь остаток жизни будет жить, зная об этом.

— Джеб никогда не понимал моей неприязни к Клэри, так же как я не мог понять его привязанности к ней. Разве что она до самого конца не показывала ему своей подлинной натуры. После того как он застал Клэри с шерифом, я увидел по его глазам, как он переживает ее предательство. Я думаю, именно это больше всего потрясло Джеба. Солгав, Клэри обрекла его на избиение. И вскоре именно это, вероятно, толкнуло его к Рэйчел — его первой любви.

— Спасибо за то, что все мне рассказали, — прошептала Сюзанна.

Посмотрев в сторону, она увидела, что к ним уверенной походкой направляется Джеб, впервые за весь вечер оказавшийся один.

В своем преклонном возрасте Джон Юстас знал, что гордость за другого человека и радость за него могут вызывать слезы на глазах. Он ближе наклонился к Сюзанне:

— Я чувствую зависть. Пожалуй, мне лучше уйти и поискать другую бутылку апельсинового сока, пока кто-нибудь не подмешал в него водку.

— Джон Юстас!

С трудом поднявшись на ноги, он посмотрел ей в глаза:

— Да, детка.

— Я горжусь тем, что вошла в вашу семью.

Эти слова пронзили его, словно скальпель.

— Надеюсь, что так будет всегда, мисс Сюзанна. — Когда к ним подошел Джеб, старик добавил: — Вы только позаботьтесь о моем любимом внуке… и о первом правнуке.

— Обязательно.

— Что все это значит? — Джеб пристально посмотрел на Джона Юстаса, протянувшего руку к своей палке. — Сначала ты монополизируешь мою женщину, а затем, когда тебя поймали, убегаешь?

Он видел, как они разговаривали. Возможно, и слезы тоже видел.

— Беременной женщине нужно отдыхать. Надеюсь, что ты наконец пришел в себя после всей этой кутерьмы и собираешься отвезти леди домой.

— Так оно и есть.

— Тогда мое присутствие становится ненужным.

Вероятно, кое-что заподозрив, Джеб посмотрел на него еще внимательнее. Джон Юстас обменялся взглядами с Сюзанной, молча попросив ее не подтверждать предположение Джеба, что утром дедушка уедет.

Глядя то на нее, то на Джеба, старик старался запечатлеть в сердце их образы — для будущих одиноких ночей в Эльвире, когда он останется наедине со своими воспоминаниями, со своей болью. Он сжал широкое плечо Джеба, и внук подал ему трость.

— Твоя брачная ночь уже почти закончилась, — сказал Джон Юстас. — Тебе не кажется, что с этим нужно что-то делать?

Отойдя прочь, он думал о том, что уже видел любовь, сам испытывал это чувство — сначала в молодости, затем в течение сорока лет своего брака, — но он также испытывал и печаль, и горечь утрат и теперь надеялся, что больше ему не придется терять никого из тех, кто ему дорог.

— Я что, сам с собой разговариваю? — услышала Сюзанна слова Джеба.

Она лежала рядом с ним в одной из спален Бриз Мейнард, и свет заходящей луны серебрил их обнаженные тела. Сюзанна улыбалась. Даже после разоблачений Джона Юстаса она не переставала улыбаться. Она улыбалась бы даже в том случае, если бы вокруг бушевал ураган. О Клэри она подумает потом.

— Я не сплю.

Не в состоянии больше ждать и как бы желая завершить то, что начали в Нью-Йорке, они занялись любовью прямо по дороге домой в лимузине, почти полностью одетые. Приехав, они, смеясь и целуясь, стали не спеша подниматься по лестнице, на ходу снимая одежду. Еще поцелуй, еще несколько ступенек. Его запонки из оникса и плиссированная рубашка, ее кремовое платье. На лестничной площадке Джеб прижал ее к перилам. Опять поцелуи, пока он возился сначала со своими брюками, потом с ее шелковым бельем и чулками. Когда они, уже голые, добежали до кровати, Джеб вошел в нее во второй раз.