— Коуди! — Сюзанна потянула его за волосы, но он только застонал.

— Я думал, мы уже говорили о том, как меня зовут. — И Джеб сосредоточил свое внимание на правой груди, поцеловав ее в точно такое же место. — Может быть, когда-нибудь ты сделаешь здесь еще одно такое же — ради меня, — прошептал он, лаская губами шелковистую кожу.

— Но мы не… не будем…

— Сначала я был готов с тобой согласиться. — Джеб ткнулся носом ниже ее груди и стал спускаться вниз. Его дыхание, как и дыхание Сюзанны, было прерывистым. — Я бы… сказал тогда, что все, чего хочу… это поцеловать тебя, — он скользнул вверх и прижался к ней всем телом, — прикоснуться к тебе языком. Что я хочу, чтобы ты стала такой же мягкой, как я твердым. — Он осторожно просунул внутрь нее палец. — Господи, да ты совсем мокрая.

— Коуди…

— И я был не прав. — Он передвинулся еще выше, взял руку Сюзанны и положил ее на себя. — Я не просто хочу оказаться в тебе. — Он начал медленно входить в нее, по дюйму за одно движение. — О Боже! — Он опустил голову на подушку рядом с головой Сюзанны. — Как видишь, я положил начало…

Сюзанна обхватила его ногами, впустила в себя, и он начал двигаться — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Ритм их движений, их запахи — запах бренди и кожи, запах желания и дорогого шампуня, которым пользовалась Сюзанна, — все слилось воедино…

— Коуди… Джеб!

— О, Сюзанна! — страстно воскликнул он. Джеб двигался до тех пор, пока она не почувствовала, что больше не выдержит этого обоюдоострого совместного удовольствия, а он двигался еще и еще, сжимая руками ее бедра. Голос Джеба, превратившийся в хриплый шепот, продолжал упрашивать, умолять. Волны огромного и близкого наслаждения нарастали. Затем все мышцы Джеба напряглись, к нему присоединилась Сюзанна, и оба затрепетали в судорогах наслаждения, обрушившегося на них, словно звездный душ с небес.

Весь остаток ночи они любили друг друга. Это называлось именно так — любовь. И с ее стороны, и с его.

Джон Юстас остановился перед полуоткрытой дверью спальни Сюзанны Уиттейкер. Сквозь щель можно было увидеть только льющийся в окна солнечный свет. Испытывая некоторую неловкость, Джон Юстас слегка вытянул шею, стараясь рассмотреть, что делается внутри. На этот раз он увидел смятую постель и загорелую мускулистую руку, которая явно не могла принадлежать мисс Сюзанне. Конечно же, Джон Юстас уже знал, что кровать Джеба пуста.

Улыбнувшись про себя, старик, который даже в таком возрасте оставался романтиком, повернулся и пошел прочь. Он представлял себе лежащие рядом две головы, сильную руку, обнимающую хрупкую женщину; сплетенные вместе две пары ног — одни длинные и стройные, другие длинные и мускулистые, со шрамом на колене в виде полумесяца, добытым его внуком в шестилетнем возрасте при исследовании дедушкиного скальпеля.

Наконец температура у него спала, а легкие дышат нормально.

Джону Юстасу пора возвращаться в Эльвиру. Он поставил на ступеньку сначала одну ногу, затем другую, поморщился от жгучей боли в левом бедре. В последнее время с утра оно всегда болит, но будь он проклят, если заменит сустав на пластмассовый. Не желая будить любовников, Джон Юстас направился на второй этаж.

Несмотря на все их споры, несмотря на все разногласия, ему нравится Сюзанна Уиттейкер. Как говорится в рекламном лозунге страховой компании, он оставляет Джона Юстаса Борегарда Стюарта Коуди в надежных руках. «Что-то хорошее все-таки осталось и от Клэри», — подумал старик.

— Джон Юстас уехал, — сказала Сюзанна, прижимаясь губами к теплому плечу Джеба. Крепко обнявшись, они лежали под белым покрывалом. Солнце уже давно встало.

— Наверное, поехал домой, — пошевелившись, пробормотал Джеб.

— Он уехал на рассвете. Я слышала шум такси, к тому же нельзя сказать, что он тише всех спускается по лестнице. — Она помолчала. — Кажется, еще раньше я слышала, как он ходил возле двери.

— Шпионил за нами?

— Он проверял, где ты.

— Ну конечно! Проверял, как я усвоил уроки воспитания.

Он посмотрел на Сюзанну смеющимися, еще полусонными глазами, и она улыбнулась:

— Ну и как, усвоил?

— Так точно, мэм! Мама учила меня делать все, чтобы угодить леди.

Сюзанна дотронулась до его небритой щеки:

— Может быть, тебе это удалось, а может быть и нет. Во всяком случае, ты старался.

Он засмеялся тихим соблазнительным смехом:

— О, конечно. Особенно в душе.

Вспомнив об этом, Сюзанна поцеловала его в плечо. Этой ночью он намылил ее в ванной с ног до головы. Потом, пока он напевал ей на ухо, она тоже водила мочалкой по его спине, а затем неожиданно поддержала Джеба своим сомнительным сопрано. Она думала о том, как она могла столько лет прожить без этого человека. Человека, зарабатывающего на жизнь пением, но не утратившего желания петь просто так, от полноты чувств. Старательно помыв друг друга, они сразу принялись обниматься и целоваться, а затем прямо тут же занялись любовью. Когда Джеб прижал ее к кафельной стене, Сюзанна даже и не подумала протестовать…

И вот теперь она смотрела на него, чистого и загорелого, лежащего в ее постели. Контраст между типично женской обстановкой спальни и мужским телом Джеба был таким сильным, что от этого у Сюзанны захватывало дух. Как и от ленивой улыбки Джеба.

Он еще ближе придвинул ее к себе и легонько поцеловал в губы. Рука Джеба лежала на ее груди.

— Все еще набухшие? — спросил Джеб, когда Сюзанна поморщилась.

— Немного. — «В последнее время они постоянно набухшие», — подумала она.

Отстранившись, он долго и серьезно смотрел в ее лицо, до тех пор пока Сюзанна не смутилась.

— Я не сделал тебе больно, нет? — Она покачала головой. — Ты хорошо себя чувствуешь сегодня? Джон Юстас не раз отмечал твою бледность, и мне ты тоже кажешься усталой.

— Ты всю ночь не давал мне уснуть. — И ты всю ночь не давала мне уснуть, — повторил Джеб и снова поцеловал ее. Придвинув Сюзанну к себе, он перевел взгляд на свои бедра. — Смотри, что опять происходит.

— Неприятности, — пробормотала она и прижалась к нему теснее.

— Гм, там неприятности, здесь неприятности. Словно истина и первое впечатление.

— Словно испорченная богатая девушка и скромный дере…

— Деревенщина? — Покрыв поцелуями ее шею, Джеб присосался к нежной коже. Губы его были горячими, однако голос стал холодным.

— Я хотела сказать — скромный деревенский парень из Кентукки.

— Разве есть разница?

— Конечно. Не надо быть таким подозрительным. — Он втянул ее кожу чуточку сильнее, и Сюзанна вскрикнула. — Ты оставишь на мне отметку, Джеб.

— Значит, теперь «Джеб»? — Он провел языком по тому же самому месту, и Сюзанна расслабилась.

— Да. Думаю, что так.

Она почувствовала, что он улыбается, но сейчас Джебу явно не хотелось обсуждать, в чем их сходство и в чем различие. Приподняв ее подбородок, он с явным удовлетворением обследовал оставленную метку.

— Это немного похоже на сердечко. — Затем он вновь обнял ее и с мефистофельской улыбкой стал ждать, когда Сюзанна прижмет свои губы к его губам.

Когда она поцеловала его, Джеб принялся ее щекотать.

— Будешь называть меня деревенщиной, а?

Она взвизгнула.

— Ты извиняешься? — Рука Джеба переместилась к ее ребрам. — Извиняешься?

Сюзанна засмеялась, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, при этом нижняя часть ее тела только сильнее прижалась к телу Джеба. Его дыхание сразу сделалось неровным. Сюзанна изогнулась, отталкиваясь руками и ногами, но вскоре Джеб прижал ее ноги своими, а одной рукой удерживал за запястье. Смеясь и задыхаясь, она подставила свои губы для поцелуя, и вдруг почувствовала приступ тошноты.

— Пусти меня!

— Не отпущу, пока не накажу тебя, женщина.

— Джеб, пусти меня!

Ее отчаянный крик произвел впечатление. Поцелуй резко оборвался, Джеб отпустил ее руки, и Сюзанна пулей бросилась в ванную.