— Давай, Джеб!

— Сделай их, ковбой! — Наклонившись, Бриз дотронулась до его руки.

Ошеломленный Джеб секунду, показавшуюся Сюзанне часом, постоял в проходе, затем, как будто придя в себя, нагнулся, легко поцеловал ее в губы и на миг положил одну руку ей на плечо, а другую — на живот.

— Ты как масло, — шепнул он, — и бархат.

— Я люблю тебя. Иди, Джеб.

Гордый и торжествующий, он поднялся на сцену, и Сюзанна поняла, что никогда не любила его больше, чем сейчас.

Поблагодарив Бриз как соавтора, «Джерихо рекордс», свою группу и Джона Юстаса, «который всегда в него верил», Джеб посмотрел в зал, на Сюзанну:

— Надеюсь, многие из вас знают, что этот вечер для меня особый и в другом отношении. Для тех же, кто не знает, скажу, что четыре часа назад я женился и здесь в зале сидит моя новобрачная. — Луч прожектора ослепил Сюзанну. Снова раздались аплодисменты, с разных сторон послышались поздравления. — Спасибо, — пробормотал Джеб. — И тебе тоже, Сюзанна. — Он взмахнул своей наградой. — Теперь подождем, пока это шоу кончится, и тогда мы запремся в спальне, где я смогу тебе показать, как сильно я тебя люблю.

Сюзанна все еще продолжала краснеть, когда в конце церемонии Джеб последним из пяти награжденных премией «Горизонт» вернулся на сцену, чтобы спеть «Младшую сестричку».

— Я бы не стоял здесь сегодня, если бы не те, о ком я уже говорил, — особенно одна из них. — Он улыбнулся, и сердце Бриз учащенно забилось. — И в хорошие времена, и в плохие, и в этом году, и раньше рядом со мной была Бриз Мейнард. — Раздались аплодисменты, и улыбка Джеба стала еще шире. — Бриз, ты слишком долго стояла за кулисами. — Аплодисменты усилились; несколько человек громко выразили свое согласие. — Перед тем как мы закончим это шоу, выйди сюда и помоги мне спеть эту песню.

Шквал аплодисментов. Майкл Олсоп положил руку ей на спину.

— Он прав, — сказал Майкл. — Вас недостает на сцене.

У Бриз перехватило дыхание. Она не могла выговорить ни слова, не то что петь. Но Майкл толкал ее вперед, так же как и ухмыляющийся Джон Юстас, и, прежде чем Бриз успела понять, что делает, она уже шла к сцене. Джеб помог ей подняться к микрофону.

— Я знаю, что ты готова меня убить. Но я рискну, потому что видел твое лицо, когда ты пела, чтобы мне помочь, — пусть секунду, но видел. — Он подал сигнал, и группа заиграла первые такты «Младшей сестрички».

Музыка, слова… Это лучшее из того, что сделали они с Джебом. Теперь она это знала. Сегодня она видела его с Сюзанной, слышала, как они произносили слова клятвы, но не испытывала грусти.

Обнявшись, Бриз и Джеб пели песню о Клэри; его баритон идеально сливался с ее сильным контральто. Все было совершенно, а после того как Бриз потеряла свою группу и оставила карьеру певицы, она редко сталкивалась с совершенством. Когда отзвучал последний аккорд нежного дуэта, для которого Бриз написала прекрасную музыку, а Джеб — проникновенные стихи, зал стоя приветствовал их овацией.

Аплодисменты и приветственные возгласы слились в жесткий ритм, вбивая Бриз, словно гвоздь молотком, на то место, которого она достойна, туда, где она должна быть. Джеб вскинул вверх ее руку, в его левом ухе сверкнула бриллиантовая серьга. Сдерживая подступивший к горлу комок, Бриз вместе с Джебом поклонилась публике. Их плечи соприкоснулись, ее волосы водопадом обрушились на сцену. Но когда Бриз выпрямилась, отбросив своим знаменитым жестом волосы назад, она почувствовала, как почва все же уходит у нее из-под ног. Из глаз ее хлынули слезы.

Обняв Джеба, она крепко прижала его к себе:

— Спасибо, ковбой.

— Не стоит благодарности, Мейнард. Бриз…

— Не смей говорить, что жалеешь. — Вскинув голову навстречу приветствиям, Бриз поцеловала его. — В Атланте, в первый вечер нового тура, я это сделала, чтобы спасти тебя. Сейчас, — сказала она, — я сделала это, чтобы спасти себя.

Накрыв ладонью микрофон, Джеб посмотрел ей в глаза.

— Хорошо, что ты вернулась, — хриплым голосом сказал он. — Затем он убрал руку и, к полному восторгу Бриз, крикнул: — Бриз Мейнард, леди и джентльмены! Великая мисс Би!

Это было самой прекрасной песней, которую ей когда-либо довелось слышать.

Перед рассветом Джон Юстас сидел в дальнем углу гостиной и наблюдал за тем, как его внук представляет свою новобрачную нэшвиллскому музыкальному сообществу — или по крайней мере так казалось Джону Юстасу. Похожее на свадебный торт здание, в котором они сейчас находились, принадлежало, как сказал Джеб, известному продюсеру. После того как Джеб получил награду за лучший сингл и престижный «Горизонт», было уже невозможно ускользнуть, чтобы устроить настоящую брачную ночь.

Джон Юстас сейчас хотел одного — оказаться в постели. В своей постели, в Эльвире. До сих пор он никогда так долго не ездил вместе с Джебом по гастролям и в последнюю неделю уже сильно тосковал по своим родным холмам. Один лишь Бог знает, что испытывают его пациенты в руках этого молодого выскочки, который разъезжает по городу в своем сверкающем «БМВ», расточая белозубые улыбки.

Он посмотрел на свой стакан с апельсиновым соком. Бедро болело так, словно все присутствующие только что прошли по его ногам. А их тут было немало — нигде нет ни одного свободного места.

— Джон Юстас! — тепло позвал его голос Сюзанны. — У вас печальный вид.

— Скучаю по дому, — согласился он, радуясь тому, что она к нему подошла. — Я всегда говорил Джебу, что у меня нет его желания все время быть на виду, но он этого не понимает. И думаю, что не поймет. — Посмотрев на нее, он улыбнулся. — Я рад, что завтра оставлю его в надежных руках.

— Завтра? — повторила она.

— Мисс Сюзанна, это ведь ваш медовый месяц. — Оглядевшись вокруг, он сухо засмеялся. У какой-то женщины, стоявшей возле зеленых бархатных штор, платье съехало набок, обнажая грудь, из растрепанных волос свисала заколка. — Вероятно, вы можете переносить это безумие, которое мне напоминает пир во время чумы, я даже надеюсь, что вам такое нравится, раз вы вышли замуж за Джеба, но мне это не под силу. — Старик дотронулся до ее волос. — Я сегодня ночую в отеле. Если смогу хоть немного поспать, утром улечу домой первым самолетом. Мое благословение вам и моему внуку, и вечного счастья.

Сюзанна положила голову на его костистое плечо. Джон Юстас прижал ее к себе, наслаждаясь теплом ее щеки, прикосновением ее округлого живота. Одной рукой он держал Сюзанну за руку, другой гладил ее нежные кудри.

— Я еще не говорил: «Добро пожаловать в нашу семью»? — тихо, почти шепотом спросил он.

— Всего лишь десять раз. И каждый раз я была рада. А насчет семьи…

Мимо них, направляясь к бару, прошла какая-то пара, и Сюзанна указала Джону Юстасу на освободившееся в углу двойное кресло.

— Давайте присядем, пока есть такая возможность. Я должна кое-что у вас спросить перед отъездом.

Джон Юстас подчинился, но, когда он сел и отставил в сторону свою палку, бедро начало болеть еще сильнее — и не только из-за смены положения.

Услышав от Сюзанны «Я весь вечер думаю о Клэри», он не удивился. Он давно уже ожидал подобного разговора. Быстро и точно, подавляя собственные эмоции, Сюзанна передала рассказ Джеба о драке с шерифом.

— Джеб сказал, что, когда он выздоровел после избиения, он что-то увидел, но не сказал что. Я думаю, что именно это в конце концов и отвернуло его от Клэри.

Она вопросительно посмотрела на Джона Юстаса, и он отвел взгляд в сторону.

— Вы мне расскажете? — спросила Сюзанна;

Он подвинулся в кресле. Боль с новой силой пронзила бедро.

— Это должен сделать Джеб.

— Это слишком болезненно. Я не хочу на него давить, Джон Юстас, — сказала она. — По крайней мере сегодня, а завтра вы уезжаете. — Сюзанна не стала добавлять, что неизвестно, когда они снова его увидят.

Он прислушался к звону бокалов, к доносящейся из соседней комнаты громкой музыке, к гудению голосов. Джон Юстас был рад, что в темном углу не видно выражения его лица.