Сюзанна не сводила глаз с женщины.

— Давай дадим ей что-нибудь. Я оставила кошелек в отеле, но я тебе потом верну деньги. — И, не дожидаясь ответа, Сюзанна устремилась вслед за женщиной. — Подождите!

Джеб полез было в задний карман, но затем остановился. Скользя по обледеневшему тротуару, он побежал к Сюзанне. Женщина остановилась, вид у нее был испуганный, вероятно, она думала, что ее поймали полицейские в штатском. Джеб взял Сюзанну за руку.

— Я не хочу просто так давать ей деньги, — сказал он.

Сюзанна посмотрела на него с осуждением.

— Мы поможем ей по-другому.

Нагнувшись, он встретил взгляд женщины и содрогнулся: ей ведь всего лет тридцать пять — сорок!

— Мэм, — сказал Джеб, — мы с подругой хотим купить вам горячую еду и кофе. Сегодня очень холодная ночь. Вы не составите нам компанию где-нибудь в тепле?

Сначала женщина не соглашалась на его предложение, возможно из гордости, — и ее пришлось уговаривать. «Ей нужно удовлетворить свою гордость», — подумал Джеб. Судя по ее виду, женщина совсем замерзала. Сюзанна предложила пойти в ресторан, где подавали блины, но Джеб отрицательно покачал головой, решив, что гамбургеры более подходящая еда для голодной женщины. Он считал, что так будет безопаснее, к тому же это простая американская пища.

Когда принесли заказ, женщина плотнее завернулась в свой грязный свитер и набросилась на еду. Чтобы доставить удовольствие Сюзанне, Джеб попытался поддержать беседу, но из этого ничего не получилось. Женщина не захотела даже сообщить свое имя. И хотя речь ее звучала довольно правильно, она явно не желала рассказывать о своей жизни, и Джеб ее хорошо понимал. Он сам был когда-то беден и знал, что бывают такие моменты, когда у человека ничего не остается, кроме гордости.

Сюзанна сопровождала взглядом каждое движение женщины. Когда та наконец отставила в сторону тарелку и начала собирать свои пожитки, Джеб потянулся за бумажником. Отдав гостье горсть двадцаток, он тем самым удовлетворил желание Сюзанны проявить милосердие, но сам остался недоволен. После того как они прошли три квартала, в ушах Джеба все еще звучали сказанные нищенкой невнятные слова, которые не были словами благодарности, а Сюзанна пыталась разобраться в том, что произошло.

— Я могу понять то, что ты купил ей поесть, — говорила она, — но неужели ты должен был отдать ей свой полушубок? Или мои перчатки?

— Живые больше нуждаются в милосердии, чем мертвые.

— Шекспир?

— Джордж Арнольд. «Милый старый учитель». — Они завернули за угол, почти бегом направляясь к отелю, и Джеб поежился от подувшего навстречу пронизывающего ветра. — Как ты понимаешь милосердие?

Изо рта Сюзанны вырывались белые клубы пара.

— Ты думаешь, что для меня это значит всего лишь выписать чек?

— А что еще это может означать?

Она напомнила ему о своей работе в благотворительных организациях.

— Я отдаю им всю свою старую одежду… — Сюзанна замолчала. — Это звучит как-то… мелко. Наверно, ты прав. Сначала, пожалуй, я собиралась, как это делала раньше, сунуть ей деньги, посмотреть с состраданием и пойти дальше. С сознанием выполненного долга. — Она посмотрела на Джеба: — Но ведь этого недостаточно, да? Получить налоговую скидку, выслушать слова благодарности… даже с готовностью выслушать чью-то печальную историю — этого мало.

— Да, — сказал Джеб.

— И при этом чувствовать себя в безопасности, зная, что тебе не придется так жить. — Сюзанна посмотрела на свои дорогие ботинки так, как будто увидела их впервые. — Наверно, я всегда избегала трудностей. Группы, с которыми я работала, приют для животных, где я всего по нескольку часов возилась с брошенными щенками… — Она подняла на Джеба смущенный взгляд. — Ведь это все не то, да? Отдавать деньги, в которых я не нуждаюсь?

— Как говорила моя мама, нужно чинить незаметно.

— Оберегая чужое достоинство.

— Да. — Он обнял Сюзанну за плечи и потащил ее к теплу и свету гостиничного номера, вновь думая о том, насколько они разные.

В гостинице, по-прежнему сокрушаясь в душе о том, как мало он сделал для бездомной женщины, Джеб обшарил все кухонные ящики. Он мог бы привести ее переночевать, но Бриз предупреждала, чтобы он был поосторожнее и не поддавался подобным импульсам. Осада, которую устраивали журналисты вокруг его дедушки, и набеги охотников за сувенирами на дом родителей почти убедили Джеба в том, что она права. Чувствуя, что внутри все заледенело — и не только из-за погоды, — он захотел выпить горячего шоколада, лучше даже с бренди. Порывшись в одном из ящиков, Джеб вытащил оттуда принадлежавший Бриз пакет с молоком и банку шоколадного сиропа, который купил для того, чтобы приготовить мороженое.

— Почему мы не вызываем бюро обслуживания? — спросила Сюзанна.

— Экономим деньги. — Он нахмурился. — Ты сама хоть что-нибудь делаешь по дому?

— Я сама о себе забочусь, — ответила Сюзанна. — Может быть, это единственное, что я умею делать.

Это был честный ответ, но Джеб даже не взглянул на нее. Он отнес поднос с едой в гостиную, к камину, в котором развел огонь, едва они вернулись в номер. Джеб подумал, что, возможно. Бриз права. Вернувшись домой сегодня утром и обнаружив в гостиной завтракающих Джеба и Сюзанну, она коротко выругалась. Разговор не получился. Вместо этого Бриз забрала из своей комнаты какую-то одежду, проинформировала Джеба, что концерт в Мемфисе отменяется, и исчезла в лифте, прежде чем он успел подняться на ноги. Наверное, побежала к Маку Нортону, предположил Джеб.

Еще одна неприятность. К чему винить Сюзанну? Сегодня она пыталась помочь чем могла, но в результате только углубила пропасть между ними.

Как будто прочитав его мысли, она появилась в дверях:

— Как ты думаешь, когда откроются аэропорты?

— Ты спешишь, дорогая? — Джеб жестом пригласил ее сесть возле огня.

Опустившись рядом с ним на кушетку, Сюзанна взяла предложенное им пирожное из запасов Бриз и сразу же задала вопрос, который ухудшил ситуацию еще больше:

— Коуди, что значит вырасти в большой семье?

— Ты хочешь сказать — в бедной? — Он помолчал. — Клэри тебе наверняка об этом рассказывала.

— Я спрашиваю тебя.

— Все время тесно, — сказал Джеб и засмеялся. Как будто стараясь ослабить напряжение, Сюзанна вторила его смеху. — Нет, я серьезно. Пока я не переехал в Нэшвилл, у меня никогда не было своей комнаты. Я всегда спал вместе с моим младшим братишкой. В нашем доме было всего три спальни. Трое девочек в одной комнате, трое — в другой. Мои родители превратили и гостиную в спальню, но там не было двери. — Джеб говорил, не поднимая глаз на Сюзанну, чтобы не видеть ее потрясения. — Наверно, тебе трудно в это поверить.

— Может быть. Но, пожалуй, мне хотелось бы жить в одной комнате с сестрой или двумя сестрами. Лежать по ночам без сна и не бояться теней на потолке или чудовищ под кроватью. Хихикать и загадывать на звезды. Мечтать о будущем. — Она встретила взгляд Джеба, и тот почувствовал, что у него внутри что-то дрогнуло, как тогда, когда он увидел маленькую татуировку в виде сердца. — Пока я не встретила Клэри, у меня не было ничего подобного. Я была так довольна тем, что мы все четыре года жили в одной комнате… что даже не отвернулась от нее, когда она вышла замуж за Дрейка.

Джеб встал на ноги и пошевелил уголья. Эти два дня он наслаждался обществом Сюзанны, под маской высокомерия обнаруживая в ней совсем другую женщину — добрую и ранимую. Безусловно, ему понравилось заниматься с ней любовью, однако Джеб отнюдь не был уверен, что поступил правильно. А если бы ей удалось разговорить его насчет Клэри, то Сюзанна, наверное, открыла бы аэропорт собственными руками — лишь бы убежать подальше от Джеба. Теперь он достаточно хорошо знал Сюзанну и понимал, какое мнение составила бы она по этому вопросу.

Поставив кочергу на место, Джеб повернулся, подошел к проигрывателю и поставил новый компакт-диск. Когда Джордж Стрейт запел «Амарильо утром», Джеб пригасил огни и посмотрел на Сюзанну тем взглядом, от которого его поклонницы начинали визжать и срывать с себя нижнее белье. Они могут заняться тем, что у них неплохо получается. Все остальное подождет до утра.