Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Афако, чувствуя неловкость, подозвал дочь.

— Ну что, все еще дуешься на отца? Нога очень беспокоит? Прости старого, не думал обидеть. Ты же знаешь, путь нелегкий… Не боишься ехать?

Она отрицательно покачала головой, все еще с недоверием поглядывая на отца.

Батрби притянул Залухан к себе.

— Истинная Нартион! Но учти, упрямица, если что — пеняй на себя! А теперь иди, готовься. Да не проспи… Чуть свет чтобы была на ногах. Ждать не будем…

Она, сияющая и возбужденная, подхватилась и, подпрыгивая на одной ножке, забыв про боль в коленке, выскочила в другую комнату, где, переживая за нее, томилась в ожидании мать.

— Мама, ура, я еду!

Едва первые лучи солнца позолотили макушку горы Стырхох, как все уже были на ногах. Навьючили на одну из лошадей два небольших хурджина с провизией, на другую усадили Залухан и двинулись в путь, ведя на поводу оседланных коней: дорога неблизкая, трудная, надо было щадить животных.

Шли молча.

Не очень-то разговоришься, когда больше косишь глазом на узкую тропиночку, которая то сбегает круто вниз, то, петляя над самым обрывом, ползет на гребень склона, чтобы через минуту вновь устремиться в глубокую лощину.

Залухан искоса поглядывала на хмурое задумчивое лицо отца, и в ней росло беспокойство. Она понимала, что отца все время тревожит вопрос: как удастся перейти реку Стырдон, если мост еще не восстановлен, а вода не спала? Неужели поездка не состоится, неужели ее, Залухан, вернут теперь, когда после стольких стараний и волнений все, наконец, уладилось?!

В этот момент послышался голос Батрби:

— Собраться ты собрался, Афако, ехать ты едешь, а скажи-ка на милость, плавать ты умеешь?

Вот и думай, что мысли нельзя читать на расстоянии!

Залухан показалось, что неожиданный вопрос застал отца врасплох. Секунду на его задумчивом лице играла растерянная улыбка, затем он взглянул на Батрби как-то сбоку не то виновато, не то укоризненно. Ответ был коротким и откровенным:

— Ей-богу, плаваю, как топор!

— Ты шутишь… — Батрби: невольно взглянул на Залухан, и нельзя было понять, чего было в голосе больше — удивления или растерянности.

— А ты?

— Я?.. — лицо Батрби расплылось в широкой улыбке. — Ей-богу, как Христос!..

На этот раз, видать, была очередь отца теряться в догадках. Он глубоко вздохнул.

— Ну, тогда считай — все в порядке… Слава Христу!..

Временами Залухан поглядывала вокруг. И сразу забывались все тревоги. Открывающиеся взору виды родной природы успокаивали. Слева вздымались зеленые бархатные склоны — луга с перелесками, переходящие в светло-коричневый кряжистый массив скалистого хребта. Справа, за бушевавшей на дне ущелья рекой, ощетинились чуть тронутые золотым багрянцем леса, а выше, подпирая прозрачную синь неба, громоздились фиолетовые уступы гор с белыми шапками на макушках.

Сойдя вниз по крутому изгибу тропы, они оказались на старой назикауской дороге, которая вскоре вывела их к берегу реки.

Сердце Залухан сжалось: так оно и есть, мост был смыт. Лишь по краям торчали из воды толстые дубовые опоры — немой укор слабости человека и безумию слепых сил природы. С толстой несущей балки бывшего моста, свороченной в сторону и закинутой дальним концом на огромный седлообразный валун, свисали к воде обломки набухших досок; они подергивались от напора струй.

Афако с тоской смотрел на бурный поток, на группу людей, должно быть, тоже путников, нерешительно топтавшихся по другую сторону реки, — те так и не решились на переправу и двинулись дальше, вниз по течению. Наконец он произнес, как бы рассуждая сам с собой:

— Стой, не стой — переходить надо…

— Да, — глухо откликнулся Батрби, сдвинув шапку на затылок и почесав лоб. — Один мудрец как-то сказал своему ишаку: думай, не думай, а в гору идти придется. Так и у нас… Но раньше надо переправить нашу маленькую упрямицу. Чуть выше по течению должен быть висячий мосток в теснине. Мы мигом.

Батрби на всякий случай вынул из видавшего виды кожаного хурджина длинную волосяную веревку, обмотал вокруг локтя, подхватил за руку Залухан, и они через минуту скрылись за ближайшей скалой.

Афако остался, с тревожным чувством глядя вслед ушедшим. Он стоял, не отрывая глаз от дальней скалы, из-за которой с бурлящим шумом вырывалась река. Вскоре на том берегу показалась тоненькая фигурка девочки.

Сразу отлегло от сердца.

Через минуту-другую вернулся Батрби. Он тоже первым долгом поискал глазами девочку на той стороне и удовлетворенно кивнул головой.

— Ну, что ж, начнем, пожалуй.

Они поднялись по берегу метров на сорок-пятьдесят выше, разулись, скрутили вещи в один тугой узел, который Батрби привязал поясным ремнем к голове. Проверили еще раз сбрую.

— Ты чуть пережди, Афако, — подведя коня к самой воде, бросил через плечо Батрби. — Если все будет идти нормально, следуй за мной. Только смелее. Плыви наискосок, забирай правее и правее. Ну, мы пошли. — Он чуть задержался и, хлопнув коня ладонью по крутому дрожащему крупу, увлек его в бурный поток.

Подхваченные быстриной, они сразу же по горло скрылись в волнах. Лошадь, высоко задрав голову и громко, испуганно храпя, быстро неслась по течению. Рядом, чуть сзади, с необычной «чалмой» на макушке, плыл Батрби.

Афако на миг показалось, что вода несет их на пороги. Но секунда, другая, и он облегченно вздохнул. Лошадь как-то неловко дернулась, словно обо что-то споткнулась, и они выскочили на пологий берег.

Батрби поднялся на гребень и, обернувшись, взмахом руки показал куда-то влево. Афако понял: заходить надо еще выше.

Ах, страхи, страхи… Как понятны и объяснимы вы до срока и как мелки и постыдны после, как часто приходится краснеть за вас. А все оказывается просто. Вошел, проплыл, вылез… Да здравствует мужество, которое не вопрошает, быстра, глубока ли река!

Дальше дорога была менее опасной. Лишь раза два или три пришлось слезть с коней и пешком перебираться через завалы, обходить смытые участки дороги, преодолевая крутые подъемы и спуски, лесные чащи и каменистые русла притоков.

Солнце уже заходило за хребет, когда они миновали теснину. Дальше, за Куырфау, начиналось урочище Фарвджин.

Река, вырвавшись из узкого ущелья, как бы почувствовав раздолье, растекалась по всей долине, чуть замедляя бег, но часто меняя русло и доставляя жителям Хохгарона массу хлопот.

На ближнем островке из-за кустарника к самой кромке выскочил заяц. Стал как вкопанный. Сев на задние лапки, смешно подергал носом, почесал за ухом и будто подумал: «Ну, дела, попался косой…» Завидев людей, он вскочил и метнулся вдоль берега.

Всадники обогнули слева залитую водой низину… Дорога и здесь была местами смыта. Вновь пришлось пробираться сквозь чащу леса, подступавшего к самой воде. В нескольких местах путь пересекали чуть заметные тропы диких зверей.

Где-то впереди раздался конский топот, затем выстрелы и грозные окрики. Отраженное ближайшей горой эхо пошло гулять по глубокому ущелью. Залухан вздрогнула, недоуменно выглянула из-за широкой спины Батрби.

Путники подобрали поводья и настороженно молчали.

Раздумывать было некогда. Не желая искушать судьбу, Афако свернул коня с дороги, и они укрылись в ближайшем орешнике, густой стеной подступившем к самой обочине.

Батрби притянул к себе девочку, успокаивающе потрепал по плечу.

— Не бойся, Нартион, не бойся. Мы их не трогаем и они нас не тронут…

Через некоторое время опять послышалось цоканье копыт, фыркание лошадей. Сквозь листву хорошо просматривалась часть дороги. Из-за поворота показался человек в изношенной бурой черкеске с закутанной башлыком головой, кривоногий и низкорослый; в одной руке он держал ружье, а другой тянул за собой двух упитанных каурых волов. За ними, ругаясь и отчаянно нахлестывая кнутами медлительных животных, ехали два вооруженных всадника, также в черкесках и с замотанными головами. По всему видно было — это абреки: ограбили кого-то и торопятся скрыться в лесу.

86
{"b":"223384","o":1}