— Ну, я. И что? Поехали отсюда. Теперь можно и поторговаться. Но в одной машине с этим отбросом я не поеду!
— Как вы догадались? — Влад восхищенно глядел на Быкова.
И тот, радуясь возможности собраться с мыслями, поманил его за собой. Он вывел журналиста на мост, и показал за ограждение. Через давно ставшей вонючей канавой речку перебросили толстую черную трубу. А на ней огромными белыми буками было написано:
«БРОСАЙТЕ В РЕКУ ТОЛЬКО ТО, ЧТО МОЖЕТ СЪЕСТЬ РЫБА!»
— Вот тебе место, где бросают в реку. А вон тебе и кафе, которое бичи сделали своим убежищем. Понял?
Влад перевел взгляд с Василия на трубу, потом опять на него, и, пожав плечами, смазал момент торжества:
— Да хрен с ними, с бичами! Как вы догадались, что Димон и есть Гремлин?
— Ну-у, — недоуменно развел руками Быков. — Дедукция, милый Ватсон. Дедукция! Раз он все время болтался рядом со мной и дисками, то кем еще он мог быть?
— Какими дисками? — принял охотничью стойку журналист.
— Это другая история, — заторопился Быков, увидевший, что охранники, которых он от «Утки» запустил в обход, вдоль канавы, чтобы перекрыть бичам путь к бегству, тащат кого-то смутно знакомого.
Когда его подтащили ближе, Быков, уже исчерпавший лимит удивления на сегодня, только головой покачал. Представительный Семеныч, с которым они пили в квартире старушки Даниловой, ругался и махал на уже отпустивших его здоровяков черной тростью с белой рукояткой в виде дракона:
— Отпустите меня, мерзавцы! Я вам в дедушки гожусь! Совсем стыд потеряли! Старших не уважаете!
— Семеныч, утихомирьтесь, — попросил Быков. — Не такой уж вы и дедушка. Но мы все равно очень вас уважаем. А вы-то здесь какими судьбами?
Старший из охранников, явно радуясь, что и их улов оказался не лишним доложил:
— Там еще одна дверь, сзади. Он возле нее в крапиве прятался, подслушивал!
— Я? А что я? Ничего я не подслушивал! — кипятился, брызгая слюной, Семеныч. — Гуляю я тут! А что? Река, деревья, тень и отражения в воде. Красиво! Вон и рыбу даже ловят!
Василий оглянулся. Как ни странно, но старик был прав. Если зажать нос и проигнорировать призывающую захламлять речку трубу, местечко и в самом деле прелестное. Спокойная гладь воды меж уютных зеленых берегов. Хоть картину пиши. И даже рыбаки с удочками вдали.
— А запах как же? — удивился, с подозрением щурясь, сыщик.
— Какой запах? — удивился старик. — Нет никакого запаха!
— Семеныч... — печально попросил его Василий. — Не компрометируйте славный возраст враньем. Ну, не бывает таких совпадений.
— Какие еще совпадения?! Говорю же: гулял я тут! Увидел вас, и решил посмотреть, что это вы тут потеряли, А что, нельзя? Что теперь, погулять, где хочу, нельзя?
— Можно. Гуляйте, — вздохнул Быков.
Старики порой, как дети. Ничего он не трогал, а чашка сама разбилась. Но ребенку еще есть смысл объяснять, что чашки сами собой не бьются. А какой смысл тратить нервы на старика?
Никакого. Тем более, если он еще и запахов не чует.
Быкову подумалось, что если бы Семеныч не горбился и поработал с дикцией, то за пенсионера его принять было бы трудно. Но тут Димон, оказавшийся неуловимым хакером Гремлином, начал торговаться, и Василию стало не до Семеныча.
«Все вы гады» — без пробелов!
Димон настаивал, что рассказывать начнет только после того, как ему заплатят. И заплатят солидно. Влад уверял, что он сам такими суммами не распоряжается. Надо ехать к Шеремеху. Димон говорил, что приедет туда сам, ибо не желает видеть, а главное, нюхать, во что превратился его бывший учитель. На это Влад горячо уверял, что никак не может отпустить его одного.
И тут в спор вмешался водитель микроавтобуса.
Он сказал, что при всей его горячей любви к некой матери, он ни за что не повезет в «мерсе» этот полутруп с именем Абсент и запахом клопомора.
Видя, что дискуссия заходит в тупик, Быков подошел к Димону и почти прошептал:
— Ты учти: пока ты один знаешь все, то кое-кому есть смысл с тобой покончить. Очень большое искушение. А вот если ты хотя бы чем-то поделишься с ближними, убивать тебя уже смысла не будет. Чем больше знающих, тем меньше риска для каждого из них.
— Что именно вы хотите знать? — ухватил суть Гремлин.
— Пароль для дисков.
— А... Ну, ладно. Пароль: «все вы гады!». Но без интервала, восклика, русскими буквами на английском регистре.
— Как это? — удивился бесшумно возникший у них за спинами представительный Семеныч.
Димон-Гремлин молча отошел к Никрасову, уламывавшему шофера, а Быков проявил любезность и пригласил моложавого пенсионера с собой. Чтобы прямо на компьютере показать, как вводится такой пароль.
Но Влад, убедив водилу аргументом зеленого цвета, горячо попросил разрешить ему составить им компанию. Василий посомневался и согласился. То, что он сгоряча сказал Гремлину насчет числа посвященных и в самом деле не лишено смысла.
Запасясь едой и вином, Быков, Никрасов и Семеныч расположились в квартире старушки Даниловой.
Тот диск, который Быков пытался вскрыть самостоятельно, не подавал признаков жизни. «Проводник» показывал, что он пуст.
Сыщик осторожно вложил в СД-ром второй диск. Когда программа потребовала пароль, он набрал на клавиатуре, не переключая на русский шрифт, но по красным русским буквам:
«всевыгады».
Комп скрежетнул, застрекотал и выбросил на экран похожее на автомагнитолу, оконце «WINAMP» — программу, которую используют для слушания музыки. Василий поставил звук на максимум и нажал воспроизведение.
В динамике ноутбука послышался треск, потом знакомый любому телезрителю в России торопливый голос произнес:
«— Но вы не думайте, что я прощу вам ваши долги просто так... Вы и на прошлых выборах мне недешево обошлись.
— Но вы уже немало получили потом. И за то, и на будущее...»— вежливо, но с налетом высокомерия произнес другой голос.
Первого, Бирезовского, Быков и сам узнал. А когда заговорил второй, вопросительно посмотрел на Влада. Тот, заметно помрачнев, кивнул:
— Да, это явно Россиль. То есть, — поморщившись, тут же поправился журналист, — этот голос очень похож на голос нашего губернатора Россиля.
— Тише ты! — прикрикнул, стукнув тростью об пол, Семеныч. — Дай послушать!
«— ... Но я же не отказываюсь помочь, если мы сумеем договориться по основным пунктам, — захлебывался скороговоркой голос, похожий на голос БАБа. — Мне нужен титановый комбинат. Понимаете? Он мне нужен весь!
— Вы имеете в виду Верхнесалдинское объединение?» —огорченно уточнил голос, похожий на Россиля. — Об этом так, с кондачка не решить. Надо подумать, как...
— Особо долго думать некогда,— перебил БАБ, — именно теперь, когда страна со скрипом переходит от жизни по понятиям к нормальной, цивилизованной законности, самое время брать под контроль выжившую промышленность. Чтобы повысить ее эффективность и рентабельность, разумеется,
— Но это будет трудно, пока мэр Катеринбур-га — Чирнщкий! —воскликнул голос, похожий на губернатора. — Вы знаете, насколько он принципиален, и как щепетильно относится к госсобственности? Чирнщкий не даст ни копейки государственной украсть или использовать не по назначению! Да Чирнщкий за народное добро любому глотку перегрызет!
— Ничего, если грамотно подойти к этой проблеме, его можно отодвинуть от руля и скомпрометировать. Пока Кремль подбирает кадры не по уму и таланту, а по личной преданности главным чиновникам, у нас обосрать любого человека — раз плюнуть! Любой порядочный человек в этой стране отличается двумя особенностями: отсутствием денег и беззащитностью перед Кремлевской мафией.
— И все-таки, все решают выборы,— раздумчиво говорил голос, похожий на губернаторский.
— А у Чириецкого очень велик авторитет в народе. Его уважает не только весь областной центр, но вся область! Вообще я вам советую, когда вы, значит, делаете какие-то заявления... Просто немножко думайте, вам же жить... Я еще раз говорю серьезно. Я, скажем, завтра не буду губернатором, но вы все равно будете жить, правда? Вам встречаться надо, в глаза смотреть надо, правда? Я много таких видел, как вы, заканчивали они тем, что ничего у них не получалось...
