— А что это за тип, за диск и вообще чего ради, вся бодяга?
— Не могу знать. Но я так понял, что этот типчик что-то вынюхивал. Кажется, по заданию самого ЧАМа. И, похоже, вынюхал лишнее. Но о подробностях я не в курсах.
— А как бы мне побеседовать с этим типчиком?
— Так это... — смутился майор, — его, наверное, уже того. В расход пустили.
— Кто? Ваши? — удивился Метеор.
— Не, мы с этим уже не связываемся. Не те времена уже. Мы его, как Тешков велел, парням Россиля отдали. А они такие... На мордах написано: забрали, чтоб того. Замочить.
Если до этого момента Метеор еще сомневался: стоит ли случай с захватом какого-то москаля его внимания, то теперь всякие сомнения в существенности происходящего отпали. Он давно подозревал Тешкова в двойной игре. И ничуть не удивился тому, что тот помогает и команде губернатора.
Однако выходило, что Тешков опять его опередил, и ходячее доказательство его двурушничества уже онемело навсегда. Жаль.
Впрочем, даже от мертвяка уже есть немалая польза: благодаря нему — выяснилось, что мэр что-то затеял мимо своего ближайшего помощника. Тревожный знак. Но своевременный. Кто предупрежден, тот вооружен. Банально, но, как и всякая банальность, точно выведено.
—Слушай, майор. А как бы обнаружить: куда они этого... ну, того, кого вы задерживали... дели?
—Так это... Купальный сезон уже открылся, — простодушно поведал мент. — Так что он, скорей всего, утонул. Значит, в сводке будет. Не сегодня, так завтра. Всплывет, так сказать, хе-хе.
ГЛАВАV.ДАВАЙ МНОГО
Уральский пленник
Василий Быков прекрасно знал, что бандиты и менты любят маски не совсем одинаково. Преступникам они нужны всего лишь, чтобы избежать ответственности. А вот правоохранители помимо этого, пряча лица, еще и раскрепощаются. Бандюганам что, им просто: они знают, что поступают нехорошо, но делают это из-за трудного детства, от душевной незрелости или с похмелья. Менты же издеваются и мародерствуют по долгу службы. А нормальному человеку тяжело просто так, ни с того ни с сего, мордовать сограждан и покрывать негодяев. Врываться в офисы, ломать мебель, лямзить, что попадется, пугать до смерти беззащитных теток и мутузить ногами робких обывателей — тяжкая и опасная работа. Чтобы ее осилить, надо озвереть, а для этого самое лучшее — спрятать личико.
Когда в квартиру покойной бабушки Даниловой, топоча и вопя, что они милиция, ворвались типы в масках, опытный Василий первым делом рухнул на пол. А потом стал присматриваться и прислушиваться: менты это, или бандюганы. Для него это было важно, чтобы выбрать правильную манеру поведения. С некоторыми бандитами иногда удается найти разумный компромисс.
И судя про тому, что ворвавшиеся его почти не били, и не шибко стремились унизить, выходило, что это, скорее всего, бандиты. Распоряжался у них самый здоровенный. Он и взял Быкова за горло, когда его раздели догола и перевернули все в квартирке:
— Где диск, сука?
— Не знаю! Я его тут не нашел, — быстро отрапортовал Быков, стараясь не морщиться от запаха чего-то прогорклого с чем-то луковым, которым разило изо рта главаря.
— Врешь?
— Никак нет.
— Ну, пеняй на себя!
Его основательно, но без злобы и оскорблений, попинали. «Точ-но, он-ни не мен-ты» — дергаясь в такт ударам, думал сыщик. Помимо прочего, менты отличаются от бандитов тем, что сулят сгноить в тюряге. Эти про тюрягу и не заикались. Так что, ежась от боли, Василий радовался тому, что насилие скоро кончится, и тому, что узнал мимоходом.
Оказывается, в этой квартире он должен был найти какой-то диск. Уже кое-что.
Убедившись, что ничего нового они от Быкова не услышат, мордовороты велели ему одеться, натянули на голову мешок и куда-то потащили. Потом его везли, уложив на пол и поставив на спину свои ноги. Потом опять несли. Потом бросили на жесткое. Вдалеке лязгнуло, и минут тридцать было тихо. Он лежал на бетонном полу, который чуть заметно вибрировал, и думал о том, как ему, с одной стороны, повезло. Вот ведь, он бездельничает, полеживает, а его расследование в это время идет полным ходом. Ведь если его захватили, значит, он зачем-то нужен. Наверное, его станут о чем-то спрашивать. А поскольку те, кто его захватил, наверняка знают больше, чем он, то, расспрашивая его, они поневоле кое-что и расскажут.
Вот, уже рассказали, что в квартире должен был быть какой-то диск. Надо полагать, именно этот диск поддавшаяся соблазну старушка прихватила вместе с борсеткой погибшего депутата.
Еще выяснилось, что его контакты с помощником мэра контролировались. А еще, похоже, кроме двух уже известных ему сторон: людей мэра и людей губернатора — в этой истории участвует и кто-то третий. Кто-то же слямзил, судя по следам в пыли, то, что лежало в серванте. Скорее всего, этот самый диск.
Вдалеке лязгнуло, и к нему подошли несколько человек. Его опять пнули. Вероятно, у здешних аборигенов такой язык жестов — ногами. Нарочито гундосый голос произнес сверху:
— Ну чо, чмо? Колись, по-онял? Кто тебя на фатеру к бабке пос-сла-ал, ну?
Предотвращая новый пинок, Быков поторопился:
— Меня послал Константин Михайлович Павлов.
Над ним воцарилась недоуменная тишина. Вопрошавшие ожидали, что он станет молчать или отбояриваться, и горячее желание жертвы пооткровенничать их ошарашило. После паузы тот же голос прогундосил:
— А это хто ище та-акой?
— А это тот, кто меня туда послал.
— На кой?
— Эта бабка — его родня. Он просил кое-какие вещички забрать.
Его тут же пнули:
— Врешь, сука! Это тебя гад-мэр послал! Это ты на него, сука, шакалишь!
— И на него тоже, — охотно согласился Быков. — И чего?
— Тьфу!
— Харэ болтать. Надо кончать, падлу. Разнюхивать он тут у нас будет!
— А чего кончать-то? Может, просто проучим, да и хрен с ним?
— Не. Россиль жестко велел: кончать! — нарочито громко продолжал голос
— Мало ли чего он велел. Мокруха -то на нас, не на нем будет!
— Да ладно тебе. Жмуриком больше — меньше, какая разница? А за губером не пропадет! Плохо, что ли, он нам в прошлый раз забашлял?
— Ага, забашлял: всего пятьсот басов на троих.. Раз в кабак сходить. А пахали — целый день.
Ну, ты дуру-то не включай! Там делов-то было, на вэсэмпо подгрести, да мужичка отмутузить. Тоже мне, пахарь.
— А то нет? Мы сколько до этого вэсэмпо пилили и назад? Цельный день ушел!
— Харэ трепаться, пацаны, чо делать будем?
— Кончать! Пива хочу. Буксы горят.
— Погодим. Пусть расскажет, чо ему воще тут
надо.
Быков с понятным интересом вслушивался в дискуссию, но свое мнение обнародовать не спешил. Что-то ему подсказывало, что это чревато новыми пинками.
— Ну, кончим. А потом его куда?
— Куда — куда: придушим, на Исеть, и в воду. Пусть плавает.
— Не, вначале надо в него грамм триста влить. Будто он сам, по-пьяни.
Лязгнуло, и заорали одновременно:
— Атас, пацаны! Менты!
— Валим!
— А этот?
— Да хрен с ним! Топот. Тишина.
Новый топот, более увесистый.
С Василия сдернули мешок, посветили фонариком в лицо и ласково спросили:
— Ты кто такой?
— А вы кто?
— Мы — милиция! Спасли мы тебя, понимаешь? Можешь теперь радоваться!
Быков довольно неискренне улыбнулся. Искренне радоваться ему мешала смесь чего-то прогорклого с чем-то луковым, которой разило от здоровяка в мундире при майорских погонах.
Ангел-спаситель
Освободители быстро и доходчиво объяснили Василию ситуацию прямо на заднем сидении патрульной «лады». Почему-то она была разукрашена надписью «охрана» и номерами телефонов. Получалось, что он, конечно, может написать заявление о похищении. В свободной стране живем. Писать можно, что заблагорассудится. Но тогда, де, придется подробно изложить, где и при каких обстоятельствах его похитили, пройти экспертизу, а потом...
