— Я понимаю, — сдерживая раздражение, кивнул Метеор. Его всегда бесило чужое тугоумие, да и после общения с Барином человеколюбия не прибавлялось. — Но ведь сами-то они как-то это аргументируют? Для толпы?
— Для толпы они хотят, раз, мол, у нас, у города, нет денег на врачей и лекарства для пенсионеров, забрать их обслуживание на себя. Мол, это особая категория больных — у них и болезни специфические, и врачи нужны специальные. Вот они заберут у нас несколько больниц и поликлиник, и устроят там специализацию для старичья.
— А почему мы против?
Коллега недоуменно замер. Уж кому-кому, но Метеору-то такие вещи объяснять не надо.
Одна из трех самых главных тайн мэрии в том, что здравоохранение — это вовсе не дыра в бюджете. Медицина — золотое дно для тех, кто умеет использовать возможности. Во-первых, больницы — это территории, к которым подведены все коммуникации, и, как правило, в хороших районах. Во-вторых, это огромные деньги, якобы идущие на оборудование, лекарства и содержание коек, операционных и многого прочего.
В-третьих, это штатные расписания и зарплаты врачей. В-четвертых, это великолепные возможности для махинаций через медицинское страхование. А есть еще и в-пятых и в-десятых. Среди них немалое значение для орды чиновников Катеринбурга имеет возможность вроде бы «за так», а на самом деле — за счет той самой «толпы», иметь для себя и своих семей такое медицинское обслуживание, которое не снилось и миллионерам на западе.
Однако именно сейчас главное в ином. Стоит областному правительству взять медицинское обслуживание стариков под свое крылышко, мэрия потеряет четверть тех ресурсов, на которые перед выборами оплачивает критику этого самого правительства. И старики, отведав уважительного отношения, настолько избалуются, что их уже больше никогда не заставишь голосовать за Чирнецкого. Не дураки у губернатора в советниках. Знают, куда побольнее ударить.
Но объяснять это Метеору, будто учить дедушку кашлять. Однако ВэГэ молчал, требовательно глядя. И Клеменко смущенно пожал плечами:
— Ну, почему мы против... Так это ж сколько бабла мимо нас пойдет!
— Это-то я знаю. Как мы можем аргументировать свой отказ отдать обслуживание пенсионеров области?
— А-а... Так в том-то и дело, что... Черт его знает.
Метеор вздохнул:
— Ладно, пиши: передача обслуживания пенсионеров в подчинение области вызовет резкое сокращение числа врачей, которых и так не хватает. Во-вторых, резко сократится количество бесплатных лекарств. В-третьих, почти все услуги для пенсионеров станут платными. В-четвертых... Тут надо что-то забойное, чтобы они замучались оправдываться. Есть идеи?
Метеор прекрасно знал психологию толпы. Она любит, когда ей врут с размаха. Причем, чем круче ложь, тем больше ей веры. Клеменко в этом отношении был гораздо менее искусен. Но у него была домашняя заготовка:
— Есть смысл объявить, что Россиль это затеял для того, чтобы выбить под стариков деньги, а потом на эти бабки сделать себе омоложение, которое стоит полмиллиона долларов.
— Ого, круто. Но лучше не полмиллиона, а... Пусть будет семьсот сорок тысяч. Это и увесисто и конкретно. С этим все?
— Все. Во всяком случае, на первое время хватит. А там пусть сами придумывают, мы им что, мало платим?
— Сережа... Знаешь, я давно хотел тебе сказать, — набычившись, начал Метеор. — Мы очень ценим то, что ты делаешь. Шеф буквально сегодня говорил, что таких ценных кадров, как ты, у нас раз-два и обчелся.
Сергей чуть зарделся от удовольствия.
— Да ладно, чего там...
— Нет-нет, это лишь малая часть того, что ты заслужил. Но ведь мы с тобой совсем не в том положении, как другие. Как те же журналюги. Ведь, не станет Чирнецкого, эти писаки с таким же успехом получат свое бабло и от другого мэра, так? А вот нам с тобой, если мэр будет другой — капец. Так?
- Ну да.
— Поэтому надеяться, что они станут ломать голову над тем, как бы им половчее отстоять наши позиции, не приходится. Они будут халтурить. Из всех здешних писак только один Шеремех вкалывает не только за деньги, но и от души. И наше счастье, что у него мозгов маловато. А остальные просто халтурят, желая и выслужиться, и лишних врагов не нажить. Так что, друг, если мы хотим, чтобы было хорошо, надо все продумывать самим. Ведь проконтролировать, насколько точно отражены подготовленные нами тезисы, гораздо проще, чем заставить их самих придумать то, что нам надо.
— Да я что... Понятно.
— Вот и хорошо. Тут, кстати, вот еще какая история... Народ сейчас обозлен, сам знаешь. Он следит за нами и нашими семьями так, точно других забот у него нет. Вот, уже слушок прошел, что у твоей дочки, мол, какое-то такое растакое платье на бал?
— Да черт его знает. Эти с женой выбирали.
— Во. А момент такой, что нам каждую ерунду могут в вину поставить. Тут, мол, ихние дети без призора под машины лезут и без лекарств дохнут, а наши вон оно как, в богатых платьях гулеванят. Тебе оно надо?
— Я разберусь.
— Молодец. Теперь, что еще?
— Центральный рынок.
— О Господи, что там?
— Воруют. Мои подсчитали: они в месяц имеют не меньше двухсот тысяч зелени. А нам отдают меньше двадцати.
— Что ты предлагаешь?
— Надо менять директора. Если затянем, он нас к выборам вообще разденет.
От проблемы с Центральным рынком перешли к уличной рекламе. Эти щиты стоили копейки, но через лицензионные и архитектурные комитеты с рекламодателей удавалось драть три шкуры. Правда, некоторые считали, что шибко умные — и делиться не желали.
— А что у него на щитах? — спросил Метеор об одном из таких.
— Да фигня какая-то. Женские губки. Что-то шепчут.
— Помнишь историю с «Рубином»? — Это про бывший дом быта?
— Ну да. Так вот его новый хозяин открыл там клуб для элиты, а делиться не захотел. Аполитичный тип, не понимает, в какой тупик ведет и область, и Катеринбург банда Россиля. Ну, а потом перед его клубом вдруг появился пикет...
— А-а, помню! Православные против пидоров! А этот клуб, в самом деле, был для геев?
— Неважно. Главное, что из-за этих пикетов выручка у него упала раза в три, и он быстро всосал, кто его враг, а кто друг. Это к тому, что порой достаточно поднять общественность, и сразу ясно, кто в доме хозяин.
Потом пришлось раскидывать сетку затрат на прессу. Пока на ТВ удавалось сохранить соотношение 2:7 — два канала поддерживали губернатора и, соответственно, поливали мэра, зато наоборот, каналов, прославлявших Чирнецкого и поливавших губера — было семь. Но это стоило таких бабок, что если отдать всю выручку от рынков и даже прибыль от строительства, все равно не хватит.
Кое-как наскребя денег на прессу, перешли к вопросу о земельных отводах для нужных людей. Потом пришлось выбирать подобающий подарок для новых знакомств в Администрации. Потом распутали еще десяток узелков из жизни города, да так увлеклись, что на встречу с командиром ОБМОН Кунгусов опоздал аж на пятнадцать минут.
Моя милиция меня бережет
Чего Метеор не любил, так это опаздывать на встречу с теми, от кого в данный момент зависел. А от разговора с этим ментом сейчас зависело очень много.
Ресторанчик «Державный» был одной из гениальных придумок Метеора. Эталон элитарного сервиса и по-настоящему царской трапезы, славившийся запредельными ценами, он находился на задворках Волгоградского проспекта, и не имел никаких шансов выжить, если бы не одно-единственное обстоятельство.
В нем нередко кушал и угощал интересных ему штемпов сам вице-мэр Кунгусов.
Только из-за одного этого сюда стремились попасть все, кто так или иначе кормился, кормится или хочет кормиться от городского пирога. Именно здесь, а не в коридорах помпезного дома на площади в честь Кровавого воскресенья решалось: кто попадет на прием к Метеору, или даже к самому Барину, а кто зазря потратит время и деньги, умасливая чиновников-шестерок. Именно здесь, за столиками, обсуждались самые существенные подробности и решались судьбы. Именно здесь составлялись ходатайства и выносились приговоры, не подлежащие обжалованию. Именно здесь, а не в зале заседаний Гордумы распределялись миллионы, собранные с горожан.
