Приглашение сюда котировалось на уровне пяти тысяч баксов, но принести могло гораздо больше, если не проворонишь свой шанс
— Добрый день, — протягивая руку майору Зотину, Метеор одним взглядом оценил его новый, но дешевенький костюмчик и спесиво-опасливый проблеск в цепких вороватых глазках. — Простите, ради Бога, что опоздал.
— Ничо, я ж понимаю, — майор чуть приподнял в знак уважения мускулистый зад и тоже протянул огромную лапу. — Но меня ж здеся так приняли, что не в претензии!
— Вот и хорошо, — усаживаясь и взглядом давая знак официантке, улыбнулся вице-мэр.
Информация, доложенная о командире ОБМОНа референтом, полностью совпала с его личным впечатлением. Подкаблучник.
Кунгусов давно вывел теорию, что во всех мало-мальски развитых странах ХХ-й век выпестовал особую разновидность мужчин. Здоровые, способные швеллер узелком завязать, умные, нередко имеющие не один диплом о высшем образовании, они не боялись ни Бога, ни Ада. Они могли создавать империи и покорять космос, но тупели и становились мягче воска от одного косого взгляда вздорных существ в юбке. Своих жен. Или, как сам Кунгусов — дочерей.
И это происходило даже не от какой-то немыслимой любви, а просто в силу привычки подчиняться самому сильному. Впрочем, спецы-психологи называли это психологической зависимостью, сродни наркотической.
С роддома эти мужчины из взрослых видели вокруг в основном женщин — маму, медиков, нянек в яслях, воспитательниц в детских садах, училок в школах и вузах. И необходимость подчинения женщинам настолько прочно вошла в их менталитет, что ничего иного они просто не могли себе представить.
Так огромный тигр послушно прыгает сквозь подпаливающий ему усы горящий обруч всего лишь ради небрежной ухмылки с детства закабалившей его стервы. Еще когда он был беспомощным полуслепым щенком, она волтузила его, кормила или морила голодом, вбивая в подкорку, что она — сильнее, и что без нее он пропадет.
Причем мужчина, как сам Кунгусов, мог прекрасно осознавать эту зависимость, но поделать все равно ничего не мог. Просто те мужики, кто был поумнее, вроде Кунгусова, или повезучее, вроде него же, находили себе в качестве «наркотика» женщин, по крайней мере, с интеллектом выше среднего.
А вот майору Зотину не повезло. И мать у него — вздорная капризная перечница, которой лишь бы набить квартиру барахлом, причем не меньше, чем у соседей. И жена ей подстать ,все жизненные интересы которой сосредоточены на желании иметь машину, дом и тряпки не хуже, чем у школьной подружки, выскочившей замуж за мелкого клерка районной управы.
Поэтому разговор с майором ничего не решал, и был чистой формальностью. Но, тем не менее, его надо было правильно выстроить. В силу этого, Метеор, против своего обыкновения, не перешел сразу к сути, а предпринял обходной маневр:
— Вы не возражаете, если мы за едой поговорим о делах?
Майор с набитым ртом — соскучился, бедолага, на дешевых сосисках из бумаги и запаха мяса по мало-мальски нормальной пище — рьяно замотал головой. О делах он не возражал.
Вот и хорошо. А дело у меня к вам вот какое. Есть у нас в городе такое муниципальное предприятие «Гормаш», знаете? Формально, оно как бы городское, и подчиняется мэрии. А на самом деле, с помощью хитрых ходов, через обнаглевших энергетиков, власть в нем захватила банда губернатора. И вот теперь они, чтобы настроить народ против мэрии, саботируют ремонт теплосетей, понимаете? Зимой, когда будут выбирать мэра, народ от холодрыги обозлится, и вместо делающего все для блага города Аркадия Михайловича, выберет какого-нибудь молодого неопытного....
Майор, усиленно наворачивающий шницель по-венски (такое впечатление, что полуфабрикат был куплен в ближайшем супермаркете и лишь разогрет в микроволновке «Державного»), опять молча, но красноречиво закивал: он был согласен на все сто.
— Так вот, чтобы все-таки поторопить ремонт теплосетей, в частности — приобретение остро необходимых труб, нам надо как-то воздействовать на ставленника губернатора. Прекратить, короче, саботаж. Уговоры на него не действуют. Отсюда и моя просьба: у него есть племянник. Шустрый такой молодой человек. Наверняка, балуется наркотиками. Да и к милиции относится без должного почтения. Не могли бы, майор, ваши ребята с ним где-нибудь пересечься?
Исходящий слюной майор, не в силах обуздать свои жадно перемалывающие мясо челюсти, все также молча протянул огромную пятерню. И понятливый Метеор вложил в нее листок с именем и адресом, продолжая говорить в том же тоне:
— Ну, а мы в свою очередь... Я слышал, у вас есть жилищные проблемы? Конечно, двухкомнатная на троих,вы ведь с мамой живете, да? Это не есть гуд. Я думаю, что мы в течение ближайшего месяца могли бы решить этот вопрос, хотя... Между нами говоря, я не понимаю неприязни к себе вашего шефа. Нет, не из ГУВД, а, так сказать, по нашей линии — Тешкова. Разумеется, я понимаю, что вы должны были поставить его в известность о нашей встрече. И о моей просьбе касательно управляющего «Гормашем», понимаю, вам придется ему долго жить. Но вот, что касается варианта с квартирой.. Я бы не советовал. У Тешкова есть свои любимчики и не факт, что он захочет, чтобы именно вы в первую очередь получили новое жилье... Пусть чтобы не сглазить, это останется нашей маленькой тайной. Согласны?
— Уф-фф! — кивнул, отваливаясь от стола на жалобно заскрипевшую спинку стула, майор — Согласен. Моя квартира — это мои дела, так?
— Совершенно верно! — Метеор тайком покосился на швейцарские, за семьдесят пять тысяч долларов часы, и тут же убедился, что его чувство времени не подвело и на сей раз: зазвонил мобильник за пазухой у его собеседника.
Майор хватко, как пистолет на тренинге, вы хватил устаревший, большой и тяжелый аппарат:
— Алле?! Зотин на проводе!
В трубке раздался до боли родной голос женушки, и его широкое лицо почтительно окаменело.
Метеор, деликатно глядя в тарелку, отрезал кусочки рыбной котлетки. Он прекрасно знал способности своего референта, и представлял, что сейчас втолковывают майору.
Про то, что Тешков. — горазд только командовать, а вот вице-мэр может не только запросто улучшить их жилищные условия. Он и в дальнейшем, когда надо будет получить участок получше для строительства настоящей дачи, может помочь. И вообще: слушай, что тебе скажет Кунгусов, и приложи все силы, чтобы он остался тобой доволен.
Жена говорила, майор покорно внимал, хотя все эти слова уже ничего не решали. Метеор знал, что все было решено гораздо раньше.
Когда-то майор был курсантом Свердловского артиллерийского училища. Он гордо шел по плацу парадным шагом под плакатом: «Жизнь — России, Честь — никому!»
И она у него была, эта его Честь.
Однако вскоре Партия, Родина, Армия и супруга — вся дамская компания — очень быстро, четко и доходчиво объяснили, чего стоит эта честь.
И с младенчества привыкший подчиняться бабьим капризам, уверовавший, что все мужики-козлы, а посему должны слушаться женщин беспрекословно, бывший офицер стал тем, кем стал. Подкаблучником в погонах. Иного тем, которого с пеленок убеждают в их неполноценности, не дано.
Чему Кунгусов был искренне рад. В конце концов, три четверти избирателей Чирнецкого — как раз матери и жены таких, как у этих, покорных до тупости здоровяков. Что и вдохновляет.
Когда Зотин, засунув назад огромный мобильник, вытирал вспотевший лоб, вице-мэр будто бы ради вежливости спросил о главном:
— Ну, как дела? Как служба? Говорят, вы вчера какого-то москвича арестовали?
— Не, мы его только задержали. Шибздик в квартиру бабушки залез.
— Какой бабушки?
— А хрен ее знает... В общем, дело как было?
Тешков вчера дал команду; быть наготове возле дома по Фрунзе. Мы что, мы заняли позицию. Потом, он дал отмашку: взять мерзавца в квартире такой-то, и все там обыскать на предмет диска от компьютера! Мы это мигом. Все обшмонали. Шкета догола раздели, и чуть не наизнанку вывернули. Но диска не нашли. А потом, как и приказано, отвезли к себе, на базу.