И все же я знаю: многие в лагере не спят. Один зашевелится беспокойно, другой сядет, посмотрит-посмотрит и снова ляжет. В деревьях и среди скал вздыхает ветер, и вздыхает еще кто-то неведомый.

Я спросил Гиперида, будем ли мы утром хоронить мертвых, но он сказал, что здесь мы их хоронить не будем и постараемся поскорее добраться до города, чтобы похоронить их там, среди близких – если они у этих мертвых есть.

Итак, начну с ужина. Ио принесла мне еды и вина, хоть я уже успел поесть до ее прихода, и мы с ней разделили вторую порцию, удобно устроившись под высокой скалой и прислонившись к ней спинами. Над морем вставала луна, на берегу горели костры из плавника да темнели вытащенные из воды корабли.

Гиперид действительно кормил команду отлично, так что никто даже не заметил, что я уже съел свою порцию. Ио выдали ужин для нас обоих, и я еще разок поел, а Ио переложила все, чего не хотела сама, на мой подносик, так что, когда я осушил свою чашу, промокнул пальцы кусочком хлеба и опустил подносик на землю, еды на нем оставалось еще порядочно.

– Можно и мне взять немного? – спросил кто-то, и я оглянулся.

То, что я принял за камень на вершине скалы, оказалось головой женщины.

Поняв, что ее заметили, она спустилась оттуда и подошла к нам. Тело ее было обнажено, однако, хоть она была уже и не первой молодости (насколько я мог судить при слабом свете ущербной луны), все же двигалась грациозно и отличалась дивной красотой. Грива ее черных волос была необычайно густой и буйной.

Когда она подошла ближе, я решил, что это, должно быть, последовательница какого-то тайного культа, ибо, несмотря на отсутствие одежды, она повязала вкруг бедер – точно поясок стыдливости – змеиную шкуру.

– Возьми, пожалуйста, – сказал я и протянул ей подносик. – Можешь съесть все, если хочешь.

Она молча улыбнулась и покачала головой.

– Господин! – испуганно вскрикнула Ио и вскочила, глядя на меня во все глаза. Я спросил, в чем дело. – Но там же никого нет! С кем ты говоришь?

Незнакомая женщина шепнула мне:

– Может, отдашь мне свою рабыню? Коснись ее – и она моя. Коснись меня – и я стану принадлежать ей. – Говоря это, она почти не двигала губами. А произнося слова "я стану принадлежать ей", отвернулась и стала смотреть на луну.

– Господин мой, неужели здесь есть кто-то еще? Кто же? Я никого не вижу! – беспокоилась Ио.

– Какая-то женщина, – ответил я. – У нее черные волосы и что-то вроде пояска из змеиной шкурки.

– Она похожа на того человека, что играл на свирели?

Я такого человека не помнил и лишь головой покачал.

– Пойдем к огню, – жалобно попросила Ио и потянула меня за руку.

Женщина шепнула мне:

– Не бойся. Я не причиню тебе зла. Я пришла, чтобы кое-чему научить тебя, предостеречь…

– И девочку не тронешь?

– Девочка принадлежит тебе. Но могла бы стать моей. Что в этом плохого?

– Уходи, – велел я Ио. – Беги к костру и жди меня там, я скоро приду.

Она не заставила себя еще раз просить и улепетнула, как кролик из-под копыт боевого коня, подпрыгивая на бегу и мелькая среди камней.

– Какой ты эгоист! – упрекнула меня женщина. – Сам поел, а я хожу голодная.

– Ты тоже можешь поесть.

– Однако ты скор на язык, что уже неплохо, да и соображаешь довольно быстро. Увы, мне не прожевать твоей пищи. – Она улыбнулась, и я увидел, как в лунном свете блеснули ее зубы, маленькие и очень острые.

– Я и не знал, что бывают такие женщины! А что, здесь все женщины на тебя похожи?

– Разве ты не помнишь? Мы ведь с тобой уже встречались и говорили, – промолвила она.

– Нет. Забыл, наверное.

Она внимательно посмотрела мне в глаза и плавно опустилась на землю рядом со мной.

– Если ты сумел забыть меня, то, должно быть, немало с тех пор повидал.

– И ты именно это пришла мне сказать?

– Ах, – воскликнула она, не отвечая, – да ведь ты и лица моего не помнишь!

Я кивнул.

– Ну а все остальное действительно выглядит теперь несколько иначе, чем прежде. Да, ты прав. Я пришла сообщить тебе именно об этом. Но есть и еще кое-что. Поважнее.

Я смотрел на нее во все глаза, восхищаясь ее прекрасным телом и белоснежной кожей.

– Что ж, с радостью выслушаю тебя.

Рука ее ласково скользнула по моему бедру, однако была холодна как лед.

– Возможно, когда-нибудь мы с тобой… Хочешь меня?

– О да!

– Ну что ж – возможно, позже. Возможно, я и полюблю тебя. Когда ты оправишься от своей раны. А теперь мне нужно кое-что важное сообщить. – Она указала на луну в небе. – Видишь богиню?

– Да, – сказал я, – теперь вижу, хотя мне, глупцу, всего лишь мгновение назад луна напоминала простой светильник.

– Тень уже легла на ее чело, – продолжала женщина, – а через семь дней все ее лицо скроется в тени. И она превратится в богиню мрака, и ты узришь ее именно такой, если она явится тебе.

– Не понимаю.

– Я ведь знаю: однажды она уже приходила к тебе в обличье светлой богини – но тогда близилось полнолуние. И раз она сделала это однажды, то непременно явится снова, так что тебе полезно побольше знать о ней. А за очень небольшую дополнительную плату я могу поведать тебе куда больше… и все это очень важные вещи…

Я не спросил, какова цена этих сведений. Я ее и так знал. И женщина это понимала.

– А можешь ли ты без моего разрешения заполучить девочку? Неужели можешь? Даже если она будет сидеть у самого костра и со всеми вместе?

– Я могу ее взять, даже если она сядет прямо в костер.

– Такую цену я никогда платить не стану.

– Учись быть мудрым, – сказала она. – Знание дороже золота.

Я покачал головой.

– Для меня любые знания слишком недолговечны; они исчезают в тумане, тают, как далекое эхо.

Она вскочила, сердито стряхивая пыль с колен и бедер – точно оправляла одежду, как это делают все женщины.

– А я-то хотела дать тебе знания! Ты, видно, не шутил, когда называл себя глупцом.

– Да неужели? Я уж и не помню.

– Да, это ведь так удобно – все забывать! Однако вспомни обо мне, когда встретишься с моей хозяйкой, в каком бы обличье она тебе ни явилась.

Вспомни, что я помогла тебе. И помогла бы значительно больше, если б ты проявил такую же щедрость, как и я.

– Постараюсь не забыть, – пообещал я.

– Но я все же предупрежу тебя, как обещала: девочка успела невредимой пробежать по склону холма, однако следующий, кто пройдет здесь, вскоре умрет. Слушай и запоминай!

– Я слушаю.

– Ну так жди, пока пройдет он. А потом можешь сам идти без опаски. – Она помолчала, облизнула губы и, склонив голову набок, прислушалась.

Я тоже прислушался: вдали со стуком осыпались под чьими-то ногами камешки.

– Ну вот, уже кто-то идет, – сказала она. – Я бы попросила его у тебя, но тогда умереть пришлось бы тебе самому. Заметь, как дружески я предупреждаю тебя! Как я милосердна и справедлива!

– Я вижу.

– Так не забывай об этом и о моем предостережении. Да, вот еще что. – Она быстро подошла к той скале, за которой пряталась, на мгновение исчезла, нагнувшись к самой земле, и тут же вновь оказалась рядом со мною.

Какой-то предмет с металлическим звоном упал к моим ногам.

– Здешние женщины любят класть под колыбель младенца нож, – сказала она, – считая, что таким образом отпугивают нас, хотя на самом деле это совсем не так. Во всяком случае, действует далеко не всегда. Правда, мы действительно не любим ни железа, ни стали. – Она снова нагнулась и вытерла руки о землю. – А почему – узнаешь позже.

Я подобрал брошенный ею предмет. То была цепь с кандалами.

– И впредь не позволяй своей девчонке бросать в мой дом всякую дрянь! – сказала она.

Мужской голос, грубый и низкий, окликнул меня: "Латро!" – и я посмотрел в ту сторону, а когда обернулся, женщина уже исчезла. На скале по-прежнему лежал камень, похожий на ее голову. Я подошел и поднял его. То был самый обыкновенный камень, и я отшвырнул его прочь.