Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Клетон кивнул:

– Он мне об этом и сообщил. А потом я поговорил со жрецами, сказал, что хотел бы видеть всю церемонию – она ведь не тайная, наоборот! Жрецы сообщают о ней всем, рассылают глашатаев и все такое прочее, как только Котис распорядится насчет жертвоприношения. Если хотите знать мое мнение, у него на уме только весеннее предсказание оракула.

Эгесистрат крякнул и попросил:

– А может, ты расскажешь об этом поподробнее?

– Ну, каждый год здешний правитель отправляет послов на остров Лесбос, где в храме Бромия [193]в подземелье хранится голова Орфея. Вам об этом известно? Голова вроде бы по-прежнему живая. И вот, в благодарность за подношения, привезенные послами, голова дает разные добрые советы на грядущий год. Обычно ничего особенного – чепуха, вроде того что следует опасаться чужаков, доверять друзьям и тому подобное. Но иногда голова говорит такое, что волосы встают дыбом; после таких предсказаний царь режет глотки даже некоторым своим ближайшим родственникам.

– Надо полагать, – вставил Эгесистрат, – что в этом году было как раз такое предсказание? Что именно сказал оракул?

– Хочешь услышать его собственные слова? – спросил Клетон.

– Это было бы лучше всего, если ты их помнишь.

– Я их в жизни не забуду, даже если бы хотел! Предсказания головы повторяют каждый год на празднествах, а в этом году добрая половина жителей Кобриса обсуждала их на все лады. С ума можно было сойти! – И Клетон нараспев продекламировал что-то по-фракийски.

Эгесистрат глубоко задумался, держа себя за бороду и полузакрыв глаза, а потом обратился к Иппофоде на языке амазонок. Она испуганно уставилась на него и притронулась к своей шее. Он пожал плечами и отвернулся.

– Не уверен, что смогу перевести это в стихотворной форме, но все же попробую, – сказал он нам.

Сильным – несчастьем грозит гнев богов и проклятье.
Гончие взвоют, и вороны в небо взовьются,
Ринутся с неба голубки, как соколы когти наставив,
Яростно вступят волы, опустив свои острые роги,
В битву дитя устремится верхом, за ним девы с оружьем.
Вот когда Бендис [194]захочет замедлить ход солнца,
Только напрасно; стремительно львы понесутся!
Воинства бог все на битву подвигнет народы;
В битве кровавой прольется и царская кровь без сомненья!

Когда Эгесистрат умолк, я быстро посмотрел на чернокожего, а он – на меня, так что я высказался как бы от лица нас обоих:

– Не вижу здесь никакой связи с Эобазом.

– Или с нами, – вставила Ио. – Может, ты разъяснишь нам это предсказание, Эгесистрат?

– Может быть, но потом. – И он обратился к Клетону:

– Все это очень серьезно, друг мой. Есть ли у тебя еще какие-либо новости, скверные для нас?

– Думаю, есть, – сказал Клетон. – Насколько они скверные, это уж вам судить. Покинув храм – а это было, как вы понимаете, совсем недавно, – я направился в город и на дороге, ведущей к вам в лагерь, встретил Эгбео. Я уж решил было, что вас отпустили, но он сказал, что ничего подобного, а ему дано приказание найти для всех свежих лошадей, и он по очереди посылал всех своих воинов, а сам вот едет последним.

– Понятно, – сказал я, обращаясь к Эгесистрату. – Они хотят напасть на нас, когда луна будет высоко и от нее будет достаточно света, чтобы им было легче направлять свои копья. Их, я думаю, будет куда больше, чем тех, кто нас сейчас охраняет; и царь Котис, вполне возможно, сам поведет их в бой.

Эгесистрат с сомнением покачал головой:

– Ты действительно считаешь, что они осмелятся? А по-моему, мы можем довериться царскому слову.

– Я бы не стал, – откровенно поддержал меня Клетон.

Мы поблагодарили его за добрые услуги, и он отправился обратно. Мы смотрели, как его влекомая мулами повозка, дребезжа, катится по дороге.

Потом Эгесистрат сказал мне:

– Ты был совершенно прав, Латро. Я тоже уверен, что они ночью нападут на нас. Но хоть я и не верю, что наш друг Клетон – шпион царя, он все же, даже невольно, может проболтаться об услышанном здесь первому встречному, и тогда это может дойти до ушей царя или его приближенных. Нам необходимо нынче же ночью исчезнуть из лагеря!

Видя в моих глазах незаданный вопрос, он добавил:

– Но сперва я бы хотел спросить совета у богов, да и амазонкам следует попросить помощи у их "отца".

Он о чем-то поговорил с Иппофодой, затем снова обратился ко мне:

– Иппофода говорит, что лошадь – вполне подходящая жертва. Конечно, мы выберем самую слабую. Полагаю, что этот бог должен понять нас. Может, лучше даже взять одну из лошадей, захваченных у фракийцев в той, самой первой схватке? А вы, – обратился он ко мне и к чернокожему, – должны составить план нашего бегства, Иппофода поможет вам. Вы будете стратегами, а я – вашим прорицателем, а заодно, видимо, и вашим переводчиком.

Амазонки построили из дерева и глины алтарь и воткнули в него короткий меч. Мы с чернокожим между тем выкупали самую тощую из наших лошадей (по-моему, это была очень хорошая лошадь), а Ио и Элата украсили ее, как только сумели. Церемонией руководила Иппофода; она перерезала лошади горло после вознесения молитв и исполнения всеми амазонками гимна. Иппостизия, самая высокая из воительниц, собрала кровь в чашу, плеснула немного на священный меч, а остальное вылила в огонь. Потом Иппофода с Эгесистратом вспороли лошади брюхо, извлекли сердце и печень и бросили их в огонь, как и некоторые другие органы и кости. Эгесистрат внимательно наблюдал, как они горят и какой от них поднимается дым; потом внимательно изучил обе лошадиные лопатки и только тогда поведал нам, что сумел узнать.

– Предзнаменования есть разные – и плохие, и хорошие, – сказал он. – Нам не избежать потерь, ибо слишком много опасностей поджидает нас впереди, однако мы в итоге все же своего добьемся.

Чернокожий указал на Элату, на Ио, ткнул рукой в грудь себе и мне, а потом мотнул головой в сторону Иппофоды и ее амазонок.

– Да, – ответил Эгесистрат. – И мы, и они. Но не сразу – и, видимо, даже не нынче ночью. Но очень скоро! Во всяком случае, Арес готов выполнить просьбу своих дочерей.

Едва зашло солнце, как чернокожий пробрался мимо часовых, чтобы наблюдать за дорогой. Мы решили, что начальник фракийцев непременно будет ехать во главе своего отряда; и, даже если это окажется не сам царь, все равно их командир будет хорошим заложником. Ио и Элата должны были оставаться "в тылу", в палатке. Остальные оседлали коней, как только убедились, что нас уже плохо видно в сгустившейся тьме. Мы рассчитывали сами атаковать еще до того, как взойдет луна. Даже одна из раненых амазонок взобралась в седло, уверяя, как мы поняли, что уже вполне поправилась и готова драться. Но Иппофода приказала ей спешиться и оставаться в палатке вместе с Ио и Элатой. Кто-то поцеловал меня в темноте. Наверное, именно она. Во всяком случае, это была женщина значительно крупнее и сильнее Элаты.

Глава 15

МНЕ ПОРА УХОДИТЬ

Эгесистрат не соглашается со мной, а я ему обещал, что буду считаться с его мнением. Мы с ним переговорили наедине и решили, что если что-то предпринимать, то немедленно и именно мне. Я сказал, что пойду, как только сделаю записи в дневнике, но он настаивает, чтобы я сперва отдохнул и, если получится, поспал.

Все это связано с событиями, которые он предвидел, когда глядел на пламя жертвенного костра – с тем, что мы все-таки доберемся до этого Эобаза, но не нынче же ночью. Если мы дождемся зари, говорит Эгесистрат, можно будет поискать другой выход из пещеры. Я-то хотел выйти через известный ход в пещеру и лучше ночью – в сущности, это единственное подходящее время. Может быть, мне не следовало с ним соглашаться, хотя, по его словам, в глубь пещеры тянет сквозняком. Я и сам вижу, как туда сносит дым от костра.

вернуться

193

Бромии (греч. "шумящий") – одно из прозвищ Диониса. 

вернуться

194

Бендис, или Бендида – богиня, которую примерно с конца V века до н.э. под фракийским влиянием начали отождествлять с Артемидой; первоначально являлась богиней охоты и природы.

108
{"b":"220973","o":1}