Казармы султана Селима II, о которых говорилось выше, находятся к юго-западу от кладбища и представляют собой огромное здание с четырьмя большими куполами по углам. Во время истребления янычар часть мятежного войска, переправившись через Босфор, напала на казармы, надеясь обратить их в крепость и затем захватить весь город. Но пушки султана отразили бунтовщиков и разделили их на две части: один отряд побежал вдоль берега к Мандании, другой отступил к Босфору, снова переправился на европейский берег и засел в лесах около Белграда, откуда делал вылазки, приводя в ужас всю округу. Усмирить их не было никакой возможности, наконец, решили поджечь лес со всех сторон. Пламя распространилось с необыкновенной скоростью, и оставшиеся в живых янычары вынуждены были оставить свои убежища. Они бросились бежать, но на окраине леса их встретил шквальный огонь.
Южнее расположен госпиталь, в котором английская сестра милосердия Флоренс Найтингейл ухаживала за солдатами, раненными во время Крымской войны[76]. Долгое время здесь размещалась школа, а совсем недавно здание было передано медицинскому училищу.
Кыз-кулеси (Девичья, или Леандрова башня)
Прямо против Скутари, где быстрые воды Босфора встречаются с течением Золотого Рога, видна башня, встающая из бурунов и поражающая белизной своих стен. Местность эта была известна уже с античных времен. Здесь афинянин Харес похоронил свою жену, которая сопровождала его в военных походах. В византийские времена тут стояла башня, построенная императором Мануилом и составлявшая часть укреплений, которые замыкали вход в Босфор и пристань Константинополя. В военное время башня соединялась с европейским берегом длинной цепью, а другой ее конец находился у Серайского мыса. Натянув цепь, можно было блокировать Босфор.
Султан Мехмед II разрушил башню, а потом повелел соорудить заново, после чего она сначала была своего рода семафором, а потом госпиталем для больных чумой. Башня, стоящая в 180 м от азиатского берега Босфора, представляет собой четырехугольное каменное здание высотой около 40 м. Увенчанная фонарем и шпилем, она стоит на одинокой скале и в настоящее время служит маяком для кораблей, так как здесь иногда случаются такие густые туманы, что оба берега пропадают из виду.
Одно из названий башни происходит от легенды о влюбленных Леандре и Геро — жрице богини Артемиды. Европейцы называют башню именем несчастного юноши, который утонул в проливе, когда плыл к своей возлюбленной. Тогда на Босфоре разразилась буря, и юная девушка стояла на башне с фонарем в руках, а бесстрашный Леандр плыл среди разъяренных волн ради одной минуты свидания со своей Геро. Чувствуя, что силы покидают его, Леандр воскликнул: «О боги! Если вы судили мне смерть, то дайте хотя бы один час провести возле моей Геро, а потом можете утопить». Но боги были безжалостны…
Турки, наоборот, называют эту башню именем красавицы и переделывают легенду на свой лад.
«Один султан безмятежно правил во все дни своего царствования. Все у него было, и хотел он только одного — пережить себя в потомстве. Каждый день он усердно молился Аллаху, посылал богатые дары в Мекку, строил мечети и имараты, и благотворительность его простиралась даже на животных… И хотя в гареме султана были красавицы из разных стран, но ни одна не подарила ему радость отцовства. Наконец в одну ночь, после долгих молитв и скорбных вздохов, султан в утомлении заснул и во сне явился ему почтенный летами дервиш, который сказал: «Повелитель правоверных! Ты посеял много добрых дел и должен пожать плоды — благословения бедных вознеслись к Пророку, и он хочет наградить тебя. Любезнейшая из твоих невольниц скоро подарит тебе дочь — прелестную, словно светило ночи. Однако смерть будет угрожать ей от жала змеиного. Но по воле судьбы предвечной есть средство, чтобы избежать этого несчастья. Избери место уединенное и неприступное, где никогда не ступала нога человека. И построй там башню, которая будет убежищем дочери твоей и охранит ее и от насекомых ядовитых, и от взоров мужских, которые еще опаснее».
Пробудившись, султан призвал визиря, рассказал ему о чудесном сновидении и повелел, чтобы немедленно вознесли молитву Аллаху во всех мечетях. А потом стал советоваться с визирем о том, как употребить в пользу советы дервиша. Пригласили они мудрых вельмож и ученых мужей, те долго спорили, но ничего не придумали. Огорченный султан поделился печалью с наложницей, которая готовилась подарить ему дочь, и та присоветовала построить замок на скале, находившейся неподалеку от Скутари и всегда покрытой водой.
Султан остался доволен этим советом, и вскоре вознеслась башня, устроенная со всей роскошью Востока. Драгоценные металлы и мрамор сияли на ее стенах; диваны и кресла, изготовленные из ценных пород деревьев, были украшены слоновой костью и перламутром; на полулежали богатые ковры… В подруги юной принцессе выбрали прекрасных невольниц из грузинок, отличавшихся разнообразными талантами.
Принцессу перенесли в замок уже сразу же после рождения, и один только отец приходил сюда. Каждый день восхищаясь дочерью, он назвал ее Михир-Шихил (Солнце красоты). Не надо говорить о том, что все желания юной принцессы предупреждались, и она в неге и роскоши возрастала умом и красотой. Но когда девочке исполнилось 14 лет, ей наскучили прежние забавы, и великолепный замок превратился для юной прелестницы в тюрьму. Султан приметил грусть дочери и легко угадал причину ее. И хотя многие принцы искали руки Михир-Шихил, султан всем отказывал, твердо помня, что взоры мужчин для дочери опаснее глаз аспида.
А между тем молва о красоте Михир-Шихил разнеслась далеко, и отовсюду стекались молодые юноши, чтобы хоть издали взглянуть на башню, потому что приближаться к ней было запрещено под страхом смертной казни. Прибыл в Стамбул и персидский принц, который, узнав о прекрасной пленнице, загорелся желанием во что бы то ни стало увидеть ее. Он потребовал от своего наставника — человека ученого и хитрого, чтобы тот нашел способ, как ему увидеться с красавицей, а иначе грозил удалить от себя. Хитрый персиянин, которого звали Раммал, обещал исполнить его желание и отправился на азиатский берег, откуда было ближе всего до башни. И увидел, что мосты, окружавшие замок, охранял отряд евнухов — неусыпных и неподкупных. Внешние стены башни представляли собой сплошную поверхность безо всяких отверстий, а освещались только через отверстия, проделанные в своде. Раскаялся Раммал в поспешном обещании и стал уныло размышлять только о том, как спасти славу свою и не лишиться милостей принца.
И вдруг он увидел, как в небо с кровли замка взмыл голубь. Порхая в воздухе возле стен башни и крылом своим быстро всплескивая воду, он описывал многочисленные круги, однако же не отдалялся далеко от жилища своего. В уме хитрого персиянина мелькнула мысль приручить голубя. Он знал семена, которыми эти птицы любили лакомиться, и уже на другой день оделся рыбаком, чтобы не возбудить подозрений. Встав на ближайшей к башне скале, Раммал, увидев голубя, бросил несколько зерен. Птица с жадностью устремилась на добычу, и персиянин прикармливал ее до заката солнца. К зернам он прикрепил невидимые шелковые нити, и голубь все сильнее запутывался в них.
Когда совсем стемнело, так что уже ничего не было видно, Раммал стал тянуть за нити, и вскоре голубь оказался у его ног. Схватив его, он побежал к принцу, который в нетерпении ходил по террасе. Принц отогрел голубя, долго забавлялся с ним, а потом посадил в золотую клетку с голубками. И вскоре птица забыла о своей неволе, полюбила принца и приучилась лететь на его зов. Через некоторое время принц написал нежное письмо, приложил к нему свой портрет и вверил этот залог любви своей голубю. Когда птицу выпустили на свободу, она тут же взвилась в воздух и устремилась к башне…
А принцесса, не видя своего любимца, все это время проливала горькие слезы. И когда голубь возвратился, осыпала его поцелуями и ласками. Увидев письмо, она распечатала его, прочитала, прижала к сердцу портрет, нежно целуя его… А потом принцесса надела на шею голубя зеленую повязку с жемчужинами, что на Востоке означает надежду, и выпущенный на волю голубь тут же полетел к принцу.
