Исторические и культурные места Стамбула
Храм Святой Софии при турецком владычестве
Когда турки заняли все кварталы Константинополя и обезоружили последних сопротивлявшихся, султан Мехмед II через Харисийские ворота торжественно въехал в завоеванный город. В сопровождении свиты он проехал по главным площадям и улицам византийской столицы и направился к храму Святой Софии, в котором укрылись около 10 000 человек. О приближении турок христиан известили звуки их труб и бряцающего оружия. С грохотом упали двери, и толпа янычар ворвалась в храм, сокрушая все на своем пути…
В течение одного дня все мужчины были связаны веревками, а женщины — собственными покрывалами. Чтобы поскорее всех увести, хватали и связывали как попало: девушек — с рабами, священнослужителей — с привратниками, сенаторов — с монахами. Несчастных монахинь силой отрывали от алтарей и с растрепанными волосами гнали вон из храма. Кругом раздавались стоны, плач и предсмертные крики умиравших:
«Кто изобразит это бедствие? Кто опишет плач и крики детей, слезы матерей, рыдание отцов? Там один турок тащит из храма монахиню, а другой вырывает у него добычу. В другом месте тащат женщину за косу, и грудь у нее обнажена. Госпожа и служанка, господин и раб связаны вместе. Молодые люди связаны вместе с девицами, которых до того не смел коснуться солнечный луч, и которых едва отец видел. Если кто оказывал сопротивление, того били беспощадно».
Так писал один из очевидцев о Святой Софии, которую русский паломник мечтал увидеть и благоговейно плакал и молился при появлении на горизонте ее купола. А теперь пленных вывели из храма и, как животных, погнали по улицам города. По дороге к ним приставали новые партии, и так было захвачено около 60 000 пленников.
А потом завоеватели стали грабить святыни. Все, что веками стекалось в храм Святой Софии, было похищено: золото, серебро и жемчуг, сосуды и украшения… А когда больше уже нечего было грабить, завоеватели изорвали картины и сломали статуи. А потом бросили все это на пол и попрали ногами. Историк Франтца, очевидец падения Константинополя и вместе с другими византийцами попавший в плен, впоследствии писал:
«Земли не было видно под трупами. Всюду слышались крики и стенания почтенных матрон и дев, посвятивших себя Богу. Кто опишет крик и плач детей, оскорбление святынь и прочие ужасы? Здесь представлялась взорам Божественная Кровь Спасителя, разлитая по полу, и Тело Его, разбросанное по углам. Переломанные священные сосуды валялись повсюду. Священные ризы, вытканные золотом и шелком, служили попонами лошадей или клались под ноги, как ковры. Многое и другое совершилось в этот день, что возмутило бы душу каждого и исторгло слезу…
В храме Премудрости Божией бражничали турки и предавались неистовым страстям, окруженные женщинами, девами и юношами. Кто не оплакивал тебя, о священный храм! Везде плач и страдания, в домах — слезы, в храмах — стоны мужей, рыдания женщин, грабежи, плен, оскорбления… Господи, Христе, Царь! Спаси от такого бедствия всякую страну и всякий город, населенный христианами…»
В пятницу, на третий день после завоевания Константинополя, обычная в тот день мусульманская молитва происходила уже в Святой Софии, наскоро обращенной в мечеть. Султан взошел на минбар (кафедра для проповедей) с саблей в руке и прочел котбу. В некоторых хрониках сказано, что в этот день один греческий священник вышел из подвала церкви, где он прятался три дня, принял веру победителей и указал султану место, где были спрятаны церковные сокровища.
Впоследствии султан Мехмед II прибавил к Святой Софии два минарета и два контрфорса с юго-восточной стороны. При султане Баязиде II был построен еще минарет (у дворцовых ворот). В 1569 г. султан Селим II возвел еще два минарета и несколько подпорных стен, а султан Мурад III поставил внутри храма мраморные трибуны и две большие алебастровые урны, взятые из Пергама и предназначавшиеся для омовения мусульман. Наверху собора, благодаря усилиям великого визиря Мехмет-паши, появился алем — бронзовый вызолоченный полумесяц.
Переделывая собор в мечеть, турки уничтожили многие мозаики и фрески со святыми образами, часть их покрыли надписями или затянули толстым закрашенным холстом, так как ислам запрещает иметь в мечетях изображения. Некоторые мозаики были разобраны и проданы иностранцам. И только четыре шестикрылых серафима, украшавшие паруса куполов, видны еще и теперь, но на их лицах нарисованы большие звезды.
Алтарь храма был заменен михрабом; около него вместо императорского места были устроены максура (заповедное место для султана), место для муфтия и беседка для придворных. Трибуна султана, поддерживаемая колоннами и окруженная золотой решеткой, была построена Ахмедом III, а до того времени максура была приделана к стене.
Ковры, покрывшие плиты пола, располагались так, чтобы лица верующих были обращены к Каабе. Минбар мечети состоял из кафедры под остроконечным навесом. На нее всходили по очень крутой лестнице с великолепными перилами.
Тугра с именем одного из почитаемых имамов
Старинные серебряные люстры-канделябры храма Святой Софии были заменены железными. Тысячи лампад помещаются на этих обручевидных люстрах, украшенных страусиными яйцами, цветами и букетами золотых листьев. По восточному преданию, лампады олицетворяют небесные звезды, которые освещают окружающие их страусиные яйца — символ их спутников, а пучки золотых листьев изображают кометы. Люстра, спускающаяся с центра купола, была повешена при султане Ахмеде III; к ней привешен большой золотой шар. Место, занимаемое этой люстрой, считалось святым, так как здесь можно было встретить Хадира — очень почитаемого мусульманского святого, который иногда приходит, чтобы помочь людям. В куполе, на месте прежнего изображения Предвечного Бога, написаны стихи из Корана.
При входе около дверей, предназначавшихся для султанов, проделано так называемое «Холодное окно», из которого всегда дует ледяной ветер. На верхней галерее с южной стороны устроены две двери с изваяниями: одна называется «Воротамирая», другая — «Воротами ада». В западной стороне верхнего этажа, около окна, верующие видят «Светящийся камень» — мраморную плиту, привезенную из Ирана. Она имеет свойство поглощать солнечные лучи днем и светиться ночью.
Если войти в Святую Софию из северных дверей нартекса, можно увидеть облицованную бронзой колонну, которая всегда влажная. Верующие и паломники приписывают «Влажной колонне» чудотворную силу. Страдающие какой-либо болезнью вставляют палец в отверстие и потом проводят им по больному месту.
Выше говорилось, что при возведении Святой Софии впервые применялся мрамор различных цветов и оттенков. Некоторые узоры явились поводом для рождения всевозможных легенд. На одной из мраморных плит, справа от амвона, есть рисунок, напоминающий кисть руки. В старых путеводителях говорилось, что это отпечаток руки султана Мехмеда II, который в день взятия Константинополя въехал в храм верхом на коне по трупам павших христиан. Испугавшись, конь поднялся на дыбы, и, чтобы не упасть, султан вынужден был опереться на стену… Однако легенда эта не совсем верна, так как, по сведениям византийских писателей и турецких историков, султан вошел в храм пешком и остановился, изумленный красотой собора.
В середине XIX в., когда огромное здание собора вот-вот готово было обрушиться, султан Абдул-Меджид приказал основательно его отреставрировать — укрепить расходившиеся стены, стянуть купол и т.д. Для этого был приглашен знаменитый зодчий Фоссетги, который в первую очередь решил сломать все лишние контрфорсы и обновить наружные стены.
Когда с внутренних стен была отбита штукатурка, закрывавшая фрески, их показали султану и спросили: «Заштукатурить ли их снова или только слегка позолотить?». Следует вспомнить, что в последнем случае фрески, естественно, будут просвечивать, что нарушило бы правила ислама, не допускавшие в мечетях изображений. Султан задумчиво посмотрел и сказал: «Нет, позолотите только слегка. Может быть, когда-нибудь придется их снова совсем открыть».
