Девушка погладила перстенек с изумрудом.

— Не могу я обмануть их, — вздохнула она.

— Кого? — заинтересовалась Полонея.

— Учителя моего и Радмира. И Ярополк очень просил.

— Обложили, — вздохнула княжна.

— Ага, — ответила вздохом Белава.

Тут дверь открылась и в проеме показался молодой парень, лет семнадцати. Он радостно улыбался, но увидел Белаву, покраснел и закрыл дверь. Полонея сидела смущенно улыбаясь.

— Это Елисей, сын воеводы. Хороший такой, — и она совсем залилась краской.

— Нравится тебе? — улыбнулась чародейка.

— Очень. Сестры прынцев все ждут, а мне милей его никого нету. Через годик хочет посвататься. А я боюсь, что батюшка не отдаст.

— Почему?

— Так не прынц же.

Белава весело засмеялась. Потом взяла Полонею за руку и попробовала вызвать видение. Сначала ничего не получилось. Девушка выдохнула раздосадованно и попыталась успокоиться. Она подумала, что у княжны теплые руки. Белава потянулась к этому теплу, ласково обвила его, устремилась в кровь, пробежала по венам и артериям… Состояние, похожее на сон навалилось на чародейку, и она вдруг увидела… Счастлива и красивая Полонея в свадебных покровах стоит рядом с белокурым юношей, так похожим на того, что сейчас заглянул в зимней сад. Нет, это же он и есть. Их глаза светятся…

— Белава? — позвала ее княжна. — Что с тобой?

— А? — чародейка очнулась и улыбнулась. — Я видела, вы поженитесь.

— Правда? — просияла Полонея.

— Правда, — кивнула Белава.

— Я пойду ему скажу, — вскочила юная княжна. — Ты не обидишься?

— Нет. Беги.

Дверь за девушкой захлопнулась, и чародейка осталась одна, предоставленная своим мыслям. А мысли были нерадостные. Они не стали щадить свою хозяйку и накинулись на нее с удвоенным рвением, стараясь нагнать потерянное время. Мрачные предчувствия наполнили душу Белавы. Обида уже не так сильно мучила ее, беспокойство за своих спутников все сильней и сильней накрывало девушку. Она прошлась из угла в угол, потом подошла к окошку и посмотрела на улицу. Пустошевцы были заняты обычной суетой. Они даже не подозревали, что где-то по Пустоши сейчас скачут сто три человека и два альва, спешащие спасти их привычный покой и жизни. Что ждет этот отряд? Вернутся ли они назад и сколько их вернется? Девушка вздрогнула от этих мыслей. Она вспомнила Ярополка, обнявшего ее на прощание и прошептавшего: «Я буду думать о тебе». А потом вспомнила глаза Радмира, в которых застыла эта незнакомая нежность и никакой насмешки. А учитель? Он ведь стал ей за то короткое время, что она жила у него, как отец, строгий, но заботливый. Да и альвы, их тоже было жаль. И эти сто пустошевских витязей, которые ехали на свою погибель. А она здесь, скованная обещаниями, не знающая, что там и как. Может они уже принимают бой… Белава глухо застонала и опустилась на пол, сжав пальцами перстенек. «Он показывал, когда одному из нас нужна помощь», — сказал Радмир. Девушка посмотрела на перстень, но он был такой же как и раньше, ничего не поменялось. Значит ли это, что ничего страшного не происходит? Наверное это и означает. Она немного успокоилась, но тут же снова погнала по кругу все те же мысли.

— Да что же это! — воскликнула Белава и бросилась прочь из комнаты с зимнем садом.

Девушка почти бегом неслась на крепостную стену. Она уставилась в даль, но Пустошь была все так же спокойна и безопасна. Никакой конь не волочил за собой мертвого всадника, не полыхало зарево, не раздавались крики и стоны. Никто не взывал о помощи.

— Волнуешься, девонька? — крикнул снизу стражник, заметивший ее. — Не печалься. Поглядят и вернутся, чай, не впервой.

Поглядят и вернуться… Он даже не подумал, что они ушли не смотреть, они ушли, чтобы найти. Ведь там Дарей, и он откроет все тайны. Белава сосредоточилась и протянула лучик своей силы туда, в глубину Черной Пустоши. Сначала туман закрывал от ее взора какую-то картинку. Он клубился, сохраняя завесу тайны, но вот туман начал расходиться, и она увидела глаза Ярополка, совсем потемневшие и какие-то… пустые. Он тяжело дышал, уставясь на что-то, нет на кого-то, там была женщина. Ярополк простер к ней руки. Она шагнула к нему, и две тонкие белые руки обвили шею мужчины, их уста соприкоснулись, и Белава почувствовала, как женщина пьет жизнь Ярополка. Чародейка ахнула и бросилась вниз. Она бежала к княжеским конюшням. Забрать Злату и вперед, в Пустошь. Догнать, спасти, отогнать эту гадину. Ярополк… «Я скажу тебе— да, скажу, только не целуй ее!» — кричала она про себя.

На конюшне был сам Добрыня. Он увидел, как ученица чародея вихрем влетела в конюшню и кинулась к стойлу, где стояла ее лошадь.

— Не сдержалась, стало быть, — сказал он и перегородил ей дорогу.

— Пусти, светлый князь, — взмолилась она. — Добром прошу, уйди с дороги.

— Я тоже слово дал, что не пущу тебя. Радмир просил.

— Гад, какой он гад! — вскрикнула она. — Кто его просил! Пойми, князь, я должна быть там, должна!

— И ты меня пойми. Я тоже хочу быть там, но должен быть здесь. И я дал слово, оно нерушимо. Пошли в терем.

Белава почувствовала, как в ней закипает ярость, но взяла себя в руки. Добрыня ни в чем не виноват, она не может обижать людей.

— Хорошо, — ответила девушка и подчинилась князю.

Ее отвели в отведенные ей покои. Белава услышала, как замок защелкнулся, ее заперли. Девушка подошла к окну и тупо посмотрела на улицу. Потом перевела взгляд на перстень и зло сорвала его с пальца, распахнула окно, размахнулась и…

Была ночь, колеблющийся свет огненных всполохов прорезал темноту. Радмир взметнул нож, размахнулся, но кто-то в черном плаще успел поднять руку, и сверкающая молния ломаным зигзагом пронзила воина. Он вскрикнул и откинулся назад. Потом ноги его подломились, и Радмир рухнул на землю, охваченный голубоватым пламенем…

— Нет! — закричала Белава и очнулась.

Она все еще сжимала перстень. Девушка поспешно одела его себе на палец. Что это было? Перстень показал, что ему грозит опасность или это было видение? Да какая разница! Он погибнет, умрет, пронзенный колдовской молнией, и она никогда, никогда, никогда его больше не увидит! Не увидит его глаз, которые могут быть такими веселыми и такими нежными, как сегодня. Он больше не подшутит над ней, не посмеется. Он уйдет, и она останется без этого насмешника и балагура. Девушка завыла в голос, осознавая то, что столько времени скрывала от себя.

Белава кинулась к двери и дернула ее, но та не поддалась. Тогда она попробовала выбить ее своей силой, но результата не было. Дверь была опечатана заклинанием.

— Мастер! — вскричала она, догадавшись, кто постарался сделать так, чтобы она не смогла нарушить слово.

Что он дал князю? Амулет? Или наложил заклинание на замок? Девушка глянула рассеянным взглядом, но ничего не увидела. Конечно, он ведь знал, что она распутает заклинание и все предусмотрел. Белава закричала от бессилия и начала кидаться на дверь, раз за разом, пока плечо не завопило от боли. Обессилив, чародейка сползла на пол и разрыдалась.

За окном сгущались сумерки. Белава все так же сидела на полу и тупо смотрела смотрела себе под ноги. Опустошенная и безразличная ко всему, она водила пальцем по затейливому рисунку, выложенному мозаичной плиткой. Неожиданно кто-то заскребся в дверь.

— Белава, — донесся до нее приглушенный голос. — Белава.

— Я здесь, кто это? — девушка вскочила и прижала ухо к двери.

— Это я, Полонея.

— Полонея! — обрадовалась чародейка. — Ты можешь открыть дверь?

— Я нет, но Елисей может. Он сейчас подойдет. Потерпи немного.

Белава выдохнула, от безразличия не осталось и следа. Она даже начала скулить от нетерпения, напрягая слух. Наконец раздались торопливые шаги и глухой шепот. Замок щелкнул, и девушка почти вынесла открывающуюся дверь.

— Беги скорей, — жарко зашептала Полонея. — Ты должна.

— Спасибо! — чародейка сжала руки своей спасительницы.

— Да чего там, спеши. — смущенно улыбнулась та.