— Что здесь произошло? — наконец смог сказать чародей.

— Упырица твоя, — пролепетала вдова, — Как вышла, мы ее остановить хотели. Не смогли. Раскидала нас и сбежала прочь. Ты уж ее останови, батюшка чародей, больно страшная.

— Остановлю, — ответил Дарей, не зная, что делать: то ли смеяться, то ли ругаться. — За мужа не переживай, хорони смело, безопасный он.

— Хорошо, — кивнула вдова. — Ты главное эту стервь поймай. Мой-то Лукоша спокойный был, а эта чисто ведьма проклятая.

— Стервь, — хмыкнул себе под нос чародей и пошел искать Белаву.

Следы девушки он увидел сразу же. Часть заборов было снесено, гуси, решившие в недобрый часть перейти дорогу, жались к забору. Один, особо впечатлительный, даже не удержался от обморока. Единственная, кто возносила благодарности «упырице» была древняя бабка: «Лет пятьдесят так не бегала, даже спина распрямилась». За околицей начинался лес, там-то белавины следы и затерялись. Дарей позвал ее, но девушка не откликалась. Чародей почувствовал, как в нем нарастает гнев. И вот теперь он шел к своей ученице, грозя ей всяческими карами. Белава зажмурилась и закричала:

— Не виноватая я-а-а, они первые начали! Сначала обозвали, а потом и вовсе с вилами кидаться стали. Я защищала-а-а-ась!

— Пол деревни зачем разнесла? — грозно вопросил Дарей.

— Испугалася я-а-а-а! — возрыдала несчастная «упырица».

Чародей тяжко вздохнул и щелкнул пальцами. Ветки отпрянули, и девушка грохнулась на землю. Дарей задумчиво тер подбородок. Деревенские действительно сами были виноваты, напали не разобравшись, но и ученице нельзя было с рук спускать. Мощь ее впечатляла, но неумение контролировать себя заслуживало наказания. Да и чувствительность требовала закалки. Первый покойник и на тебе, хлопнулась в обморок, а что будет, когда они начнут охотиться на нечисть?

— Решено, — наконец произнес он. — Сегодня начистишь котел, сложишь по мешочкам все, что я купил для зелий третьего дня, — Белава передернулась. — А завтра начнем избавлять тебя от страхов и учиться выдержке.

— Как? — тяжело сглотнула девушка.

— Увидишь, — кратко ответил чародей и пошел в деревню за телегой, на которой они приехали. — А ты здесь жди. Нечего людей пугать лишний раз. — и ушел, оставив Белаву томиться в подозрениях о своей дальнейшей участи.

Они ехали до дома молча. Девушка в душе радовалась, что ее не отчитывают. Она не лезла с вопросами, как обычно это делала. И вообще, больше всего она сейчас хотела, чтобы чародей просто забыл о своих идеях насчет нее, потому что под ложечкой сосало от нехороших предчувствий. В результате, к концу дороги она успела надумать кучу всего, чем накрутила себя до крайности и наконец не выдержала:

— Мастер, что вы хотите со мной сделать? — с отчаянием вопросила девушка.

— Там увидишь, — коротко бросил учитель и на дальнейшие вопросы хранил молчание.

Ворота распахнулись, и их встретил хмурый Дикуша. Впрочем, Белава его редко видела другим. Вообще между двумя учениками сохранялись натянутые отношения. Они могли неделями не разговаривать и даже не глядеть друг на друга. Дарей это не одобрял и иногда ругал их. В конце концов махнул рукой и занимался с ним в разное время, чаще с Белавой.

— Как съездили, хозяин? — спросил Кумай, подоспевший к воротам, чтобы принять лошадь.

— Обычно, — пожал плечами чародей. — Но если услышишь об упырице, уничтожающей все и всех на своем пути, не предлагай обратиться к чародею, — и Дарей бросил короткий взгляд на девушку. Она сделала вид, что не заметила.

Дальнейшие расспросы Кумая, которого распирало от любопытства, он предотвратил одним взмахом руки.

— Случилось что-то, — пробурчал мужик, — вона недовольный какой. А что там с упырицей? — накинулся он на Белаву. Девушка прищурилась и выдала:

— Да летала над домами там одна, выла и проклятьями сыпала. Наш-то спрашивает ее: «Что тебе надобно, нечисть проклятая». А упырица жалобно так: «Груздиков бы мне соленых».

— А грузди ей зачем? — опешил мужик.

— А кто их этих упырей разберет, — пожала плечами девушка. — Выдали ей бочку с груздями, ну она на радостях и успокоилась, в логово к себе покатила.

Обескураженный Кумай остался чесать в затылке, а девка побежала в терем, надеясь, что о котле и всяких гадостях для зелий, чародей не вспомнит… Вспомнил. И после того, как их накормили, Белаву отправили в зельевую каморку. Девушка сидела перед мешочками и горшкми с новыми приобретениями чародея. Тяжко вздохнув, она принялась за сортировку. Жабьи глаза, бе, в черный горшочек. Сушеные мыши, три раза бе, в холщовый мешок, змеиная кожа, бр-р, в белую банку. И далее, и далее, и далее. Вскоре Белава уже жалела, что она поела. Но деваться было некуда, и девушка подавила позыв к рвоте. Когда она добралась до последнего мешка, ей уже стало все равно. Белава развязала горловину мешка и радостно заулыбалась, там лежали пучки трав. Уф, вот и маленькая награда за терпение. Завершающим этапом наказания стала чистка котла, где варили зелья. Она вытащила его во двор и глянула внутрь. К стенке присохла крысиная лапка. Белава поморщилась, но позыва больше не возникло, и настроение у юной чародейки приподнялось. Она выскребла и вычистила котел, мурлыкая себе под нос песенку.

— Надо же, — раздался насмешливый голос Дарея, — а где причитания о несправедливости жизни и прочих чародеев? Даже непривычно.

— Так заслужила же, мастер, — улыбнулась Белава, — но если хотите, могу начать.

— Не надо, — остановил ее чародей, — ты в этом деле мастерица, я это давно усвоил. Я доволен тем, что ты подумала над своим поведением и не пыталась избежать наказания. Теперь иди помойся и поешь. День у тебя был не легкий.

— А как же котел? Я еще не закончила.

— А что котел? — Дарей хитро улыбнулся, — что ему сделается? Я давно на него заклинание очищения наложил, ты бы тоже могла это сделать, и не пришлось бы тащить во двор.

— Заклинание очищения! — Белава хлопнула себя по лбу рукой.

— А еще знаешь что?

— Что? — хмуро спросила девушка.

— Для раскладки ингредиентов тоже можно было магией воспользоваться.

— Мастер! — девушка возмущенно смотрела на учителя.

— Ненавижу я всю эту дрянь без дела трогать, — поделился чародей.

— И куда ж это совесть у всяких чародеев девается, — заголосила Белава. — И как же не стыдно бедных учеников мучить? Как же спать-то теперь спокойно сможете?

— Ну наконец-то, — облегченно выдохнул Дарей, — а я уж совсем заждался. Теперь точно все в порядке.

И он сделал любимый жест— щелкнул пальцами. Котел пошел бликами и исчез. Заклинание перемещения, отметила про себя Белава, им она пока не владела.

Холодная осенняя луна висела на черном, будто вымазанном сажей, небе большим белым блином. Девушка подняла голову и тоскливо посмотрела на нее. Недалеко раздался шорох, и по ее спине пробежал холодок. Она резко обернулась и встретилась взглядом с учителем. Он приложил палец к губам и двинулся дальше. Белава тихо заскулила, ей совершенно не нравилась идея Дарея взять ее с собой ночью на кладбище. Здесь он выполнял заказ осинковского старосты, который жаловался, что на кладбище, принадлежащем селу Осинки завелось что-то «дюже страшное с мордой отвратной и зубишами с руку длинной». И Дарей решил показать ученице охоту на нечисть, взяв обещание не лезть вперед, во всем слушаться и стоять рядом, не пытаясь убежать.

— Иди за мной, — донесся до нее тихий голос.

— А может я тут подожду? — спросила она, чувствуя, что еще шаг, и паника накроет ее ледяной волной.

— Жить хочешь? — просто спросил чародей.

Белава сглотнула и двинулась за ним. Спина учителя скрылась за кустами, и она поспешила вслед за ним, сжимая трясущейся рукой рукоять батюшкиного меча. Подарок Никодия прихватил и Дарей. Белава умела обращаться с оружием. Это было еще одно отцово баловство. Он учил ее по тихому, чтобы не прознала мать. Наверное, потому что понимал, что однажды дочь все-таки отправится на обучение. Да и учитель занимался с ней ратным делом. Мало, конечно, но достаточно для того, чтобы узнать несколько новых приемов. Сейчас змеиная голова грела ей не только руку, но и душу. Неожиданно меч дернулся и послышалось змеиное шипение, едва различимое, только что бы привлечь внимание. Белава посмотрела на меч и ахнула. Рукоять— змеиная голова, посверкивала зелеными изумрудными глазками. Девушка начала озираться по сторонам, потом окликнула учителя.