Владимир поглядел на Камчатку. Палатка пряталась среди деревьев, и с этой высоты хорошо был виден противоположный берег, поселок и серые здания в/ч 35252 за «колючкой».

— Что-то зашевелились они там сегодня как мураши, — вполголоса сказал Владимир, увидев на улочках поселка одиночные фигурки и группы людей в форме. — Не зря вертолеты удирали.

Отрезанных голов на плетнях он, вопреки ожиданиям, не обнаружил и решил, что в Калчах идет очередная облава на кого-то очень нужного адъютанту. Не на Димку ли?

За спиной послышался шорох. Владимир обернулся и увидел яркую белую вспышку, какая бывает от соприкосновения приклада ружья с черепной коробкой чересчур доверчивых мужчин. Отбросив ружье, Гульнара вытащила из палатки веревку и умело связала Владимиру руки. Потом уселась на траве и стала ждать.

Кусты между деревьями почти не шелохнулись, когда из-за них бесшумно вышел Вартан. Он бросил быстрый взгляд на лежащего человека, на дочь и отрывисто спросил:

— Нападение? Как ты? Цела? Кричала?

— Кто, я? — оскорбилась дочь. — Еще чего не хватало. Свалился, как рысь на голову — думал, испугаюсь. А я его прикладом.

— Молодец, — сказал Вартан. — Моя дочь.

Он перевернул Владимира лицом вверх и внимательно посмотрел на него. Нет, человек незнакомый. Скорее всего, не из команды Хозяина. Профессионал так не оплошал бы.

— Как он на тебя напал? — спросил Вартан.

— Я же говорю — свалился на голову, — повторила Гульнара и провела пальчиком по обломкам крыла. — Прилетел вот на этом и бухнулся прямо на палатку.

Вартан едва сдержал вопрос — если упал на палатку, почему она в целости и сохранности? Однако — какая разница? Человек этот, кем бы он ни был, все равно должен был умереть.

Вартан осмотрел обрывки снастей, обшивку, лопнувшие растяжки и укрепился еще более в убеждении, что лежащий рядом с палаткой человек опасен. Такие летательные аппараты используют в особых диверсионных подразделениях, и к людям случайным они не попадают.

Человек по-прежнему лежал без движения. Вартан посмотрел на дочь. Незнакомца требовалось допросить, но он не хотел делать этого при Гульнаре. Слишком жесткими методами придется добиваться истины.

— Сходи на берег за водой, — сказал он дочери. — Можешь не торопиться. Посиди со своим новым знакомым, полюбуйтесь облаками. Только пусть руки не распускает — обломаю.

Гульнара возмущенно фыркнула и ускакала вниз по склону. Вартан подошел к человеку, достал из кармана пластиковую ленту со шприцами и выломал один. Нагнулся над лежащим и сквозь одежду вогнал в бедро тонкую иглу. Прошло немного времени, и человек медленно открыл мутные глаза. Вартан ждал. Постепенно взгляд у человека прояснился, он повернул голову и посмотрел на Вартана.

— Мороженого хочешь? — спросил человек тихо.

— Вах! — не удержал удивленного возгласа Вартан. — Какого мороженого?

— Какого хочешь, — сказал человек. — «Баскин Роббинс». Только по голове не стучи больше, ладно?

— Не буду, — согласился Вартан и достал из-за пояса кинжал. — Я просто вырежу тебе сердце, если ты не ответишь на мои вопросы — быстро и правдиво.

— Я отвечу, — согласился человек. — Сердце у меня одно, и я как-никак привык к нему. А где Лина?

— Какая Лина? — дернулся Вартан.

— Ну, эта… которая в палатке… Или стой! Лина умерла. У нее был такой же шприц. А эта… Гульнара! Ох, голова раскалывается! Где она?

— Не твое дело, — перебил Вартан. — Откуда ты знаешь про Лину? Говори, шакал!

— Я не шакал, — сморщился человек. — Я дядя Вова.

Вартан дернулся. Такого не бывает! Так не везет в жизни! Может, кому-то и фартит, но только не Вартану. Но ведь говорил этот парень про дядю Вову. Неужели человек, лежащий перед ним, и есть тот, из-за которого была поднята на ноги вся тайная империя Хозяина? Немедленно за парнем!

Но они уже сами выходили из-за деревьев — Гульнара и прихрамывающий, с перевязанным плечом Дима.

— А я ему прикладом по голове как дам! — хвасталась Гульнара. — А он как брякнется! С ним сейчас папка разговаривает. Вот они!

Но Дима, не слушая ее, бежал к Владимиру. Упал рядом с ним на колени и порывисто схватил за руку, словно боясь, что тот сейчас исчезнет.

— Здорово, сынку, — сказал Владимир, щуря глаза. — Много наблудил без меня? Ладно, потом расскажешь. Ох, и голова у меня раскалывается! Мороженого хочешь?

«КА-50» трясло. Исправно работали турбины, вращая винты, горючего в баках было с избытком, но машина вибрировала — от той злости, которая исходила от адъютанта. Подняв вертушку, летчик развернулся было на обратный курс, но взбешенный неудачей Мещеряков заорал, перекрывая гул двигателя:

— Куда поперся, мать твою…?! Поворачивай назад! Я этого педераста к земле свинцовыми нитками пришью!

— Где его сейчас найдешь? — попробовал возразить летун, но поперхнулся от визгливого крика.

— Не твое дело! Сказано — выполнять! Назад к скале и кругами. Пусти!

Он оттолкнул ПОшника от пулемета и, оскалясь, уставился на мелькающие под вертолетом пятна тайги. Летчик на бреющем исправно раскручивал спираль, и было видно, как падают срезанные очередями ветки каменных берез. ПОшник посмотрел на товарища и постучал себя по голове — совсем рехнулся командир. Тот согласно кивнул в ответ.

Наконец пулемет, израсходовав боекомплект, замолк.

Мещеряков оттолкнул от себя турель и мрачно замер в кресле. Летчик молча посмотрел на него и повел машину к Шивелучу.

Всю дорогу назад они молчали. Лишь когда «КА-50» нацелился на белый крест посадочного квадрата, адъютант сказал:

— Про то, куда летали и что делали — никому. Будете болтать — языки вырежу.

К притихшему вертолету вразвалочку подошел командир летунов.

— Ну как? — спросил он, цепко оглядывая адъютанта и его брезентовый саквояж. — Много нарыли?

— Чего нарыли? — дернулся тот. — Не за картошкой летали.

— Да я понимаю, — согласился подполковник. — Как там, у диверсантов? Есть что?

— Ни хрена там нет, — отрезал Мещеряков. — Сбрехал, гад! Сбежать хотел. Пришлось там и закопать.

— Не стоило и летать, горючку тратить, — сказал подполковник.

— Тебя не спросил, — зло огрызнулся адъютант. Хотел еще что-то добавить, но наткнулся на взгляд летуна и замолчал.

Неприятный был у того взгляд — слишком уверенный, отсутствовала в нем былая готовность согласиться, отшутиться, если новоявленный командир откровенно хамил. У Мещерякова заныло сердце. Перемены в поведении подполковника явно произошли — и не в лучшую сторону. Что-то задумал, орелик. Выклюет глаза — не поморщится.

— Ладно, — сказал адъютант, сбавляя обороты. — Умотался я сегодня. Поеду отдохну. Приходи к вечеру, покалякаем, как дальше жить.

Он махнул рукой охранникам и направился к «тойоте». Подполковник проводил взглядом машину и повернулся к вертолетчику:

— Пошли, расскажешь.

В коттедже по-прежнему горел свет, но Мещерякову бронированно-каменное гнездышко прежнего спокойствия не принесло. Хлопнув полстакана, он лег на диван и надолго задумался. Потом, решив про себя важный вопрос, дотянулся до телефона и позвонил начсвязи.

— Что у нас с материком? — спросил он, хотя понимал, что если от связистов нет никаких сообщений, то с материком все по-прежнему.

— Ничего нового, — доложил майор. — Такое впечатление, что они вообще о нас забыли. Сегодня на наши запросы вообще промолчали.

— То, что они замолчали — и есть самая большая новость, — сказал Мещеряков. — Значит они… — и замолчал.

— Что? — обеспокоился связист.

— Деньги готовят, вот что, — успокоил его адъютант. — Ладно, будь на стреме. Как только выйдут в эфир — сразу сообщи мне.

Он бросил трубку и вздохнул. Ну вот все стало ясно. Жди гостей из Питера на военно-транспортных самолетах. Мещеряков пожалел, что вернулся в часть. От того места, где они были, совсем недалеко до пункта дозаправки, надежно укрытого в тайге. Но кто мог предположить, что этот неглупый, но все же неопытный в тактике и стратегии людских взаимоотношений мужик сможет провести его! Такое удавалось немногим.