А я почему-то заглянул на кухню и на всякий случай прихватил с собой бутылку из-под кока-колы.

Интересно, есть ли бутылочные деревья в Иномирье? Проходя мимо папиного кабинета, я увидел, что он устроился за маминым рабочим столом в залитой солнечным светом комнате. Рядом с собой он поставил чашку кофе — врачи запретили ему любимый напиток, но он умудрялся тайком протащить домой баночку. Я застыл на месте, а отец открыл ящик стола и достал беруши.

«До свидания, папа», — подумал я, прислонившись лбом к дверному косяку.

После полуночи Лена наконец перестала рыдать и уснула. Я сидел на кровати и просматривал «О мышах и людях». За последние несколько месяцев память становилась все хуже, поэтому я читал любимую книгу как в первый раз. Однако последнюю часть я не забыл. Я всегда переживал, когда Джордж застрелил Ленни, рассказывая ему о том, как однажды они купят собственную ферму. Когда мы проходили Стейнбека в школе, все решили, что Джордж совершил геройский поступок, убив своего лучшего друга. В принципе, это был акт милосердия. Ведь Джордж знал, что иначе Ленни линчуют и повесят за непреднамеренное убийство жены Кёрли, сына владельца фермы. Но я не мог с этим согласиться — застрелить лучшего друга вместо того, чтобы помочь ему бежать. При чем тут героизм? А пожертвовал собой Ленни, причем сам того не подозревая.

Хотя я думаю, Ленни сделал свой выбор осознанно. Он искренне хотел, чтобы Джордж был счастлив.

А я, в свою очередь, просто спасу жизнь остальным. Что ж, вполне достойно. Но я прекрасно понимал, что люди, которые любят меня, постараются не допустить такого исхода, поэтому уже в час ночи я надел джинсы и собрался в дорогу.

Напоследок я обвел взглядом свою комнату. Нагромождение бесценных обувных коробок вдоль стены, стул в углу комнаты, на котором сидела моя мама, спрятанные под кроватью стопки любимых книжек… Интересно, запомню ли я все до мельчайших подробностей? — подумал я, перелезая через подоконник.

Надо мной возвышалась водонапорная башня Саммервилля. Мало кто выбрал бы для самоубийства именно ее, однако, как ни крути, действие моих снов разворачивалось именно здесь.

С некоторых пор я стал принимать на веру многие вещи. Когда знаешь, что у тебя времени в обрез, все меняется, и ты начинаешь относиться к жизни более философски. Для этого даже не надо делать никаких усилий.

Последний поцелуй — важнее первого.

Контрольные по математике не имеют значения.

А вот пироги имеют.

То, что у тебя получается очень хорошо, и то, что у тебя никак не выходит, — лишь две стороны одной монеты.

То же самое касается твоих родных и любимых.

Их судьба тебе не безразлична.

Жизнь очень коротка.

Я вытащил из кармана ожерелье Лены, полюбовался на него и аккуратно положил на сиденье «Вольво», просунув руку в открытое окно. Не хотелось, чтобы оно пострадало. Я рад, что Лена отдала его мне — у меня словно осталась ее крошечная частичка.

Но на самом деле я был один. Без друзей, без родственников.

Без разговоров, без кельтинга. Без Лены.

А потом я ощутил собственную реальность.

Она была ужасной.

Вот теперь я почувствовал, как ко мне приближается моя судьба.

Но, как выяснилось, не только она.

В метре от меня раздался душераздирающий звук. Наверное, сейчас из темноты материализуется Линк и протянет мне пару пончиков, — решил я, но передо мной возник Джон Брид.

— Что случилось? Мэкон и Лив в порядке? — обеспокоенно спросил я.

— Да. Ну, насколько может быть хорошо в подобных обстоятельствах.

— А ты зачем сюда заявился?

— Подумал, вдруг тебя понадобится прикрытие? — пожал плечами Джон, нервно щелкая крышкой зажигалки.

— Мечтаешь подтолкнуть меня, если я передумаю? — пошутил я и поежился.

— Когда ты стоишь на самом краю, последний шаг оказывается сложноватым, — ответил он, захлопнув «Zippo». — Кроме того, в тот момент ты находился рядом со мной — услуга за услугу!

Странная логика, но объяснимая.

Я промолчал. С трудом верилось, что я беседую с гадом, который попытался увести у меня девушку. Я почти начал считать его хорошим парнем. Такое бывает с плохими мальчиками, когда они влюбляются.

— Спасибо, чувак. А каково это? Ну, в смысле, падать…

— Поверь мне, лучше тебе не знать, — покачал головой Джон.

Мы направились к башне — огромная белая конструкция заслоняла собой луну. До подножия металлической лестницы оставалась пара метров. Внезапно я почувствовал запах драже с корицей.

Эмма!

— Итан Уот! Я присутствовала при твоем рождении и буду рядом, когда ты умрешь!

Я не остановился.

— Но в любом случае, это произойдет не сегодня! — крикнула она.

— Черт побери, Уот! Для смертного у тебя жутковатая семейка! — удивился, качая головой, Джон.

Я обернулся, ожидая увидеть Эмму, вооруженную бусами и куколками, а может и Библией, но меня ожидал неприятный сюрприз. Ее сопровождал бокор с копной спутанных дредов. В руке он сжимал посох, обтянутый змеиной кожей.

— А ты так и не нашел ти-бон-анж? — ухмыльнулся он. — Увидеть-то его легко, а вот поймать трудно, верно?

— Не смей говорить с ним, — прикрикнула на него Эмма.

Что за компания?!

— Эмма! — позвал ее я, и она, наконец-то, встретилась со мной взглядом.

Прежде я не понимал, насколько она запуталась. В ее карих глазах сквозила растерянность и напряжение. Всегда прямая, гордая спина согнулась, как будто в Эмме что-то надломилось.

— Не представляю, для чего ты привела сюда бокора, но тебе не пристало иметь дело с такими, как он.

— Мы с ясновидящей заключили сделку, — довольно захохотал колдун, — и я просто собираюсь выполнить свою часть уговора.

— Неужели? — спросил я.

Эмма быстро сориентировалась и поманила меня к себе, совсем как в детстве:

— Это касается только меня и моего Создателя. А сейчас ты отправишься домой вместе со мной, а он вернется обратно.

— По-моему, он отдает тебе приказы, — шепнул мне Джон. — А если Итан не захочет? — поинтересовался он у Эммы.

— И ты тоже мешаешься под ногами, — прошипела Эмма. — Ты — демон, искушающий моего мальчика! Меня не проведешь — твоя душа чернее угля! Поэтому я тоже прихватила с собой прислужника Тьмы!

Значит, бокор должен «защитить» меня от Джона.

— Ладно вам, — Джон поднял руки вверх, как будто намеревался сдаться, — я помогаю ему. Как другу.

Послышался звон стекла, и я увидел, что к поясу бокора привязано несколько бутылок.

— Я тоже захватил друзей, — зловеще процедил тот.

Он вытащил пробку, и из горлышка вырвалась тонкая струйка черного тумана. Мы зачарованно смотрели, как она медленно клубится, становясь все больше и принимая очертания человека. Этот призрак был не похож на другие: искалеченные конечности неестественно вывернуты, лицо изъедено разложением, кое-где не хватало кусков плоти. Настоящий зомби из ужастика! Призрак молча таращился на нас.

— Вы, смертные, похоже, еще большие затейники, чем чародеи! — отшатнулся Джон.

— Это еще кто? — пробормотал я.

— Неприкаянная душа, — объяснил бокор, посыпая землю вокруг себя каким-то порошком. — Когда никто не вспоминает о покойном и не приходит навестить, то его забираю я, — с улыбкой заявил он.

Меня затошнило. А я-то был уверен и не сомневался, что истории про поимку злых духов в бутылки — просто глупые суеверия! Значит, черные вудуисты и правда шастают по кладбищам ночи напролет. Искалеченный призрак двинулся в сторону Джона, его лицо исказилось в немом крике. Джон направил ладони на неприкаянного, копируя жесты Лены:

— Итан, отойди!

Я попятился, и в следующую секунду из кончиков пальцев Джона вырвались языки пламени. Огонь обжег духа, сомкнувшись вокруг него в плотное кольцо. Когда дымка рассеялась, призрак пропал, но спустя пару мгновений струйка дыма появилась за пределами огненного кольца, на безопасном расстоянии. Вскоре дух материализовался опять.

— Не сработало, — признался инкуб.