— Итан Уот, будь так добр, налей мне сладкого чая! — донесся из гостиной голос бабушки Мерси.

— Итан, не смей наливать ей сладкий чай! — мгновенно отозвалась бабушка Грейс. — Она сразу побежит припудрить носик, если выпьет еще глоток!

— Итан, не слушай Грейс! У нее отвратительный характер, такой не исправить, сколько носик ни пудри!

Я беспомощно взглянул на Лену, которая достала пластиковую бутылку со сладким чаем из холодильника, и спросил:

— Что делать?

— Ребята, вам разве на завтра ничего не задано? — осведомилась Эмма, забирая у Лены бутылку.

Лена приподняла бровь и с облегчением улыбнулась. С тех пор, как бабушку Пру положили в окружную больницу, а сестры переехали к нам, мне с Леной вообще не удавалось побыть наедине. Я потянул ее к двери.

«Ну что, бежим?»

«Да!»

Мы кинулись в холл, пытаясь добраться до лестницы незамеченными. Бабушка Грейс возлежала на диване, завернувшись в свой любимый вязаный платок с десятью оттенками коричневого. Теперь он отлично сочетался с нашей гостиной. В комнате громоздились коричневые картонные коробки с добром, которое мы смогли вытащить из-под развалин дома на прошлой неделе. Кое-что не пострадало, в том числе вещи из спальни Грейс и Мерси. Еще здесь находились: напольная латунная пепельница на высокой ножке, принадлежавшая по очереди пятерым мужьям бабушки Пру, четыре ложки из коллекции Грейс, деревянный стеллаж, кипа пыльных фотоальбомов, два стула из разных гарнитуров, декоративный фавн и сотни баночек с желе из магазина «Завтраки и печенье у Милли». Но этого оказалось недостаточно. Сестры пилили нас до тех пор, пока мы не вытащили из-под обломков их сломанные вещи. Большая часть покоилась в коробках, но бабушка Грейс упорно доказывала нам, что если она «добавит немного уюта» в наше жилище, то их «страдания» значительно уменьшатся. В конце концов, Эмма разрешила им расставить кое-что у нас в гостиной.

Итак, Харлон Джеймс I, Харлон Джеймс II и Харлон Джеймс III — прекрасно сохранившиеся благодаря таксидермии («изящному южному искусству» — по словам бабушки Пру) — мрачно пялились на меня. Харлон Джеймс I — сидел, Харлон Джеймс II — стоял, а Харлон Джеймс III — спал с открытыми глазами. Он меня ужасно раздражал — бабушка Грейс положила его около дивана, и мы постоянно об него спотыкались.

«Все не слишком плохо, Итан».

Бабушка Мерси хандрила в своем инвалидном кресле перед телевизором — она явно пребывала в негодовании из-за того, что проиграла Грейс утреннюю битву за диван. Папа сидел неподалеку и читал газету. Он выразительно посмотрел на нас с Леной, намекая: «Уносите отсюда ноги, пока есть возможность», но вслух произнес:

— Как дела, ребята? Рад тебя видеть, Лена!

— Я вас тоже, мистер Уот!

Время от времени отец брал выходные, чтобы бабушки окончательно не свели Эмму с ума. Мерси помахала мне пультом, не желая выпускать его из рук, хотя телевизор был выключен.

— Куда вы собрались вдвоем, неразлучники?!

«Быстро к лестнице, Эль».

— Итан, ты же не собираешься подняться наверх в компании этой очаровательной юной леди! Боже, как неприлично! — воскликнула бабушка Мерси, в очередной раз взмахнув пультом, словно пытаясь «поставить» меня на паузу. — Детка, ты все-таки держи подальше свою милую маленькую попку от комнат всяких там оболтусов! — обратилась она к Лене.

— Мерси Линн!

— Что, Грейс Энн?!

— Не смей произносить такие слова!

— Какие? Попка-попка-попка!!!

«Итан! Забери меня отсюда!»

«Стараюсь!»

— Ясно, — фыркнула Грейс, — он ведет ее наверх! Да его отец в гробу перевернется!

— Эй, я тут! — заметил папа.

— Его мать, — поправила ее Мерси.

— Мерси Линн, ты в маразме! — протянула бабушка Грейс и продемонстрировала ей свой неизменный носовой платочек.

— А вот и нет! Я все слышала, у меня замечательный слух! Ты говорила — «его отец»!

— Ничего подобного! — угрожающе заявила Грейс и насупилась.

— Дамы, не желаете ли сладкого чаю?

Эмма вошла в комнату с подносом, как всегда вовремя! Спрятавшись ей за спину, мы с Леной быстро выскочили из гостиной. Даже в отсутствие бабушки Пру от Сестер так просто не избавишься. Мы с папой и Эммой измучились, пытаясь разместить их у нас, потом забрать уцелевшие вещи… А сейчас мы прыгали вокруг них целыми днями, удовлетворяя все их капризы.

Лена ворвалась в мою комнату, я захлопнул за собой дверь и сразу же обнял ее. Она склонила голову мне на грудь и заговорила на кельтинге:

«Я скучала по тебе».

«Я знаю, детка».

Она в шутку ткнула меня в бок.

— Не смей закрывать дверь, Итан Уот! — донесся снизу чей-то голос. — Цыпочек в нашем мире больше, чем людей!

Не представляю, кому из бабушек он принадлежал, но, похоже, разногласий между ними по поводу последней реплики не возникало.

Лена распахнула дверь настежь.

— Что ты делаешь? — застонал я.

— Тише! Когда Сестры в последний раз сами поднимались на второй этаж? — отозвалась Лена, касаясь моих губ.

Я наклонился к ней, наши лбы соприкоснулись, и мой пульс участился.

— Значит, Эмме придется наливать им сладкий чай до тех пор, пока он не закончится!

Я подхватил Лену на руки и отнес на кровать, которая благодаря вторжению Линка превратилась в матрас на полу. Затем я лег рядом, намеренно не замечая разбитого окна и груды комиксов. Какое это имеет значение, если мы наедине. Черные кудри Лены разметались по подушке, как темный нимб, она посмотрела на меня зелено-золотистыми глазами и прошептала:

— Я люблю тебя, Итан Уот!

— А мне такое говорили, — лукаво сообщил я, приподнимаясь на локте.

— И кто же? — засмеялась она.

— Да так, девчонки…

— Неужели? Например? — осведомилась она.

— Мама. Тетя Кэролайн. И Эмма, — ответил я, пощекотав ее под ребрами.

— Ладно, прощен, — засмеялась она, уткнувшись мне в плечо. — Не знаю, что бы я без тебя делала! — неожиданно серьезно и искренне сказала она.

— Без тебя я — вообще никто, Лена!

И я принялся ее целовать. Наши тела идеально подходили друг другу, с точностью до миллиметра. Ведь мы созданы друг для друга, что бы там ни говорили Вселенная или мой взбесившийся пульс. Я чувствовал, как из меня вытекает энергия, но продолжал целовать Лену. Она оттолкнула меня за секунду до того, как мое сердце должно было начать замирать.

— Итан, лучше не надо…

Я вздохнул, перекатился на спину и погладил ее волосы.

— Мы даже не начали!

— Сперва надо выяснить, почему с каждым разом становится все хуже, то есть… сильнее. Мы должны быть осторожными.

— Какая разница? — обняв ее за талию, спросил я.

— Я права, Итан. Мне не хочется случайно поджечь тебя.

— Не знаю… оно в любом случае того стоит!

Она улыбнулась, а я засмеялся, уставившись в потолок. Лена не ошиблась. Думаю, из чародеев только инкубы могли держать свои способности под контролем. В Равенвуде царил полный хаос. Но мне было необходимо касаться ее, Лена для меня — как глоток свежего воздуха.

Послышалось мяуканье — у нас в ногах копошилась Люсиль. После того, как Харлон Джеймс IV оккупировал ее постель, она прочно обосновалась в моей комнате. В ночь, когда на Гэтлин обрушился ураган вексов, папа срочно вернулся из Чарльстона и на следующий день обнаружил собаку бабушки Пру. Пес трясся от ужаса во дворе детского сада. Стоило лапам Харлона Джеймса переступить порог нашего дома, как он совершенно обнаглел. Он прочно обосновался на подстилке Люсиль, занялся ее курицей из фарфоровой тарелки и даже научился скрестись о когтеточку.

— Остынь, Люсиль! — увещевал ее я. — Тебе не привыкать!

Но все уговоры были без толку. Пока Сестры живут с нами, Люсиль решила переехать ко мне, и точка.

Лена чмокнула меня в щеку, нашарила на полу сумку и выудила оттуда потрепанный экземпляр «Больших надежд».

— Это еще что?

— Вообще-то книга, — смущенно пробормотала Лена.