Бокор замолчал, зловонная свеча потухла.

— Кто это? — уставился я на бокора. — Почему он выглядел как я?

— О, нет, — ответил вудуист, опуская змею в террариум. — Это твой ти-бон-анж. Вторая половина твоей души.

— Чего?

— Половина твоей души находится здесь, — заявил жрец, чиркая спичкой и вновь зажигая свечу, — а вторая пребывает в мире мертвых. Ты забыл ее там.

— Где?!

— В Иномирье. Когда умер, — устав от расспросов, отмахнулся от меня бокор.

Он говорил о той ночи, когда Лена и Эмма воскресили меня. Тогда наступила шестнадцатая луна.

— Нет!..

— Душа раскалывается, если ты чересчур быстро возвращаешься из царства мертвых. И вторая половина попадает в ловушку. Ти-бон-анж будет искать свою часть, пока они не воссоединятся.

Нет! Неправда! Разве такое возможно?

Но вдруг я понял, кто преследовал меня все это время.

Я сам — то есть мой двойник.

Вот почему я менялся, с каждым днем теряя себя. Разлюбил шоколадное молоко и яичницу Эммы. Забыл, что хранится в обувных коробках в моей спальне. Не мог вспомнить собственный номер телефона и стал левшой.

Мои колени подогнулись, я стал падать, но кто-то подхватил меня под мышки.

— Но как соединить его душу? — нетерпеливо воскликнул Линк, готовясь в случае надобности закинуть меня на плечо и вынести отсюда. — Наверное, есть какое-нибудь заклинание?

Бокор громко расхохотался.

— Все не так просто, — изрек он, пронзительно глядя на меня. — Поэтому твоя ясновидящая и посетила мою мастерскую. Но тебе не о чем волноваться, мы с ней заключили сделку.

На меня будто ушат ледяной воды вылили, и я переспросил:

— Сделку?

В моем сознании всплыла недавняя сцена сговора бокора с Эммой.

— Есть лишь одна цена! Какая?! — заорал я.

Жрец поднял обтянутый змеиной кожей посох и указал им на меня:

— Ты узнал слишком много тайн, — усмехнулся он, и на секунду его лицо стало более человечным.

— А почему ты ничего не требуешь с нас? — не унимался Линк.

— Ваша ясновидящая заплатит по счету.

Я хотел повторить свой вопрос, но догадался, что разговор окончен. Больше из бокора слова не вытрясешь. Кроме того, на сегодня мне уже достаточно.

Домой я добрался лишь за полночь. Папа спал, а в комнате Эммы горел свет, ее окно мерцало между двух голубых ставней. Интересно, заметила ли она мое отсутствие и знает ли, где я пропадал. Я даже надеялся, что она в курсе. Тогда мне было бы в сто раз легче сделать то, что я собирался.

Эмма не из тех людей, которым можно перечить. Она живет по своим правилам и законам и непреложно следует им. Эмма заменила мне мать, а отчасти — и отца. Меня тошнило от одной мысли о том, что мне придется выяснять с ней отношения. Вдобавок внутри сразу появлялась сосущая пустота.

Но еще хуже — осознание того, что я потерял половину собственной души. Почему Эмма меня не предупредила? Она отмалчивалась или врала.

Я быстро постучался, боясь, что в последний момент передумаю. Дверь распахнулась, как будто Эмма ждала меня. На ней было белое платье с розочками, которое я подарил ей на день рождения. Она не смотрела мне в глаза, уставившись на противоположную стену. Возможно, она и правда там что-то видела. Осколки моей разбитой, словно бутылка, души.

— Проходи, — тихо и устало сказала она.

В спальне царил беспорядок, но кое-что изменилось: на круглом столике у окна были разложены карты.

Я взял одну наугад и прочитал: «Окровавленное лезвие». Значит, это не просто Таро!

— Опять гадаешь, Эмма? И что говорят карты?

— Немного, — произнесла она и принялась складывать колоду в коробку. — Наверное, мне стоит переключиться на что-нибудь другое.

— А как насчет этой? — жестко спросил я, схватив карту, которая привлекла мое внимание. — Расколотая душа.

Ее руки сильно тряслись, и она крикнула:

— Одна половина без другой малого стоит, Итан Уот!

— Значит, моя душа не особенно дорогая. Верно, Эмма? — повысил голос я.

— Кто тебе такое сказал? — осведомилась она и стала тереть золотой амулет на шее.

— Твой приятель из Нового Орлеана!

Эмма потрясенно взглянула на меня и вцепилась в спинку стула. По ее реакции я понял, что она пока пребывает в неведении насчет нашего с Линком визита к бокору.

— Ты не обманываешь меня, Итан Уот? Ты ходил к этому дьяволу?

— Да! У меня не было выбора!

Но Эмма уже не слушала меня. Она с безумным видом перетасовывала колоду и приговаривала:

— Тетушка Айви, покажи мне что-нибудь! Объясни мне, наконец!

— Эмма!

— Ничего-ничего, — бормотала она. — Надо просто продолжать поиски…

— Эмма, успокойся, — попросил я, нежно обнимая ее за плечи.

Она продемонстрировала мне изображение воробья с перебитым крылом и прошептала:

— Утраченное будущее. Знаешь, как называется моя колода? Карты провидения. Они предсказывают судьбу. Чувствуешь разницу?

Я покачал головой. Эмма совсем с катушек сорвалась.

— Твое будущее можно изменить, — сказала она и заплакала. — Я тебя спасу!

Слезы потекли по ее щекам, она забилась в истерике:

— Колесо судьбы уничтожит всех нас!

Слушать ее бред становилось невыносимо. Эмма отпрянула от меня, подобрала юбки и рухнула на колени. Крепко зажмурившись, она воздела руки к потолку и крикнула:

— Дядюшка Эбнер, тетушка Айви, бабушка Сулла, мне необходима ваша помощь! Простите меня, как наш Отец Небесный прощает нам грехи наши!

Она повторяла свою мольбу без передышки, пока не охрипла.

Великие предки не откликнулись на ее зов.

В детстве мама объясняла мне кое-что важное. По ее словам, все, что нужно знать о Юге, находится в Саванне и Новом Орлеане. Хорошо, я хоть это не забыл.

Утром, на уроке истории, мы с Леной сидели на задней парте и спорили. Перевес был явно не в мою пользу.

— Послушай меня, Эль! Ты не права!

Когда я сообщил ей о вчерашнем приключении, Лена запаниковала.

— Единым мог оказаться любой из нас! Наверняка это я! Ты на мои глаза посмотри! — убеждала она меня.

— Эль, никто и не говорит, что «Единый, кто стал двумя», — я! Ведь я же обычный человек! Если порядок разрушил чародей, то вряд ли смертный его восстановит!

Похоже, мне не удалось с ней справиться, но в глубине души Лена признавала мою правоту. Я всего-навсего смертный. Здесь кроется причина наших проблем. Именно поэтому мы едва можем прикасаться друг к другу. Как мне спасти чародейский мир, если сам с трудом живу в своей реальности?

— Линк, — заявила Лена. — Он и инкуб, и смертный.

— Ш-ш-ш! — покосился я на Линка, но тот ничего не заметил, выцарапывая на парте слово «Линкуб». — Боюсь, он не является ни тем, ни другим…

— Тогда Джон! Он — чародей и инкуб!

— Эль, перестань!

— Или Ридли! В ней осталось что-то от сирены! А может, Эмма? — в отчаянии предположила она.

— Нет! — не сдержавшись, рявкнул я, а весь класс уставился на меня.

Лена обиженно отвернулась. Мистер Эванс потянулся за розовым бланком об отстранении от занятий и прикрикнул на меня:

— Потише, мистер Уот!

— Прошу прощения, сэр! — извинился я и уткнулся в свой учебник.

— Понимаю, звучит странно, но со мной ничего плохого не случилось! — шепнул я Лене. — Теперь я знаю, что со мной творится и почему мне снятся кошмары! Все встало на свои места!

Лена промолчала, и я не стал продолжать разговор. У нас и так полно поводов для беспокойства: саранча, Абрахам, вексы, Джон Брид, Лилум, миссис Инглиш…

По крайней мере, я пытался взять себя в руки.

«Скоро выпадет снег! Зима на дворе! Покупайте билеты!» Афиши с этой надписью пестрели повсюду, хотя событие, конечно, не нуждалось в рекламе.

Близился зимний бал. Комитет устроителей, состоящий из Саванны Сноу и ее фан-клуба, решил назвать мероприятие «Бал снега». Саванна трещала без умолку, что это милая шутка из-за жуткой жары. Так или иначе, а мы нарекли грядущую вечеринку «Бал слякоти». И мы с Леной собирались пойти туда.