— И поэтому ты заглянул ко мне, — вздохнула Мэриан. — Я постараюсь разузнать об этом, но мне вряд ли удастся найти ответ на самый главный вопрос. Что заставило Эмму обратиться за помощью к человеку, который олицетворяет собой все, что противоречит ее убеждениям? Хочешь пшеничного печенья с шоколадом? — сменила тему Мэриан, протягивая мне блюдо.
Я поморщился. Межу прочим, когда Лив приехала в Южную Каролину в начале лета, ее чемодан был до отказа набит именно этим сортом печенья. Вероятно, Мэриан догадалась, о чем я думаю, и снова вздохнула.
— Ты говорил с Оливией?
— Нет, — заявил я. — И я не прав, потому что… ну, Лив — это Лив!
— Я тоже скучаю по ней.
— А почему же ты не разрешила ей остаться работать у тебя?
Летом Лив нарушила правила и помогла мне освободить Мэкона из арклайта, после чего в Гэтлинской библиотеке она уже не появлялась. Теперь ее карьера хранительницы закончилась, и я думал, что она вернется в Англию. Но все получилось наоборот: теперь Лив постоянно болталась в туннелях вместе с Мэконом.
— Я не могла. Как-то неуместно. Или, проще говоря, запрещено. Пока ситуация не прояснится, мы с ней не должны видеться. По крайней мере, официально.
— То есть она больше не живет у тебя?
— На данный момент она обитает в туннелях. Оно и к лучшему. Мэкон устроил ей отдельный кабинет.
Сложно себе представить, что Лив проводит столько времени в темноте! Она же просто олицетворение солнечного света! Мэриан достала из ящика стола письмо и протянула его мне. Бумага оказалась неожиданно тяжелой — внизу страницы красовалась увесистая печать из сургуча. Почтальоны редко приносят подобные вести.
— Прочитай его, Итан.
— «Верховный совет хранителей постановил по делу о грубом нарушении Мэриан Эшкрофт, хранительницы Lunae Libri… — пробежался я по первым строкам, — …отстранение от обязанностей, относительно Западного филиала… о дате судебного процесса будет сообщено дополнительно», — произнес я и, не поверив своим глазам, повернулся к Мэриан: — Тебя уволили?!
— Я предпочитаю формулировку «отстранили».
— Будет суд?
— Да, — подтвердила она. — По крайней мере, они называют это судом. Думаешь, ханжество — прерогатива смертных? Ошибаешься, мир чародеев, как ты, наверное, заметил, не отличается особой демократичностью. Свобода воли, скажем так, слегка ограничена интересами служителей закона.
— Но ты вообще ни при чем! Порядок мироздания разрушила Лена!
— Итан, ты долго живешь в Гэтлине и понимаешь, как версия событий меняется в зависимости от того, кто ее излагает. Посмотрела бы я на тебя на скамье обвиняемых!
Когда Мэриан волновалась, морщинки на ее лице углублялись, превращаясь в тени. Как, например, сейчас.
— Но ты ни во что не вмешивалась!
Именно об этом с Мэриан спорили постоянно. Когда я узнал, что Мэриан — хранительница (как и моя мама до нее), я запомнил, что в этой профессии самое главное — абсолютное невмешательство. Мэриан была наблюдателем, в обязанности которого входила запись всех событий чародейской реальности. Она стояла на границе между мирами, но сама не принимала участия в истории — ведь так положено. А вот могла ли она соблюсти правило вопреки тому, что подсказывало ей сердце, — это совсем другое дело. Например, летом Лив поняла, что надо нарушить запрет… Почти уверен, примерно то же самое чувствовала и моя мама. Я задумчиво дотронулся до толстого черного сургуча — на печати был изображен герб Южной Каролины. Чародейская луна над пальмовым деревом. Стоило мне прикоснуться к полумесяцу, как у меня в голове зазвучала знакомая мелодия.
Восемнадцать лун, душит сердце страх,
Восемнадцать вексов — мир у них в руках.
Приближенье тьмы и немой вопрос,
Посмотри в глаза, посмотри всерьез.
— Итан, что с тобой? — забеспокоилась Мэриан.
— Ничего.
— Не ври мне, Итан Уот, — грустно улыбнулась она.
— Я слышал песню, — пробормотал я, продолжая барабанить пальцами по джинсам, выстукивая привязавшуюся мелодию.
— Предречение?
— Ага, — кивнул я.
— И что?
Мне не хотелось посвящать ее в текст, но теперь мне было уже не выкрутиться, а придумать новую версию за три секунды я не успел.
— Ничего хорошего. Как всегда: призраки, вексы, тайны и тьма.
Я старался отогнать от себя противное ощущение, но стоило мне произнести эти слова, как у меня засосало под ложечкой, а по спине пробежал холодок. Мама пытается что-то сообщить мне! Если она посылает мне песню — значит, происходит нечто важное! И страшное…
— Итан! Я серьезно!
— Но я понятия не имею, что мне делать.
— Что еще стряслось?
— Пока я и сам не понимаю.
Но почему я не умею держать язык за зубами? Я впал в замешательство. Мэриан искренне пыталась помочь мне, но я хотел лишь поскорее убраться отсюда восвояси.
— Мне пора, — буркнул я, вставая.
— Не пропадай надолго, Итан, — попросила Мэриан, провожая меня до дверей архива, — мне тебя не хватает!
Улыбнувшись, я обнял ее, открыл дверь в Гэтлинскую библиотеку — и буквально подпрыгнул.
— Что случилось?
Мы с Мэриан в шоке оглядывались по сторонам: по библиотеке словно ураган прошелся, пока мы болтали в архиве! Стеллажи перевернуты, повсюду валяются раскрытые книги — на столах, на стойке регистратуры, на полу! Подобное зрелище я лицезрел только в прошлом году, на Рождество. Тогда все книги в библиотеке открылись на странице, где содержалась информация, касавшаяся нас с Леной.
— Еще хуже, чем в прошлый раз, — прошептала Мэриан.
— Значит, я получил очередное послание…
— Да…
— Итан, давай посмотрим… Чувствуешь приближение вексов? — грустно пошутила Мэриан, беря в руки томик, лежащий на каталоге. — Я прямо трясусь!
— Думаю, я тоже, — ответил я, убирая челку с глаз. — И мы не знаем заклинания, чтобы все убрать…
— Эмили Дикинсон, — сообщила Мэриан, поднимая и протягивая мне книгу.
Я медленно открыл ее на случайной странице и прочитал:
— «Безумство — часто Божий дар…»
— Отличное начало!
Что еще за чушь? И при чем здесь я? Я вопросительно взглянул на Мэриан:
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Я? Ну, нарушение порядка Вселенной добралось и до моих стеллажей. Пойдем дальше… Леонардо да Винчи. — И она вручила мне еще одну открытую книгу.
«Прекрасно. Безумный гений из Италии», — подумал я.
— Читай сама.
— «Когда я думал, что учусь жить, на самом деле я учился умирать», — произнесла Мэриан. — Безумие и смерть. Неплохо.
Она обняла меня за плечи, ее руки словно говорили мне: «Я с тобой». А я просто пребывал в ужасе. Думаю, Мэриан заметила, что меня бьет озноб.
— А если по очереди? Один читает, другой прибирается?
— Выбираю второе.
— С каких пор ты распоряжаешься в моей библиотеке? — с притворным раздражением спросила Мэриан и помахала следующей книгой.
— Что вы, мэм! Как-то не по-джентльменски, — улыбнулся я и посмотрел на обложку. — О, нет!
Эдгар Алан По. По сравнению с ним два предыдущих автора покажутся мастерами юмористического жанра!
— И знать ничего не желаю!
— Итан!
— «И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий / Полный грез, что ведать смертным не давалось до того…» Все ясно, — выпалил я. — Я свихнулся. Гэтлин — трещина между мирами! Нет, Вселенная — это просто громадный сумасшедший дом!
— Кстати, что у нас говорит о трещинах Леонард Коэн?
— Понятия не имею! Но погоди немного, скоро скажу!
— «Во всем есть трещина».
— Спасибо за поддержку!
— Не бойся, — тихо сказала Мэриан. — «Во всем есть трещина. Именно через нее проникает свет».
Вообще-то она права… Или не она, а этот парень, как его там, Леонард Коэн. Я ощутил одновременно и радость и грусть, на мгновение лишившись дара речи. Потом я опустился на колени и заявил:
