— Позвольте мне, Юрий Владимирович, — Карпеня вновь встал и по привычке одернул китель.

— Слушаю вас, Игорь Иванович, — Андропов тяжело откинулся на высокую спинку кресла, снял очки и подслеповато уставился на первого заместителя Воронцова.

— Планируя операцию, мы исходили из того, что главная ее цель — изъятие Мальцевой. Именно для этого мы вышли на Моссад. Идея обмена — камуфляж, маскировка главной задачи: спровоцировать евреев, или американцев, или Бог знает кого еще на вывоз Мальцевой из Праги с тем, чтобы не упустить этот момент и перехватить нашу подопечную. Понятно, что возникает вопрос взаимных гарантий. Моссад — крепкая разведка, думаю, они не согласятся назвать место ее пребывания до тех пор, пока на сто процентов не будут уверены, что Тиш вернется целым и невредимым. Таким образом, скорее всего, надо ждать предложения об обмене в какой-нибудь нейтральной стране, от которого мы не сумеем отвертеться…

— Почему? — глухо спросил Андропов.

— Потому, что такое предложение абсолютно корректно. Нам просто нечего будет возразить, — вставил Воронцов. — В том случае, естественно, если мы действительно заинтересованы в этом обмене.

— Но они заинтересованы не меньше нас, — пожал плечами Андропов.

— Конечно, можно попробовать сыграть на этом, — не очень уверенно протянул Воронцов, — но, в конце концов, не они нам, а мы им предложили обмен.

Андропов молчал, полуприкрыв глаза.

— Планируя операцию, — негромко продолжал Карпеня, — мы исходили из самого неблагоприятного расклада: Мальцеву удалось беспрепятственно вывезти из Чехословакии. При таком варианте нам остается собственно обмен. Что же касается американцев, то их предложение поступило спустя сутки после того, как мы вышли в Копенгагене на Моссад. Это уже нечто иное, хотя предмет торга все тот же — Мальцева. Учитывая, что Мальцева нужна теперь не только нам, но и ЦРУ, резонно предположить такое развитие событий, при котором нам необходимо на чем-то остановиться и кем-то, соответственно, пожертвовать. Либо Тополевым, — и тогда надо работать с Моссадом, либо Мальцевой, — и тогда сам Бог велел откликнуться на предложение американцев. Ваше требование, Юрий Владимирович, несколько меняет дело…

— Я уже сказал, что мне нужны оба, — Андропов поджал губы. — Это не мой каприз, такова ситуация.

— И все-таки, думаю, нам придется выбирать, Юрий Владимирович, — Воронцов с колоссальным трудом сохранял естественный, непринужденный тон, хотя каждое слово в этом тяжелейшем совещании, в ходе которого Андропов не упускал случая продемонстрировать свое крайнее неудовольствие действиями начальника Первого главного управления, давалось ему с трудом. — Либо Мальцева, либо Тополев.

— А я так не думаю… — Андропов неприязненно уставился на Воронцова. — Кто, скажите, мешает нам осуществлять сразу две сделки? Параллельно. По одному каналу вы договариваетесь с американцами, по другому — с израильтянами.

— ЦРУ и Моссад координируют свои действия с момента образования Государства Израиль, — негромко напомнил Карпеня. — Не исключено, что именно по прямому поручению или просьбе американцев люди Моссада вытаскивали Мальцеву в Польше. А теперь впечатление такое, что ЦРУ хочет помочь израильтянам получить Тиша. Они почти наверняка уже обменялись информацией…

— Вот и замечательно! — Андропов удовлетворенно кивнул. — Как раз то, что нужно! Пусть себе сговариваются на здоровье. Пусть знают, что нам нужны все трое. Мы ведь совсем не обязаны сообщать им, что дамочку эту мытищинскую они не увидят, как своих ушей. Просто условия сделки меняются. Выглядят они так: мы заигрываем с обеими разведками и готовы отдать Мальцеву с Тишем, а они нам, скоординировавшись, — Тополева и Мишина. Вы же сами утверждаете, что в Праге он действовал по заданию Моссада. И паритет, кстати, налицо. В конце концов, речь идет о двух дружественных спецслужбах, не так ли? Так пусть поднатужатся сообща. Вам понятна моя идея?

— Да, Юрий Владимирович, — ответил Воронцов, уже думая о том, как же выполнить этот авантюрный план, не заработав при этом преждевременную отставку.

— Конечно, лучше всего нам было бы самим найти эту дрянь и не ввязываться в оскорбительные контакты с врагами. — Андропов взглянул на напольные часы. — Тогда бы часть проблем отпала сама собой…

— Моя вина, Юрий Владимирович, — негромко произнес Воронцов. — Тогда, после провала операции в Буэнос-Айресе, мне следовало согласиться с вами и просто вывести ее из игры…

Эта фраза была «домашней заготовкой» начальника Первого главного управления КГБ и выглядела как довольно грубая лесть. Но Воронцов тем не менее прибегнул к этому не слишком популярному на Лубянке приему, поскольку действительно отдавал должное прозорливости председателя. Тогда, в декабре, судьба Мальцевой была решена в ходе пятиминутной беседы: Андропов, утратив всякий интерес к своей «протеже», предложил не искушать судьбу и избавиться от опасной и, как выяснилось, довольно предприимчивой свидетельницы; Воронцов же рекомендовал использовать ее «втемную», натаскать немного и попробовать поиграть с американцами. Воронцов был интриганом по призванию и никогда не упускал возможность попытать удачу в искусственно создаваемых осложнениях. Справедливости ради следовало отметить, что Андропов особенно не возражал. По-видимому, на него произвел должное впечатление главный аргумент Воронцова: Мальцева практически ничего не знает, следовательно, не в состоянии причинить даже малейшего вреда. Кто мог тогда подумать, что эта невинная затея так угрожающе осложнится?..

— Мы еще поговорим об этом, — буркнул Андропов, демонстративно игнорируя приступ воронцовского раскаяния.

Карпеня, который читал ситуацию с листа, тут же развернулся к Андропову:

— Думаю, Юрий Владимирович, и такой вариант вполне возможен. В Праге Терентьев работает круглосуточно, фотографии Мальцевой на руках у всех работников «наружки», у полиции, осведомителей… Чехи помогают всем, чем могут.

— Почему же нет результатов? — окрысился на него Андропов.

— Город уж слишком большой, — развел руками Карпеня. — Населения почти миллион, даже таких сил не хватает, чтобы в течение нескольких дней прочесать целый район… Да и потом, Юрий Владимирович, мы все-таки не у себя там…

— Что Мишин?

— Как сквозь землю провалился мерзавец! — буркнул Карпеня. — Ушел прямо из-под носа. Я проанализировал отчеты участников операции и пришел к выводу, Юрий Владимирович, что, скорее всего, в перестрелке Мишин был ранен. Возможно, даже тяжело. Авось сдохнет где-нибудь под забором.

— На это не надейтесь, — процедил Андропов. — Ищите.

— Ищем, Юрий Владимирович…

— Немедленно приступайте к реализации плана обмена, — Андропов встал. — Задействуйте все силы, какие сочтете нужными. Я санкционирую любое ваше разумное решение, если вы еще способны на таковые. Удастся осуществить акцию захвата чужими руками — вообще прекрасно. Через болгар, через арабов, через черта лысого… Начинайте немедленно. Обо всем докладывать мне лично. Оперативный план во всех деталях жду у себя ровно через два часа. Вопросы есть?

— Только один, Юрий Владимирович, — Воронцов захлопнул свой блокнот, словно давая понять, что деловая часть совещания завершена. — Если я вас правильно понял, стоит нам перехватить Мальцеву, и все контакты с американцами и израильтянами автоматически прерываются?

— Ни в коем случае! — председатель КГБ выразительно покачал указательным пальцем. — Для начала вы должны ее найти и переправить сюда, в Москву. Но даже если это произойдет, в чем я, уж извините, сомневаюсь, все должно идти по плану. Найдите двойника этой авантюристки. Договоритесь с какой-нибудь актрисой, короче, придумайте что-нибудь, несколько дней у вас есть, доиграйте эту партию до конца, постарайтесь вернуть Тополева и Мишина… Еще вопросы?

Оба генерала молча встали и вытянулись.

— Тогда у меня все. Свободны!..

Январь 1978 года