Дед Лёня и баба Шура, как выяснилось, тяготели к классике. Красный кирпич стен оттеняли светлые швы раствора. Двор, мощёный плиткой, на которой вольным строем стояли бочки-грядки.

— Ой! Как же ты выросла, Дашутка! — женщина, обнявшая внучку, выглядела на чуть менее, чем на средний возраст. Эль уже привыкла к тому, что местные кажутся заметно моложе, чем полагается им быть по её прикидкам. Даже по себе она это отмечала — ну никак не подтверждало зеркало, что ей уже тридцатник.

— Иди сюда, проказница, — это дед появился со стороны сарая и заграбастал Дашу. Совсем не серьёзный такой дед, если с точки зрения возраста — даже на сороковник не тянет. — И ты, дочка, вылезай из коробчонки, проходи в дом, — это уже в адрес невестки. — Показывай нам новых внучек.

С крылечка спустилась девочка Дашиных лет:

— Привет, племяшка!

— Здравствуй, тётя Галчонок! — девчата ухмыльнулись друг другу во всю ширь белозубых ртов и потащили Оли и Ками устраиваться и чистить пёрышки.

Детворы в посёлке оказалось много. Только в этой семье имелись две сестры и брат Стасика — заметно младше его годами. В соседях тоже и свои дети росли и внуки заглянули проведать стариков. Ближе к вечеру молодёжь сошлась посреди центральной площади, забренчала гитара…

— Ну ка, сестрички, тащите свои инструменты, — скомандовала Даша. — А то как-то неладно у Дяхи выходит, — и, видя что Оли и Ками медлят, топнула ногой.

— Что-то подсказало девочкам — нужно подчиниться. Через пару минут они уже подыгрывали музыканту-самоучке. А потом переглянулись, сделали вступление и:

В путь-дорожку дальнюю

Я тебя отправлю,

Упадёт на яблоню

Алый цвет зари.

Подари мне, сокол,

На прощанье саблю,

Вместе с вострой саблей

Пику подари, — звонко начала Оли.

Удивительно, но эта давным-давно позабытая на Земле песня была подхвачена. А потом пели «Летят перелётные птицы», «Давно мы дома не были» и ещё много всего старинного.

Эль смотрела на молодую поросль и диву давалась — слова, слетавшие с уст этих вооружённых мальков, были им близки и понятны. Дети, несомненно, готовы к тяжёлому боевому походу. В любой момент. Казалось — дай сигнал, и все разбегутся по боевым постам. Или не казалось, а вправду так и было?

К ужину пришла совсем молодая женщина и, не дожидаясь приглашения, устроилась за столом.

— Здорово, Мелкая! — приветствовала её баба Шура.

— Доброго здоровьичка всем, — улыбнулась гостья. — Дело у меня к Даше. Вернее — разговор. И, такое дело, что лучше будет натощак. Так мы пойдём, потолкуем.

— Ступайте, конечно. Оставим вам и пирога и шанежек, — Эль эту женщину видела в учебном лагере, однако и местные, похоже, знали её прекрасно. — Забирай свою царевну, — заключила бабушка.

Девчата вышли за ворота и вскоре скрылись в лесу. Обе легко одетые и без оружия. Уловив встревоженный взгляд жены, Стасик успокаивающе положил на её руку свою тёплую ладонь: — С Ниночкой наша баловня не пропадёт, — пояснил он.

Но Эль не успокоилась. Она вышла из-за стола, как будто ненадолго, взяла свою двадцатьчетвёрку и скользнула вслед за падчерицей и незнакомкой.

— Итак, Дарья, мне предстоит кое-чему тебя обучить. А то, понимаешь, волнуется за тебя Кузьмич. Говорит, будто ты собралась прямиком в пасть к хищному зверю.

— Да, страшноватенько мне, тёть Нин! — девочка посмотрела в сторону кустов, за которыми спряталась мачеха, но ничего не добавила.

— Потому, — Мелкая выхватила откуда-то ножик и ткнула им в плечо девочки.

— Ах ты, гадина! — проломившись сквозь ветви, Эль набросилась на эту злыдню и… пролетела мимо.

— А почему он не воткнулся, — услышала она Дашин вопрос, едва вскочила на ноги.

— Потому, что Мать снабдила тебя защитным симбиотом. Он распределил силу удара по довольно большой площади. Синяк таким образом поставить можно, но нанести серьёзной раны не получится. Однако, если не рассчитывать на простейшие функции этого, так сказать, «костюма», а управлять им сознательно, то результат получается значительно лучше. Смотри, — тело женщины словно покрылось струящейся змеиной чешуёй. Нереально гибкой рукой она охватила Эль за талию и легко, словно пушинку, подбросила вверх. Ртутью перетекла метра на полтора и мягко поймала.

— Ступайте отдыхать, Эльвира Львовна, — вмешалась падчерица. — В вашем положении негоже волноваться. И вообще — нужно слушаться папу.

Мелкая, а теперь она снова выглядела обычно, загадочно улыбнулась:

— Извините! Как-то я об этом не подумала.

Эль сделала над собой усилие, чтобы не закатить скандал, но передумала — третий месяц нахождения на Прерии научил её сдержанности: — А можно мне посмотреть? — спросила она мирным голосом.

— Думаю, это тебе особо не повредит — психотип у тебя сильный. Так вот, Даша, — это уже, обращаясь к падчерице, — симбиот — часть тебя. И, как любая другая часть, он подчиняется твоим желаниям.

— Скафандр-трансформер! — сообразила девочка. — Сейчас, попробую: — она сделала напряжённое лицо, развела в стороны локти и напыжилась. Закачалась и рухнула на живот — вместо ног её украшал рыбий хвост на манер русалочьего. — Круто, — вскрикнула она, вставая на опять появившиеся ноги, — а жабры тоже можно себе отрастить?

— Я ни разу не пробовала, — смущённо призналась «учительница». — Но под водой нетрудно довольно долго продержаться, потому что дыхательная смесь как-то подаётся в дыхалку, если попадаешь во враждебную среду. Ну, принцип ты уловила — совершенствуйся дальше сама. Проверь, например, такой вариант: — девушка превратилась в клешнястого стрекозоида и конечностью перекусила довольно толстую ветку ближнего дерева. А потом ударом крепкого хвоста перерубила средней толщины ствол.

— Только не принимай неудобных форм. Тебе нечем управлять даже третьей парой конечностей — так уж устроен мозг у нас, Хомо. Зато действовать хвостом — легко. Нужно лишь потренироваться.

Эль присела в сторонке, наблюдая за экспериментами девочки и женщины. Обе отрастили себе вместо рук перепончатые крылья и безуспешно размахивали ими, пытаясь взлететь. Наконец, видимо утомившись, они успокоились и устроились рядом.

Недолго просидели — у Мелкой и у Даши пискнули приёмные устройства. Те самые архаичные «говорилки» воспроизвели один и тот же тревожный сигнал. Эль опустила на глаза визоры, но они молчали.

— Мускатик, возраст два года и четыре месяца, подал просьбу о помощи и замолчал. На вызовы не отвечает, — раздалось из динамиков.

Светлячок из причёски падчерицы не нашел никакой подходящей поверхности и спроецировал изображение на шершавой поверхности ствола ближайшего дерева. Картинка получилась размытая, изобилующая искажениями из-за многочисленных неровностей.

Девочка сняла с себя футболку, растянув её на траве — и сразу всё прояснилось. В беду попал мегакотёнок. Маленький, даже ещё не подросток. А вслед за этим из службы спасения выдали карту с пометкой места последнего выхода в эфир.

— Три километра туда, — махнула рукой Нинка и побежала в указанном направлении. Даша последовала за ней. Эль не отставала — она-то помнит, что из них троих ружьё есть только у неё. А вот почему об этом забыли аборигенки?

Однако расспросить нет времени. Девчата бегут нереально легко, словно обтекая кусты и торчащие со всех сторон ветки деревьев. Ведь они сейчас в густом лесу. Эльвира и раньше старалась держать себя в форме, а после курсов ходьбы принялась старательно проделывать ежедневные кроссы. Без фанатизма, конечно, чтобы не повредить будущему малышу, но и не ленилась. Наверное, только поэтому и умудряется сейчас не особо отставать.

Приходится тщательно следить за дыханием и внимательно выбирать место, куда поставить ногу — корневища, кочки и валежины так и норовят поставить подножку. Кажется, удаётся справляться, даже втянулась. Чу! Замерли, прислушиваются. Повернули в нагромождение скал на склоне справа. Ещё метров триста, и опять замерли. А вверху свистят импеллеры подоспевших коптеров, только вот сесть машинам тут решительно некуда — вверху сплетаются ветви раскидистых крон, а под ногами — каменный хаос. Они в расщелине, по дну которой струится водный поток.