— Черт, нам с тобой не повезло — ночь пополам этими идиотскими ночными работами разорвется, — раздраженно сказал Игорь Антону.

— Да уж… Ну а Резняку тоже не слишком хорошо — что это за сон за полчаса?! А вот Байракову больше всех повезло — лишь на полчаса позже всех ляжет, зато может потом целую ночь спокойно спать. А нам не повезло…, — согласился Лупьяненко.

— Может, не повезло, а может и специально так задумано.

— То есть?

— Может быть, Гришневич нас специально в такое неудобное время поставил?

— Да ну! Тебя — может быть, но я то тут при чем?

— Как сказать… Кстати, а знаешь, почему Байракову так сегодня повезло?

— Почему?

— Потому, что он пилотку со склада сержанту принес.

— Мог бы и ты принести, ты ведь сегодня тоже там был.

— Мог. Но самое главное не это — самое главное то, что эту пилотку я из склада вынес!

— Зачем же ты тогда ее Байракову отдал, а не сам отнес?! — удивился Антон.

— Он просто попросил, чтобы я для него вынес — мол, у меня в сапогах не так заметно. А я даже и не знал, что он отдаст ее Гришневичу.

— Вот так-то, Тищенко — Байраков лучшую очередь на ночные работы получил, а ты без пилотки остался, — насмешливо сказал Лупьяненко.

— Без пилотки? А это ты видел?! — Игорь вытащил из-под матраца вторую пилотку и продемонстрировал ее Антону.

Пилотка была совсем новой, и еще хорошо чувствовался запах «нулёвого» хэбэ.

— Так у тебя еще одна есть? Ты, может, целый склад вынес? Может, и мне дашь одну?

— Последняя. Остальное — разные мелочи: погоны, петлицы, эмблемки. Там прапорщик Стопова с погонами поймал и побил, так наши от страха все свое повыбрасывали.

— А ты, значит, не испугался?

— Испугался. Но только я еще больше боялся, что он увидит, когда я все выбрасывать начну. Вот я и решил — будь что будет! — пояснил Тищенко.

— Рот-та, отбой! — проорал вместо кукушки дневальный, и этаж понемногу погрузился в сон.

«Надо побыстрее уснуть, а то все равно посреди ночи разбудят. И пришла же Мищенко в голову такая идиотская идея! Надо посчитать, может быть, так быстрее усну», — решил Игорь и принялся за счет. «Сто, сто один… сто двадцать шесть… триста пятнадцать», — на «триста шестнадцать» Игорю считать надоело и он, раздраженный тем, что так и не уснул, открыл глаза. Чем больше Игорь хотел погрузиться в сон, тем труднее это было сделать. «Лучше вообще про сон не думать — тогда, может, усну. А про что думать?» — но мысли приходили сами собой, и вскоре Игорь уже вспоминал о теплых, песчаных пляжах Жданова. Эти мысли как-то незаметно слились с дремотой, перешедшей в сон…

Игорь плыл по морю… Вода была теплой и приятно щекотала тело, ставшее настолько легким, что Игорь буквально летел над поверхностью. Лететь в метре от воды, время от времени погружаясь в ласковое и приятное море, было в высшей степени восхитительно.

— Тищенко, мы с мамой беляши купили — вылезай! — закричал с берега Славик.

— Сейчас! Я ведь научился летать!

— Давай быстрее, а то Гришневич ждет!

Сержант стоял на берегу в поварском одеянии, и продавал беляши. Игорь нехотя вылез из воды и с удивлением спросил у брата:

— А чего это ты меня по фамилии зовешь?

— Вставай, говорю тебе!

Игорь с трудом разлепил затекшие, склеившиеся веки и увидел склонившегося над собой Каменева.

— Вставай, говорю! — повторил Каменев и несколько раз дернул Игоря за руку.

— Перестань трясти! — пробормотал Тищенко.

Какая-то неодолимая сила тянула его назад на пляж, и Тищенко вновь закрыл глаза.

— Да встанешь ты или нет?! — Каменев потерял терпение и принялся стаскивать Игоря с кровати.

Проснувшись, Тищенко первым делом грубо оттолкнул Каменева в сторону:

— Чего приколебался — видишь, уже встаю?!

— Я вижу, как ты встаешь! Несешь какой-то бред. Например, спрашивал, почему я тебя по фамилии называю. А как же мне тогда тебя называть? — обиделся Каменев.

— По имени-отчеству, — буркнул Игорь.

— Больше ты ничего не хочешь?

— Ладно, не обижайся — я просто не сразу проснулся. Как там работа?

— Так себе. Сашин совсем плохо работал и делал все три раза. Гришневич вконец издергался и сейчас, наверное, вымещает зло на Доброхотове.

— Чего же он на Сашине не выместил — потому, что папа майор штаба округа?

— Как будто бы ты не знаешь! Но ему сегодня тоже досталось — сержант пообещал его в наряд по роте отправить.

— Пусть хоть раз сходит, а то привык вечно по штабам околачиваться, — злорадно заметил Тищенко.

— Ты иди быстрее, а то Гришневич не в духе — видно, спать уже хочет, и я тебе не завидую, если опоздаешь.

— Иду! — спохватился Игорь и вскочил с кровати.

Быстро одевшись, Тищенко прошел мимо дневального, напоминающего большую, дремлющую, сову. Заслышав шаги, дневальный вначале испуганно встрепенулся, но затем, увидев, что это всего лишь Тищенко, вновь погрузился в оцепенение.

На улице шел дождь. Быстро преодолев открытый участок между казармой и липовой аллеей, Тищенко мог идти дальше спокойно — капли дождя почти не проникали через осеннюю, но все еще достаточно густую листву. Резкие порывы ветра срывали целые охапки мокрых листьев и бросали их в курсанта. Идя по аллее, Игорь вспомнил о пилотке. «А ведь я сегодня украл во второй раз в жизни! И не важно, что я украл мелочь — с мелочи все и начинается. Но я бы не украл большего? Ведь не украл бы? А если бы была гарантия, что никто не узнает? Нет! А если? Нет! А все же? Не знаю… Ага! Нет! Нет! Нет! А все же во мне есть склонность к воровству — украл же я в первом классе маленькие детские счеты. Но ведь они мне так нравились, но я во всем признался дома, и даже отнес их в тот же день назад? Но меня ведь ругали. А если бы не ругали и сказали оставить себе? Не знаю. Но ведь счетики — мелочь. И пилотка хорошая — пусть будет в запасе. Остальные не по столько воруют… Но ведь надо, прежде всего, отвечать за себя!» — думал Игорь и был неприятно поражен тем, что вместе с осознанием скверности совершенного поступка он мог радоваться, что заполучил вторую пилотку. «В конце концов, не только я крал. Но ведь остальные, кроме Стопова, выбросили свои пилотки, а я нет! Они просто испугались. А что, если им стало стыдно, а мне нет? Бред! Дай им волю — они бы целый ящик вынесли! Но ведь не вынесли же, а я две пилотки украл!» — продолжал терзать себя Игорь.

Тищенко пришел как раз в тот момент, когда сержант отпускал Доброхотова.

— Пришел, Тищенко? — хмуро спросил Гришневич.

— Так точно.

— Сейчас будешь работать. А ты, Доброхотов, если так будешь работать, то с очек не слезешь, ясно?

— Так точно, — испуганно ответил раскрасневшийся от волнения и обиды Доброхотов.

— Улетел в казарму! Чтобы через десять минут тут был Лупьяненко! И так уже третий час ночи!

Доброхотов умчался в казарму. В раскрытую форточку доносились его удаляющиеся шаги. Гришневич широко зевнул и недовольно пробурчал:

— Сидишь здесь с вами, как дурак — не спишь и никакой тебе благодарности! Даже в отпуске еще не был. Готов к работе?

— Так точно — готов.

— Тогда не стой, как столб, а доложи.

Игорь доложил.

— Приступай, — скомандовал сержант.

Игорь несмело подошел к аппаратуре. Внезапно ему неудержимо захотелось зевнуть. Чтобы сделать это незаметно для Гришневича, Игорь повернулся к нему спиной.

— Чего это ты там делаешь? — подозрительно спросил сержант.

— Й-а-у-а? — зевнул Игорь.

— Спишь, что ли?

— Никак нет — проверяю, правильно ли напряжение подключено, — соврал Игорь.

— Где же ты его проверяешь? Надо с другой стороны смотреть. Совсем уже ни черта не помнишь! Вот если бы вас учили, как в войсках. А там чуть что — сразу сапогом по почкам. Тогда бы за неделю усвоили! Чего рот разинул? Действуй!

От такой «поддержки» Игорь начал нервничать и еще пару раз ошибся в порядке включения рычагов и клавиш. Гришневич выругался, но все же не заставлял Игоря начинать все сначала — было хорошо видно, что сержант хочет спать. И тут, когда Игорь подумал, что все самое неприятное уже позади, и он вот-вот приступит к работе, его вновь подвела злополучная кнопка сброса. Тищенко, как и два месяца назад, нечаянно нажал на нее и весь шифр «обнулился». А это означало, что нужно было начинать все по второму кругу.