— Не получилось бы, — подал голос Лилиан, стоящий чуть в стороне. — Он боялся самого себя. И боится до сих пор. В угаре он мог и забыть, что ты его сын. Дикая охота — это неконтролируемая оргия. Кое-что в его душе, как осколок разбитого зеркала в пустой раме, еще осталось. Или же просто король плохо себе представляет на троне сына, которого развратил сам либо кто-то из его друзей. Такие парни для него уже не мужчины и уж тем более не наследники…

Звук пощечины прервал его на полуслове. Голова изгнанного принца мотнулась, но синие глаза зло блеснули.

Король больше не успел ничего предпринять, возле его уха свистнула стрела и ударилась о противоположную стену. Все трое повернули головы. В проеме дверей, ведущих в апартаменты королевы, замерла хрупкая мальчишеская фигура, в руках которой подрагивал огромный синий лук. А на тетиве — следующая стрела с синим оперением.

Лилиан внезапно вспомнил, что оставил лук и стрелы рядом с постелью матери, когда выходил.

— Отойди от Ли, — звонко приказал мальчик. — Отойди, или я отстрелю тебе сначала ухо, а потом, как и обещал в прошлый раз, пущ стрелу в колено. Я не промахнусь…

Кириан пришел в себя быстрее всех:

— Видите, ваше величество! — Он посмотрел отцу прямо в глаза. — Вы переступили черту дозволенного. И если до этого момента я еще сомневался в предложении Ли, то сейчас, после того как снова увидел глаза своего младшего брата, я полностью поддерживаю его.

— И что вы задумали? — прохрипел Регил, отступая назад. — Имейте в виду, детки, армия на моей стороне.

— О, — взгляд его старшего сына стал бездонным, — я хочу, чтобы ты подписал отречение от трона в пользу Кириана.

— Почему не тебя? — усмехнулся король.

Лилиан помахал в воздухе рукой:

— Меня не интересует власть. Иначе бы я не доводил тебя до того состояния, когда ты решил отречься от меня как от наследника и сына. Тем более у меня полным-полно дел как у жреца. Спасибо дедушке за это. — Он помолчал и наклонился вперед, приблизившись к отцу. — Знаешь, что я сейчас вспоминаю?

— Догадываюсь, — взглянул своему сыну в глаза король. — Тот день, когда я взял тебя на глазах у твоей матери. Ты тогда впервые испытал боль и унижение. Это был всего один урок — и посмотри, чего ты достиг.

— Ты гордишься этим? — Синие, бездонные глаза сузились.

— Сейчас да. — Регил подался вперед. — Я создал тебя. Ты могуществен, силен и красив. У тебя почти нет слабых мест, кроме одного.

— Ты поимел меня как какого-то безродного наложника, — прошипел юноша. — Удовлетворил свою похоть и жажду унижения! И сейчас пытаешься сказать мне, что это было твоим уроком?! Не выйдет, папочка! Хочешь сказать, Кириллу ты тоже преподал урок?! Была бы моя воля, я перерезал бы тебе горло прямо сейчас. Но у нас строгие законы о покушениях на Катани. Однако я жрец Лейлы, и у меня появилась совсем иная идея, ваше величество. Я все же прихожусь вам сыном по крови, хотя и прошел через изгнание и отречение. И кое-что нельзя уничтожить ни в крови, ни в голове.

Регил смотрел на сына и по-настоящему боялся. Синие глаза пронизывали насквозь чистой ненавистью и глубокой жаждой крови. Его крови. Этот готов поступиться чем угодно, лишь бы убрать его с дороги. Кажется, где-то в прошлом он совершил ошибку, и он догадывался где. В тот момент, когда позволил своей жене заниматься воспитанием сына.

— Вы подали мне просто гениальную идею, ваше величество, — по-акульи улыбался Лилиан.

У короля не выдержали наконец нервы, и, забыв о стреле, направленной ему в голову, он выхватил свой меч.

У горла его сына застыл кончик клинка:

— Собирался убить меня? Неужели ты думаешь, что тебе бы это удалось, молокосос?!

— Я не думаю, — Лилиан словно не видел лезвия у своего горла, — я знаю, — перешел на шепот он. Длинные пальцы коснулись меча, словно лаская, а потом легким нажимом переломили сталь.

Регил смотрел на него широко раскрытыми глазами. Сейчас он видел перед собой кого-то иного. Над переносицей юноши нестерпимо сияли три голубых лепестка.

— Давно пора было сделать это. — Тихий голос юноши пропитывал его кожу. — Семья Катани никогда не будет прежней. Именно ты открыл врата разрушению и мести. Регил Катани, упиваясь властью и силой, ты поступился заветами своего отца, и отныне в каждом поколении семьи Катани кто-то будет служить Лейле. А Регил Катани… — Он тихо рассмеялся звенящим, рассыпчатым смехом. — Он никогда не будет прежним, так как я забираю основу твоей личности.

Король чувствовал, как тянут из него что-то. Прямо изнутри, что-то неизмеримо важное и необходимое ему. Он взревел от дикой боли… Но резкий рывок — и боль ушла. Остались лишь пустота, в которой прозвучал тихий голос:

— Теперь ты принадлежишь Лейле. Отныне и навсегда. Ты будешь жить, пока это необходимо Лейле, ты будешь дышать, пока ей это нужно, а потом ты исчезнешь. Навсегда. Но чтобы завершить дело… позволь сказать еще кое-что. Во всех нас твоя кровь. Кровь убийцы, кровь чудовища. Ты просто пожинаешь плоды того, что посеял. Мы не уподобимся тебе. Я отказываюсь от тебя как от отца, ибо не был ты мне отцом. Я отказываюсь от тебя как от короля, так как не был ты и настоящим королем. Лишь подделкой.

Отказ от кровной связи и связи с королем… Пустота расширяла свои владения в душе Регила, и он цеплялся за крошащуюся кромку реальности у него под руками, но второй голос отодвигал ее все дальше:

— Я — Кириан — отказываюсь от тебя как от отца. Мне противна сама мысль, что я был рожден из твоего семени. Но я никогда не позволю себе забыть, чей я сын. Я отказываюсь от тебя как от короля, ибо ты нарушил все клятвы, наложенные на тебя.

Стрела на тетиве дрогнула и замерла. Звонкий голос разнесся по коридору:

— Я отказываюсь от тебя как от отца, ты никогда им не был. Я отказываюсь от тебя как от короля, потому что ты не король.

— Этого недостаточно. — Лилиан поднял глаза.

Король скорчился на полу, но его глаза все еще горели яростью и ненавистью.

— Ну, — из сумрака коридора показалась еще одна фигура, — я тут вас всех послушал и при таком дружном раскладе решил, что мое слово лишним не будет. — Кристиан смотрел на своих братьев, потом перевел взгляд на короля. — Я отказываюсь от тебя как от отца и короля. Отец никогда не отдал бы приказа о превращении сына в инвалида. Всего, чего я добился, я добился сам. И кстати, ты неправ. Армия не на твоей стороне… Я давно уже получаю предложения занять твое место. Офицеры горят желанием поддержать меня в заговоре против короны. А вот за мать я бы прибил тебя, но, к сожалению, кровь, что бежит по моим жилам, все же от тебя.

— Услышано и засвидетельствовано, — заключил лорд Кэртис, появляясь за спиной зеленоглазого принца.

И пустота стала безграничной. Ритуал был завершен свидетельством постороннего, имеющего причастность к магии.

И никто из них не видел, как на губах умирающей в спальне королевы появилась счастливая улыбка. Ее проклятие настигло чудовище, и ее сыновья оправдали ожидания.

Девочка с босыми ногами и золотой косой протянула ей руку и ласково позвала:

— Вставай, Тамира! Пойдем со мной. Я покажу тебе все то, что ты хотела увидеть. Ты достойно прожила жизнь и сражалась.

Королева протянула исхудавшую руку, улыбаясь. Она свои дела в этом мире завершила.

Я стоял над гробом матери, опираясь на Синее Пламя. И рядом со мной замерли все три мои брата в траурных королевских одеяниях.

Аристократы с семьями и приближенные настороженно сверлили нас взглядами. Я ощущал на кончике языка привкус их страха.

Королева мертва, король сошел с ума и напоминает овощ, а изгнанный принц вернулся, облаченный в одежды Верховного жреца Лейлы, богини ночи и охоты, и его явно привечают и наследник престола, и остальные братья, — есть чего испугаться. Никто из них не мог знать, что их ждет после похорон, никто из них не был уверен в своем будущем.

А еще их до смерти пугала улыбка на губах мертвой королевы.