— Я так понимаю, что вы не любовники? — уточнила леди Найна.

— Нет, — синхронно помотали мы головами, и женщина расплылась в улыбке:

— Вот и хорошо, а то я уж было начала смиряться с мыслью, что внуков не дождусь. Хотя ты, Лиан, был бы красивой невесткой.

— В вопросах ведения домашнего хозяйства и в готовке Кэртис значительно превосходит меня, — хмыкнул я. — Так что я бы еще поспорил, кто был бы невестой.

И снова мы рассмеялись, и я почувствовал, как умиротворение и какое-то незнакомое тепло разливаются в сердце.

«Отдыхай, Ли. Наслаждайся. Попробуй понять, что такое семья на самом деле. Это мой тебе подарок», — раздался тихий, почти неслышный шепот на грани сознания.

«Спасибо». Это все, что я смог ответить своей богине. Знал, что такие богатые подарки боги дарят нам перед особыми испытаниями, подчас слишком тяжелыми. Хорошие воспоминания всегда нужны, как якорь, за который можно будет схватиться, когда покажется, что держаться-то и не за что.

Позже мы с Кэртисом стояли во дворе дома его родителей под огромной раскидистой яблоней, любуясь луной.

— Боги интересно пошутили, — тихо заметил оборотень. — Я никогда не думал, что все обернется именно так. Ты стал членом моей семьи… Я и не заметил, как наше с тобой путешествие сделало нас братьями: по оружию, по крови…

— Я не жалуюсь, друг мой. Для меня это очень богатый подарок.

— Цена за него тоже будет соответствующей? — тихо поинтересовался он.

Я кивнул.

— Скорее всего. Ты уже видел, боги и силы ничего не делают просто так.

— Всегда рассчитывай на нас. — Он положил мне на плечо теплую ладонь. — Слышишь, Лиани? Мы своих не оставляем. На это способны люди, но не оборотни.

— Слышу, — медленно киваю я. И начинаю понимать, что чувствовал Мейдок, когда Кириан, после того как я представил мага, подошел и крепко обнял своего нового брата.

— Так слухи правдивы? — Какой мелодичный и опасный голос, словно тонкое лезвие, способное разрубить волос, только коснувшись его.

Мы оба обернулись.

Он стоял в лунном свете и, кажется, даже светился. Бледный, как будто его никогда не касалось тепло солнечных лучей, с короткими, лежащими шапкой седыми волосами и алыми старыми глазами на молодом лице. Таис-альбинос. Я вспомнил, откуда мне было знакомо это имя. Черный колдун, ненавидящий свет и смертных. Его имя вселяло ужас в тех, кто был им атакован. Он очень редко оставлял в живых врагов и слыл отъявленным садистом, получающим силу из чужой боли и ужаса.

— Смотря какие, Таис, — мягко отозвался Кэртис, и в этой мягкости слышалась угроза огромной черной кошки.

— Когда-то, — маг поправил складки черного плаща, скрывающего его фигуру, — ты сказал мне, что никогда не сможешь понять тех, кто предпочитает свой собственный пол. И я отступил. Но год назад до меня дошли интересные слухи, а теперь вижу подтверждение им. Ты изменил свое мнение?

— Нет, — покачал головой оборотень, — Лилиан мне друг и брат.

Темный фыркнул:

— Жрец Лейлы — и просто друг? С внешностью любовника? Даже если до сих пор ничего не произошло, позволь не поверить. Рано или поздно ты окажешься в его объятиях. Пятьдесят лет — слишком кроткий срок, чтобы жрецы Лейлы так уж сильно изменились. И если ты действительно не хочешь быть с мужчиной, то лучше убей его сейчас.

— Слухи правдивы: ты действительно слишком долго живешь на свете, Таис-альбинос. Никак не можешь преодолеть косность мышления, — урезонил его я.

Алые глаза не мигая посмотрели на меня, и он меланхолично кивнул:

— Хорошо, жрец Лейлы. Докажи мне, что я неправ. Я поверю в это, только когда ты умрешь. Поэтому тебе достаточно перерезать себе горло, освободив Кэртиса от ненужных ему уз, которые, я вижу, уже оплетают его и его семью.

— Люди, — зашипел Кэртис в темноте, и его зеленые глаза засветились в лунных отблесках, — не стоит решать все за меня. Таис, я очень этого не люблю, как и любая кошка, ты переходишь границы дозволенного…

— Нет, мой милый, — покачал головой колдун. — Я просто вызываю твоего любовника на дуэль, потому что не вижу смысла в его существовании. Я имею на это право…

Оборотень прикрыл глаза, раздумывая над услышанным, а потом внимательно посмотрел на меня:

— Лиани?

— Я принимаю вызов, — тихо ответил я. — По-моему, тебе действительно пора избавиться от подобной навязчивости.

— Пусть превратится во что-нибудь красивое, — согласился он. — Если это возможно.

Я поворачиваюсь к колдуну: Лилиан Катани уступает место.

Верховному жрецу Лейлы, и сила моей богини сапфировым покрывалом накрывает меня с головой. Я улыбаюсь человеку, стоящему передо мной. Темный маг, какая вкусная и черная душа, полная скрытого и явного могущества.

«О Ли! Он прекрасен, — разносится беззвучный шепот в голове. — Посмотри на него! Это же единорог! Темный единорог!»

Я соглашаюсь и кошусь на Кэртиса.

— Твое желание будет исполнено, брат. Ты не видишь, но его душа… Сегодня ночью будет рожден первый из темных единорогов за последние две тысячи лет, с тех пор как погиб последний.

— Лестно, — раздался шепот темного мага. — Я ошибся в тебе, жрец. Ты любовник и убийца в гораздо большей степени, чем я мог подумать, но… меня для начала надо еще убить.

— Это только радует. — Я чувствую кровожадную улыбку на губах. И соглашаюсь со своей богиней, когда маг откидывает ненужный, сковывающий движения плащ. Таис-альбинос был прекрасен. И кажется, впервые за все это время я буду драться в полную силу. Как тогда, в храме, против Растина.

Винсент Ночной Шепот, как его называли в гильдии воров, мрачно разглядывал стены камеры и раздумывал над тем, что услышал от только что вышедшего человека. Не стоило соглашаться на последний заказ, ведь интуиция подсказывала. Так нет, жадность пересилила, уж больно вкусно все выглядело. Прямо как в мышеловке, вот и попался…

Вор тоскливо покосился на бумагу, брошенную на солому его лежанки. А выбор-то небольшой. Или усекновение левой кисти и работа в каменоломне, или подпись на этой бумаге — и неизвестность впереди. Он невольно потер запястье, на котором еще оставались следы от кандалов. Сел на лежанку и мрачно уставился на бумагу. Выбор очевиден. Ему всего двадцать восемь лет, и он один из самых удачливых воров в гильдии… Был до недавнего времени.

Винсент не знал, что сейчас наверху, над его тюрьмой, такую же бумагу подписывал другой человек, у которого выбор был.

Сухмет, бывший воин Восточной империи, отложил перо и взглянул на стоящего перед ним мага:

— Этого достаточно?

— Да, — кивнул тот. — Ты не обязан был, ты же знаешь…

— Брат, — покачал головой тот, — я сам разберусь, каким образом отдать долг. Это мой долг.

— Нет никакого долга, — раздраженно отозвался маг. — Ты придумал все, подчиняясь предрассудкам нашей бывшей родины.

— Но это и мои предрассудки, — тихо и твердо заметил воин.

Его младший брат тяжело вздохнул и смирился:

— Это твой выбор, брат. Я не могу его игнорировать. Ты старше меня. И если бы не ты, я бы, возможно, не смог учиться в Академии магии. Я прошу только об одном — выживи и вернись.

— Я постараюсь, — кивнул Сухмет.

Его брат помолчал, кутаясь в мантию мага Академии, затем резко кивнул:

— Что ж, тогда следуй за мной, будешь знакомиться со своими спутниками.

Паладин Доэра Солнечного Горан Винзор распрямился, когда в дверях появились маг и восточный воин. Он был наслышан о Сухмете. Хороший боец, очень удачливый, словно его защищают сами боги. Академия магии не раз уже восхваляла своего ректора, принявшего его на службу вопреки возражениям некоторых магов из Совета.

Сухмет молча кивнул Горану. Они были знакомы довольно шапочно, но друг о друге наслышаны. В зале уже сидел его высочество Алан Удача, прославившийся в боях и стычках и получивший звание генерала армии своего отца в двадцать лет. Сейчас ему было за сорок, и маршалом он стал вполне заслуженно. С этим соглашались даже его недоброжелатели.