— Это ты что Ваську хочешь потянуть с собой? — Удивилась стоящая рядом Катерина. — Да он за последние два года так разжирел да разленился, что для того, чтоб незамеченным в деревню попасть ему надо в снежный ком превратиться и катиться с самого высокого холма, только кажется мне, нет там холмов. Леса есть, а вот холмов нет.

— Да, — немного подумав, согласился Алексей, — здесь ты права. Этот товарищ нам не помощник в таком деле. Тогда придётся гвардейцев Владмира просить.

— Только не их. Они разве что из кабака могут незаметно слинять, что бы не платить за выпитое и съеденное, — воспротивилась Ольга, — я тебе могу предложить девочек из охраны Княжной. Есть там несколько достаточно способных, если конечно не считать нас с Катериной.

— Согласен. Девочек так девочек. Только чтобы кадетов наших не сильно калечили.

— Ну, это как получится, — уже на ходу, удаляясь, ответила Ольга.

— Погоди, — остановил её Алексей, — давай хоть приблизительный план составим.

— Ах да. Что-то я сегодня какая-то растерянная.

— Конечно, растерянная, мужа целый месяц не видела. Спать, наверное, совсем не ложились, — подтрунила подругу Катерина.

— Да не ложились. А вы типа спали всю ночь?

— Спали, ты же знаешь какой у нас сон.

— Да, подруга знаю. Как там сынишка?

— Девочки, девочки. Давайте сразу дело, а по дороге обо всём поговорите, — остановил их Алексей, — Ольга ты собери своих девчонок и веди их сюда. Ждём вас через час в моём рабочем кабинете. А мы с тобой дорогая, раз образовалась пауза, пошли, посмотрим, как наши воспитанники разместились.

В спальном корпусе царил беспорядок. Поднятые по тревоге кадеты оставили не заправленными свои кровати, в некоторых комнатах были разбросаны по полу вещи, видимо в спешке хозяева не совсем понимали, что надо одеть, взять и куда двигаться. Но, в общем, был относительный порядок. Везде чисто и уютно. На девичьей половине корпуса уже появились в комнатах всякие мелочи. Маленькие зеркальца, небольшие куколки, вышитые салфётки и тому подобные безделушки, в общем, всё-то почём безошибочно можно было отличить девичью комнату от юношеской.

— Так, так, так, приговаривал Алексей. Проходя помещения. Вот эту комнату на ключ, и до возвращения хозяев не открывать, вот эту тоже, и вот эту. — Говорил он сопровождающему его дежурному офицеру. — В остальных можно наводить порядок. Ух, ты, а это что?

Они открыли двери в последнюю комнату и так и застыли на пороге. В комнате на своей кровати мирно посапывая, спал кадет.

— Дежурный, какой взвод?

— Третий господин генерал.

— Вестового вдогонку, третий взвод вернуть, немедленно!

— А этот?

— Этот? Этот пусть спит, устал мальчишка. Пускай отдыхает. Зачем тревожить? А вот ты уважаемый, — закрывая в комнату двери, вкрадчиво так, обратился он к дежурному, — сейчас объяснишь мне, как вы с офицерами людей считали, и как ты мне докладывал, что все в строю. Жду тебя господин хорунжий у себя в кабинете, с подробными объяснениями. — И развернувшись, он ушёл. Осматривать женские покои.

Дежурный ждал Алексея в приёмной, там же находился и адъютант. Провинившийся офицер стоял навытяжку, боясь пошевелиться. Вкрадчивый тон командира не сулил ничего хорошего, это все усвоили в первые дни своего пребывания в корпусе. Адъютант изредка бросал на него косые взгляды, не понимая, чего он тут дожидается, ведь весь корпус, давно убыл, и дежурному осталось только лишь наводить порядок, да ждать возвращения кадетов. Но когда вошёл командир, он сразу всё понял. На каменном лице генерала было столько негодования, что адъютанта невольно пронизала дрожь.

— Я не буду тебя спрашивать, как это произошло. Я вообще не буду тебя ни о чём спрашивать. Ты потерял кадета, и даже не заметил этого, таким людям среди нас не место. Ты сей час же снимаешь эту форму, сдаёшь оружие и отправляешься в самую дальнюю деревню, свиньям хвосты крутить. Только в этом случае ты будешь просто забыт. И если ты хоть когда-либо посмеешь взять в руки оружие и причислить себя к офицерской касте, ты, будешь, предан позору, вместе с твоей семьёй, детьми и внуками.

— Но господин генерал…

— МОЛЧАТЬ! Сегодня ты недосчитался одного из тридцати двух, это халатность, но завтра ты бросишь его на поле брани, на надругательство противником, а это уже будет предательство. Вот от этого позора я тебя сегодня могу уберечь. Всё пошёл вон.

Опустив голову и расстёгивая на ходу повседневный френч, офицер покинул кабинет. Через несколько мгновений в кабинет вошёл адъютант.

— Господин корпусной генерал, разреши слово молвить?

— Да слушаю, чего тебе?

— Господин генерал, позволь за хорунжего заступиться.

— Что?

— Как есть, так и говорю. И можешь меня тогда вслед за ним выгнать. Я знаю его ещё по кадетскому корпусу. Мы вместе учились, только я старше был на два года. Он очень способный и очень преданный офицер. Я не удивлюсь, если после разговора с тобой он наложит на себя руки. Я уверен не его вина в том, что случилось, Ему офицеры-воспитатели доложили, а он просто не перепроверил. Да я не спорю, есть вина, но не на столько, что бы выгнать его, и навсегда запретить, носить оружие.

— Да, наверное, ты прав, погорячился я.

— Ал, что случилось, — в кабинет ворвалась Катерина, остановилась на пороге, натолкнувшись на адъютанта, — извини, господин генерал, не знала, что у тебя люди.

— А чем ты так взволнована?

— Я встретила дежурного, он сам не свой. Не реагирует ни на что.

— Быстро его ко мне, — скомандовал он адъютанту, тот бросился из кабинета.

— Понимаешь, какое дело, — и он в подробностях рассказал жене, что произошло.

— Да я согласна, ты слишком погорячился, не на том сорвался.

— Ничего взвод уже должен быть на подходе, вот вернутся и разберёмся.

Офицеры в кабинет вошли одновременно. Адъютант с наказанным и ещё не помилованным дежурным и весёлый, разгорячённый морозным воздухом и бегом командир третьего взвода.

— Господин корпусный генерал, третий взвод по твоему приказу вернулся в расположение.

— Подъесаул, сколько у тебя кадетов во взводе?

— Семеро господин генерал.

— А сколько в строю?

— Семеро, господин генерал?

— Пошли, поглядим. Дежурный, ждать меня здесь.

На плацу в двухшереножном строю стояло шесть человек.

— И сколько?

— Семеро господин генерал.

— Ты что меня совсем за идиота держишь?

— Никак нет господин генерал.

— Тогда считай при мне. По одному.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

— Стоп. Теперь при каждом счёте показывай рукой на того, кого считаешь.

— Один, — и рука взводного указала на то место, где должен был стоять он.

— Хватит. Ты кого сейчас посчитал?

— Себя господин генерал.

— Кого? А ты что в строю стоишь?

— Никак нет господин генерал.

— Так сколько у тебя в строю?

— Шестеро, — бледнея и заикаясь, произнёс взводный.

— Идиот, — только и смог вымолвить Алексей. — Дежурного ко мне. Хорунжий, принимаешь третий взвод.

— Слушаюсь, господин генерал, — воспрявшим голосом отрапортовал тот.

— Господа кадеты. У вас во взводе потери. Ваш тяжело раненный товарищ лежит на поле брани, а вы спокойно бегаете туда, сюда. Раненого на носилки и вперёд выполнять поставленную задачу. Командуй хорунжий, а ты, — обратился он к подъесаулу, ко мне в кабинет.

Взвод засуетился, хорунжий давал распоряжения. Двое побежали в лазарет за носилками, остальные бросились в расположение, поднимать и ставить на ноги проспавшего. Прошло совсем немного времени и шестеро человек во главе с командиром и с носилками на плечах покинули расположение. За всем этим Алексей наблюдал уже из окна.

— Господин генерал, командир третьего взвода, — зашёл в кабинет с докладом адъютант.

— Вацлав, — обратился к нему Алексей, — откуда он у нас взялся?

— Кто?

— Да вот этот, что в приёмной стоит.

— Сейчас уточню. — Он открыл папку с личным делом офицера, приготовленную заранее. — Из гвардейского корпуса, по личной рекомендации командира и ходатайстве, на рекомендации Его Светлости, Князя Святослава.