— Другая, говоришь? Нет, Твоё Преподобие, я достаточно странствовал по земле, чтобы, наконец, остановиться. Я Воин и Воином останусь. Здесь мой дом и его я присягнул защищать, и ни кто, слышишь, ни кто не сможет отнять у меня это. Слишком долго я сюда шёл. Я поломаю эту новую судьбу.

— Ясно всё, тогда поздравляю и не задерживаю, понимаю, дел у тебя прибавилось. Удачи генерал.

— Спасибо, Твоя Светлость. Удача, я так понимаю, нам всем теперь понадобится.

— Да, ты прав.

— Тогда я с твоего позволения, откланяюсь.

Алексей вышел. Новости были не утешительные. «А разве я хоть когда-либо в своей жизни выходил из кабинета начальства с утешительными новостями? — подумал он, — никогда. Такова твоя судьба господин Мещеряков, и ничего с этим не поделать».

Две недели. Эти дни пролетели в сплошном круговороте. С границ ежедневно приходили новые донесения, и они становились всё менее утешительными. Провокации участились, разбойные нападения становились всё жесточе, а ментальная разведка так и не давала никаких результатов. Над всей местностью висел плотный экран. Днём Алексей занимался в Корпусе, он отбирал и сортировал кадетов, проверял их готовность к выполнению задания, с некоторыми работал лично, подтягивал офицеров-наставников и разрабатывал план операции. Как идти на территорию противника? В каком виде? Какие сочинять легенды? Эти вопросы мучили больше всего. А ночами он тренировался сам. На сон выделял себе не более четырёх часов в день. Наставник радовался его достижениям. По заданию, и исключительно под надзором Алексей ходил по мирам, он уже успел побывать как минимум в двух десятках реальностей, а число не изведанных всё не уменьшалось.

— Я не понимаю, их, что бесконечное множество? — Спросил он как-то Наставника.

— Нет, конечно, число реальностей ограничено и строго поделено между Порядком и хаосом. Только лишь, поэтому возникают войны передела. Если бы возможности по созданию реальностей не ограничивались максимально допустимым их числом в данной вселенной, то и, в такого рода войнах, смысла не было бы.

Реальности, которые успел посетить Алексей, были самые различные. Встречались среди них и техногенные. Причём уровень развития некоторых. Был значительно выше, чем его родного мира. Всё было интересно, но вникать в сущность времени не было, он просто заглядывал туда, нырял и возвращался. Такие коротенькие путешествия не давали возможности окунуться полностью в жизнь того или иного мира, той или иной реальности. Да и задачи перед ним такой не стояло. Он просто должен был натренироваться уходить и возвращаться. Единственная реальность, в которую он сходил надолго, это был его родной мир. Испросивши разрешения у Наставника, достав из шкатулки свои права, которые при аресте оставались дома и были переданы потом Павлом, он отправился в гости к старому боевому другу, на целые сутки. Были задумки в плане подготовки к операции, и эти задумки он хотел осуществить.

Рано утром, пока хозяева ещё не разошлись на работу, Алексей позвонил в двери бывшей своей квартиры. Он возник непосредственно перед дверью именно в этот час, когда весь дом ещё спал, и посторонние не могли его заметить, узнать и соответственно позвонить в милицию, с докладом, что появился, некогда пропавший гражданин.

Двери открылись, и на пороге возник заспанный Павел, не дав другу опомниться, он прикрыл ему рот ладонью, и бесцеремонно втолкнув обратно в квартиру, захлопнул за собою двери.

— Пашка, брат, извини за бесцеремонность.

— Лёшка, ты? — удивился и одновременно обрадовался тот, — Не может быть. Какими судьбами? Что опять случилось? Как ты вообще здесь оказался? А внешний вид? И ты думаешь, что в таком виде можно по нашим улицам ходить? — Павел засыпал его вопросами, крепко обнимая старого друга.

— Паша, что там за шум, с кем это ты разговариваешь? — Аня вышла из спальни, — Лёшка! — закричала она, прыгая Алексею на шею, — в гости приехали. А где Катерина?

— Тише, тише женщина, — остановил дикий восторг гость, — соседей разбудишь. Пригласите лучше пройти, сумасшедшие. Кухня у вас ещё на прежнем месте? Кофе есть?

— Конечно, есть, пошли, — они взяли его с двух сторон под руки, и повели в глубину квартиры.

Удивительно, но кухня в этой квартире была самым любимым его местом. В своей холостяцкой жизни на ней он проводил больше всего времени, любил вечером посидеть с сигаретой за чашкой кофе или бутылкой пива в небольшом уютном помещении, перед висящей на стене панелью телевизора. По сути, вся его квартирная жизнь проходила здесь, в зале он бывал только в редкие дни, когда приходили гости. Но даже с ними посиделки, чаще проводились на кухне. Ведь в гости приходили в основном мужчины. В спальне он только спал, а в комнаты, предназначенные под детскую и кабинет, вообще не заходил, кроме как убрать, когда проводил генеральную уборку.

Кофе-машина гудела, аромат свежее сваренного напитка разносился по кухне, ломтики сыра плавились на горячих тостах. Всё было так обыденно и привычно, что даже какая-то ностальгическая печаль начала подниматься глубоко внутри.

— Ну, рассказывай всё по порядку. Какими судьбами? Как ты вообще здесь появился?

— Понимаете, друзья, я научился ходить между мирами, свободно ходить, вот и решил вас проведать, а заодно и кое-какие дела подогнать. Паша у тебя как сегодня с работой?

— Если помочь в чём надо, без проблем, позвоню шефу и отпрошусь на сегодня.

— А как наш магазин, работает?

— Да всё нормально, а что тебя конкретно интересует?

— Странный вопрос. Что меня может интересовать, кроме оружия?

— Опять куда-то собрался.

— Да проблемы у нас на границах, никак не дают спокойно жить, вот и надо их разрешить.

— Ясно, тогда пиши список. А я пока позвоню управляющему.

— Только обо мне ни слова.

— Разумеется. Хотя он время от времени спрашивает про тебя.

— Вот я с этими проблемами разберусь, сделаю себе и Катерине приличные документы, и мы к вам в отпуск приедем, дней, эдак, на десять, тогда и с ним пообщаемся, а пока я нелегально.

— Вопросов нет. Как скажешь.

Павел вышел за телефоном, Алексей склонился над листом бумаги, а Аня сидела за столом, потихоньку пила кофе и, не отрываясь, смотрела на гостя.

— А ты изменился, Мещеряков, да изменился. Я таким тебя не знала.

— А, что? — Он оторвался от листа и поднял голову, девушка смотрела ему прямо в глаза.

— Изменился, говорю. Стал какой-то непонятный, появилась властность и кажется, вседозволенность. Раньше в тебе такого не было. Ты всегда знал меру, а теперь не знаешь. Ты что стал Богом, что пытаешься решать чьи-то судьбы?

— Погоди, Анечка, я тебя не понимаю. С чего ты взяла, что я решаю чьи-то судьбы? Нет, я только лишь, как обычно выполняю свой долг.

— Долг выполнять можно по-разному.

— Я честно его выполняю, по-другому не умею.

— Нет, ты стал решать, кому жить, а кому умереть, а это уже не простое выполнение долга, это проба вершить судьбы.

— Да с чего ты это взяла?

— У тебя во взоре это написано. Хотя может так и надо, я не знаю, я просто говорю, что ты изменился.

— Все мы меняемся Анечка, все. И порой не в лучшую сторону.

— О чём это вы тут? — Поинтересовался, вернувшийся Павел.

— Да так, можно сказать ни о чём.

— Вот видишь, о человеческих судьбах, это для тебя уже ни о чём, я и говорю, изменился, я знала тебя другим. Ладно, мальчики, занимайтесь, я пошла, кажется, Машунька проснулась, пора кормить. — Она покинула мужчин, а у Алексея, от этого разговора остался неприятный осадок.

— Так, показывай, что ты здесь насочинял, — протянул Павел руку к списку. — Интересно, интересно. Для одного многовато будет.

— Не один я. Дело в том, что этой зимой, в аккурат, перед вашим новым годом, я организовал там некое учебное заведение, по подготовке специалистов нашего класса.

— И зачем? У вас, что всяких там волшебников не хватает?