— Приходите снова, Клэр, — просто сказал он. — Я очень одинокий человек, да и вы, мне кажется, одиноки. Мы с вами продолжим наши беседы.

— О, я с удовольствием принимаю ваше предложение, сэр Клиффорд! — воскликнула Клэр.

— Замечательно. Вы свободны завтра?

— Да. Назовите час, и я буду у вас.

— В это же самое время. Вместе будем пить чай.

— О, я с удовольствием. Кажется, я должна была позировать Фрэнсису Пиверелу, который пишет мой портрет, но я отложу наш сеанс.

Дочь Конни так хочет видеть меня, изумленно думал сэр Клиффорд. Дочь Конни, которая могла быть и моей дочерью тоже… О, что за нелепая и мучительная мысль!

Клэр направилась к двери.

— Если Элизабет еще не приехала, обойдите сад и взгляните на другие комнаты, — сказал он.

— Спасибо. Непременно воспользуюсь вашим приглашением.

— А вы скажете… вашей матери, что мы с вами подружились? — неожиданно спросил сэр Клиффорд.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Скажу.

— Вашей подруге известно о том, кто вы?

— Нет!

— В таком случае я бы не стал ей об этом говорить. Ни к чему возбуждать к себе лишнее любопытство.

— Я никому ничего не скажу.

— До свидания, Клэр. Дитя мое, я был вам очень рад, — тихо добавил он.

Эти последние слова сэра Клиффорда еще долго звучали в ее ушах. Сегодня она соприкоснулась с человеком особого склада ума и души. Ей казалось, что между нею и этим калекой, бывшим мужем ее матери, вдруг установилась особая тесная связь. В сэре Клиффорде Клэр нашла понимание. То самое, которое безуспешно ждала от своих молодых ровесников.

Интересно, что скажет по этому поводу Конни…

В ожидании Лиз Клэр бродила по саду, анализируя обуревавшие ее мысли и чувства. Она уже скучала по сэру Клиффорду, хоть они с ним расстались несколько минут назад. Без Рагби она не сможет жить. Она вспомнила, с каким страхом ожидала от сэра Клиффорда реакции на ее признание, что она родная дочь Оливера Меллорса. Слава Богу, не выгнал. Больше того — изъявил желание встретиться с ней снова. Ей казалось, это желание шло от самого сердца.

Не может быть, чтобы в Рагби ее привело всего лишь праздное любопытство. Не может быть… Ей так необходимо уцепиться за что-то в прошлом, на что-то опереться, чтобы уцелеть в настоящем. И не просто уцелеть, а жить полнокровной жизнью.

Она оставалась верна своим родителям всей душой, но сэр Клиффорд ее просто очаровал. И ничего тут не поделаешь. Его блистательный ум, страсть к искусству, науке — все это как нельзя лучше отвечало ее желанию сосредоточить все силы души и ума на духовной стороне бытия, по возможности не замечая физическую.

Рагби понравился Клэр еще больше, чем Лон Эндон. Дом был не просто огромен — его архитектура и планировка отличались классической простотой и совершенством. Обстановку комнат составляли настоящие произведения искусств, в них царила эта волнующая атмосфера, какая бывает лишь в настоящих родовых поместьях. Величие Рагби возвышало ее дух. Клэр не могла оторвать взгляд от портретов представителей рода Чаттерли, спокойно взирающих на нее со стен галереи. Она вглядывалась в гордые лица аристократок елизаветинских времен, любовалась изящными пальцами джентльменов, уверенно обхватывающими эфесы шпаги, восхищалась нарядами затянутых в корсеты фрейлин Ее Величества. Некоторые лица казались ей прекрасными, другие были довольно заурядны, однако у всех этих людей умные и проницательные глаза, так похожие на глаза сэра Клиффорда. Один из джентльменов в костюме придворного королевы Анны походил на хозяина Рагби как две капли воды.

Баронет чтил своих знатные предков, и это вызывало у Клэр глубокое восхищение. Как жаль, что судьба сыграла над ним злую шутку, лишив возможности быть отцом будущего наследника Рагби. И все равно этот человек не одинок — он живет прошлым своего славного рода, чувствуя себя спицей в волшебном колесе, которое бесшумно катится через столетия и эпохи. Клэр вдруг почувствовала себя песчинкой в окружении величественных скал. И не мудрено — сегодня ее взору предстали несметные духовные сокровища рода Чаттерли.

Клэр осторожно потрогала массивные серебряные часы в столовой. Идет война, а сэр Клиффорд продолжает жить прежней жизнью, думала она. И он никогда не позволит себе забыть о богатейших аристократических традициях старой доброй Англии. Даже в самые суровые и тяжкие годины.

Последовав совету Клиффорда, Клэр любовалась тончайшим дорогим фарфором в старинных буфетах. И ей стало ясно, почему хозяину дома никогда не бывает скучно. Ведь на самом деле его предки живы. Жив их интеллект, он питает нынешнего хозяина Рагби, человека, в чьих жилах течет знатная кровь Чаттерли. Есть вещи, которые передаются только с кровью, думала Клэр. Ее мать, Конни, прожила с сэром Клиффордом несколько лет, но даже она не смогла унаследовать это величие, создававшееся не одним десятком поколений. Предметы, окружавшие ее в «Лебединой долине», были так мелки и как бы ненастоящи, потому что они, в сущности, не имели истории. Родители жили в уютном удобном доме, наслаждаясь любовью друг друга и не замечая ничего происходящего вокруг. Их не волновало ни прошлое, ни будущее, а только настоящее. Их настоящее. Побывав в Рагби, Клэр точно припала к живительному роднику, и ей хотелось пить из него огромными глотками. Она испытывала восторг и ни с чем не сравнимую чистую радость. И это было не мелкое эгоистическое счастье индивидуума, ибо Клэр вдруг открыла для себя, как богата и многообразна окружающая жизнь, и теперь наслаждалась этим открытием.

Вот почему она так испугалась оказаться изгнанной из Рагби — ей необходимо снова и снова приезжать к сэру Клиффорду, чтобы пить из этого источника жизни, утоляя свою жажду познания мира. Рагби ассоциировался для нее с широтой мышления, могуществом человеческого духа, а более всего с аристократической сдержанностью в проявлениях эмоций. Чего-чего, а этого в последнее время ей особенно не хватало.

От внимания Клэр не ускользнуло, что сэр Клиффорд, спросив еще в самом начале их знакомства, помолвлена она или нет, больше так и не вернулся к этой теме. Он был тактичен и сдержан. А Конни часто говорила ей, что сдержанность в проявлении чувств мешает сполна насладиться радостями физической любви. В любви нужно быть раскованной, родная моя, утверждала Конни. Посмотри на птиц, на зверей. Они не стыдятся проявлять свои чувства.

Здесь, в Рагби, она нашла подтверждение своим мыслям. Физическая страсть — похоть — ровным счетом ничего не значила для сэра Клиффорда, и тем не менее его чувству и разуму доступно все, ибо он унаследовал духовный опыт предков. Конечно же, не последнюю роль в жизни этого человека играла красота, искусство, музыка.

По сравнению с наслаждениями ума меркнут все без исключения наслаждения плоти. Ее мать обитала в иной плоскости и была не в состоянии подняться до олимпийских высот духа. Вот почему она с такой легкостью рассталась с Рагби. Кажется, наконец-то она поняла мать, думала сейчас Клэр. Она еще не ведала, что единственным желанием Конни было дать понять собственной дочери, как мало одних эстетических наслаждений для удовлетворения извечной потребности женщины быть счастливой, что женщина замыслена природой не только как продолжатель человеческого рода, а ее мечта любить и быть любимой должна найти земное воплощение. И как бы ни пыталась Клэр избежать своего истинного предназначения, наверняка она поймет, в чем оно. Она, Конни, поняла это уже тогда, когда уже почти окончательно разуверилась в возможности получить свою долю счастья в этом мире.

— Я не могу рисовать при этом свете, а вы сказали, что не будете позировать мне завтра. Как же вы огорчили меня, Клэр! — воскликнул Фрэнсис Пиверел.

— Тогда давайте перенесем наш сеанс на утро, — предложила Клэр.

— Увы, я обещал свозить мать в Дерби.

— Кстати, я тоже буду занята утром — мы с Лиз собирались устроить пикник в Шервудском лесу.