Мадам Боунс выругалась себе под нос – тихо, но настолько грубо, что Минерву МакГонагалл передёрнуло.

– Простите, – беспомощно сказал Гарри.

Шизоглаз широко осклабился, его лицо в шрамах исказилось в улыбке.

– Я всегда знал, что Альбусу что-то известно, что-то, чем он никогда не делился с нами. Парень, ты даже не представляешь, насколько мне тяжело не заглядывать своим Глазом в этот свиток.

Гарри быстро скормил свиток кошелю-скрытню.

– Аластор, – воскликнула Амелия. – Ты же здравомыслящий человек, ты же не думаешь, что мальчишка способен влезть в шкуру Дамблдора! Ну не прямо сейчас же!

– Дамблдор, – это имя оставило странный привкус на языке Гарри, – действительно сделал одно неверное предположение. Он думал, мы – все вместе – будем сражаться с Волдемортом несколько лет. Он не знал, что я одержу победу над Волдемортом так быстро. Я поступил правильно: долгая война унесла бы гораздо больше жизней. Но Дамблдор полагал, что у вас будут годы, чтобы изучить меня, довериться мне… но вместо этого всё закончилось за один вечер, – Гарри сделал глубокий вдох. – Не могли ли бы вы просто представить, что мы сражались с Волдемортом долгие годы и я завоевал ваше доверие и всё такое прочее? Чтобы я не получил штраф за то, что победил быстрей, чем рассчитывал Дамблдор?

– Пока ты всего лишь первокурсник Хогвартса! – сказала старая ведьма. – Ты никак не можешь занять место Дамблдора, что бы он ни планировал!

– Ясно, опять проблема с тем, что я выгляжу на одиннадцать лет, – Гарри потёр переносицу под очками. Полагаю, я мог бы просто воспользоваться Камнем и изменить свою внешность, чтобы выглядеть на все девяносто…

– Я не дура, – сказала старая ведьма. – Я понимаю, что ты не обычный ребёнок. Я видела, как ты разговаривал с Люциусом Малфоем, наблюдала, как ты испугал дементора, и была свидетелем того, как Фоукс ответил на твой призыв. Любой разумный человек, который присутствовал на заседании Визенгамота, – то есть я и максимум ещё двое – мог догадаться, что ты вобрал в себя частицу разорванной души Волдеморта в ночь его не-смерти, но укротил её и смог использовать его знания в своих интересах.

На какое-то время в кабинете воцарилась тишина.

– Ну да, разумеется, – сказала Минерва МакГонагалл. Она вздохнула и немного осела в директорском кресле. – И Альбусу это было известно с самого начала, но он умышленно не стал хоть как-то меня об этом предупреждать.

– Точно, – произнёс Хмури. – Так и знал. Ну да. Абсолютно очевидно. Не удивлён совершенно.

– Полагаю, это достаточно близко к правде, – сказал Гарри. – Эм-м, и? Что именно вас беспокоит?

– Меня беспокоит то, – совершенно спокойным тоном ответила Амелия Боунс, – что ты – бурлящая, нестабильная смесь первокурсника Хогвартса и Сам-Знаешь-Кого.

Она замолчала, словно ожидая что-то.

– Я работаю над этим, – сказал Гарри, поскольку, кажется, она ждала его ответа. – В сущности, я справляюсь всё лучше и лучше. И что ещё важнее, Дамблдор был в курсе.

Старая ведьма продолжила:

– Ты отдал своё состояние и влез в долги к Люциусу Малфою, чтобы спасти свою лучшую подругу от Азкабана. Этим ты продемонстрировал свои выдающиеся моральные качества, но также продемонстрировал, что не сможешь удерживать Визенгамот в узде. Теперь я понимаю, что ты поступил так ради себя, тебе это было необходимо, чтобы не сойти с ума и сдержать живущую в тебе тьму. Тем не менее, наследник Мерлина не имеет права так поступать. Сентиментальный лидер может оказаться гораздо хуже, чем эгоистичный. Альбус, повелитель и слуга феникса, балансировал на грани. Но даже он выступил в тот день против тебя.

Амелия указала рукой на Шизоглаза Хмури.

– У Аластора есть твёрдость. Есть хитрость. Но всё же у него нет талантов, необходимых для работы в правительстве. В тебе же, Гарри Поттер, пока нет ни твёрдости, ни способности пойти на жертвы, чтобы руководить даже Орденом Феникса. А учитывая, кто ты есть, тебе вообще не стоит пытаться брать на себя такую роль. Уж точно не сейчас, в твоём возрасте. Дай время обеим частям своей души сплавиться воедино. А до тех пор не пытайся быть Верховным чародеем. Если Альбус считал, что ты справишься с этой должностью, значит, он увлёкся, создавая красивую историю, и забыл о практической стороне дела. Мне всё-таки кажется, что с ним такое случалось.

Гарри даже приподнял брови от удивления.

– Э… что именно, по-вашему, происходит здесь? – он слегка стукнул пальцем по виску.

– Как мне представляется, внутри тебя душа мальчика, по-прежнему чистая и честная, изо всех сил сдерживает частицу духа Волдеморта, который пытается подчинить эту душу своей воле и при этом издевается, называя её слабой и сентиментальной… ты только что хихикнул?

– Простите. Но, честное слово, настолько плохо не было никогда. На самом деле, это больше похоже на кучу плохих привычек, которые мне нужно побороть.

Директриса МакГонагалл откашлялась.

– Мистер Поттер, по-моему, в начале этого года всё было именно настолько плохо, – сказала она.

– Плохие привычки, сцепленные друг с другом и запускающие одна другую. Да, проблема чуть более серьёзная, – Гарри вздохнул. – А вы, мадам Боунс… м-м-м… Прошу прощения, если я неправ, но смею предположить, что вы несколько расстроены тем, что Линия перешла к одиннадцатилетнему мальчику?

– Расстроена, но не по той причине, о которой ты подумал, – спокойно ответила старая ведьма. – Хотя подозревать меня с твоей стороны естественно. Я понимаю, что должность Верховного чародея – вовсе не синекура, даже по сравнению с ужасами Департамента Магического Правопорядка. Я бы сказала, что согласилась занять её, потому что Альбус меня уговорил, но, по правде говоря, я просто не хотела тратить его время на спор, в котором всё равно бы проиграла. Я понимала, что возненавижу эту должность, и понимала, что меня это не остановит. Минерва говорит, что тебе не чужд здравый смысл, особенно когда тебе о нём напоминают. Ты действительно можешь представить себя за кафедрой Визенгамота? Ты уверен, что это не частица Сам-Знаешь-Кого в тебе воображает, что достойна этой должности, а то и вовсе жаждет её?

Гарри снял очки и помассировал лоб. Его шрам до сих пор побаливал – он вчера растёр его до крови, чтобы ситуация выглядела достаточно драматично.

– Мне в самом деле не чужд здравый смысл, и, да, быть Верховным чародеем звучит как «получить на свою голову огромную кучу неприятностей», и эта должность мне действительно ни капельки не подходит. Проблема в том, что… м-м… я не уверен, что Линия Мерлина – это только про то, чтобы быть Верховным чародеем. Есть… м-м… я подозреваю… что помимо этого она связана с кучей других странных штук. И Дамблдор предполагал, что я возьму на себя ответственность за…эти другие штуки. И эти другие штуки… возможно, они просто с ума сойти как важны.

– Дерьмо, – сказал Хмури. И повторил: – Дерьмо. Парень, тебе точно можно было говорить об этом нам?

– Не знаю, – сказал Гарри. – Если тут есть инструкция, я в неё пока не заглядывал.

– Дерьмо.

– А что если эти другие вопросы также потребуют твёрдости и способности идти на жертвы? – всё так же спокойно спросила Амелия Боунс. – Что если ты столкнёшься с испытаниями, похожими на то, что было перед Визенгамотом? Я стара, Гарри Поттер, и не впервые сталкиваюсь с загадками. Ты только что видел, я угадала сущность твоей природы практически с первого взгляда.

– Амелия, – заговорил Шизоглаз Хмури, – что случилось бы, если бы тебе пришлось прошлой ночью сражаться Сама-Знаешь-с-Кем?

Старая ведьма пожала плечами:

– Полагаю, я бы погибла.

– Ты бы проиграла, – сказал Аластор Хмури. – А Мальчик-Который-Выжил не только победил Волди, он всё провернул так, что, в то время, как Волди себя воскресил, его лучшая подруга – Гермиона Грейнджер – вернулась из мёртвых. Будь я проклят, будь я дважды проклят, если это случайность. И в то, что это была идея Дэвида, я тоже не верю. Ами, суть в том, что никто из нас не знает, что именно должен делать преемник Мерлина. Однако, мы не спятили нужным образом, чтобы подойти для этого дерьма.