По правде говоря, мне следовало положить конец самой возможности такого течения событий. Я приложил все усилия, чтобы избавиться от всех остальных потенциальных угроз, о которых я узнал в тот день ужасных откровений. И тебе я был обязан даже не дать родиться.

Однако, когда пророчества апокалипсиса говорят о тебе – именно о тебе, а не о ком-то другом, – в них есть лазейки, хотя и почти незаметные.

Всегда «он – конец мира», но никогда «он – конец жизни».

Даже когда говорилось, что ты разорвёшь на части сами звёзды на небесах, не было сказано, что ты разорвёшь на части людей.

И поэтому, когда стало ясно, что этому миру не суждено выжить, я поставил на тебя, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, буквально всё. Ни одно пророчество не упоминало, как наш мир может быть спасён, но я нашёл пророчества, которые указывали на лазейки в неминуемом уничтожении. Я принялся исполнять странные и сложные условия, которые сулили осуществление этих пророчеств. Я постарался сделать так, чтобы Волдеморт узнал одно из них, и тем (как я и боялся) обрёк твоих родителей на верную смерть и сделал тебя таким, какой ты есть. Я написал странную подсказку в учебнике по зельеварению твоей матери, хотя совершенно не понимал, зачем это надо, но, как оказалось, благодаря этой подсказке Лили помогла своей сестре, и это обеспечило тебе искреннюю любовь Петунии Эванс. Под покровом невидимости я проник в твою спальню в Оксфорде и дал тебе зелье, которое обычно выписывают ученикам, использующим Маховики времени, и твой день увеличился на два часа. Когда тебе было шесть лет, я разбил камень, лежащий на подоконнике в твоей комнате, и до сих пор не представляю зачем.

Всё это я делал в отчаянной надежде, что ты сможешь провести нас сквозь глаз бури, что ты каким-то образом уничтожишь этот мир, но спасёшь людей, его населяющих.

Теперь, когда ты, победив Волдеморта, сдал экзамен, я передаю в твои руки всё, что у меня есть. Все инструменты, которые я в состоянии тебе дать: Непрерывную Линию Мерлина, командование Орденом Феникса, все мои богатства и все мои сокровища, Старшую Палочку – один из Даров Смерти, верность тех моих друзей, которые прислушаются к моим словам. Я оставил Хогвартс на попечение Минервы, ибо, полагаю, у тебя не будет на него времени, но даже он в твоём распоряжении, если ты потребуешь.

Я не даю тебе лишь одно: пророчества. Как только меня не станет, они будут уничтожены. И никакие пророчества в дальнейшем не будут записываться, ибо сказано, что ты не должен их увидеть. Если тебя это печалит, поверь мне – даже твой гений не в состоянии постичь, какого разочарования ты избежал. Я погибну, или ты меня потеряешь, или что-то ещё нас с тобой разделит – естественно, пророчества на этот счёт не ясны – и я так и не узнаю, какое будущее в итоге свершится и почему я должен делать то, что я делаю. Всё это совершенно безумные загадки, и тебе не придётся иметь с ними дела.

На шахматной доске может быть только один король.

Есть только одна фигура, чья ценность превыше всего.

И эта фигура – не мир, а люди, его населяющие: равно волшебники и маглы, гоблины и домашные эльфы, и все прочие.

И пока в живых остаётся хоть кто-то из нас, эта фигура всё ещё в игре, пусть даже сами звёзды угаснут в небесах.

И если эта фигура будет побита, игре конец.

Знай цену остальным своим фигурам и играй на победу.

– Альбус

Гарри ещё долго держал свиток пергамента и смотрел в пустоту.

Вот как.

Иногда фразы «Это всё объясняет» явно недостаточно, однако, это всё объясняло.

Продолжая всё так же смотреть в пространство, Гарри рассеяно скатал пергамент.

– Что там? – спросила Амелия Боунс.

– Это письмо-исповедь, – ответил Гарри. – Оказывается, это Дамблдор убил мой ручной камень.

– Не время для шуток! – воскликнула старая ведьма. – Ты действительно настоящий преемник Непрерывной Линии Мерлина?

– Да, – рассеянно ответил Гарри. Его разум был поглощён мыслями, которые при любом объективном количественном исчислении были гораздо важнее.

Старая ведьма неподвижно застыла в кресле. Затем она повернула голову и встретилась взглядом с Минервой МакГонагалл.

В это время мозг Гарри, жонглировавший непомерно большим количеством вероятностей на непомерно большом числе временных горизонтов, некоторые из которых простирались буквально на миллиарды лет и включали в себя разборку звёзд, объявил когнитивное банкротство и начал всё заново. Ладно, что я должен сделать в первую очередь, чтобы спасти мир… нет, ещё конкретней, что я должен сделать именно сегодня… ну, кроме того, что мне вообще надо определиться, что нужно сделать. Лучше поскорее выяснить, что Дамблдор мне оставил в комнате под названием «Яйцо феникса»…

Гарри поднял глаза от свёрнутого пергамента и посмотрел на профессора… вернее, на директрису МакГонагалл, на Шизоглаза Хмури и на морщинистую старую ведьму, словно видел их впервые. Впрочем, Амелию Боунс он и в самом деле видел, можно сказать, впервые.

Амелия Боунс, глава Департамента Магического Правопорядка. Альбус Дамблдор считал, что она вполне способна управлять Визенгамотом хотя бы некоторое время. Её содействие может оказаться бесценным, возможно, даже совершенно необходимым для… для того, чтобы справиться с чем бы то ни было, что ждёт Гарри в будущем. Её выбрал Дамблдор, а ведь он прочёл пророчества, которых Гарри не знает.

И при этом Амелия Боунс думала, что назначена хранителем Непрерывной Линии Мерлина и станет следующим Верховным чародеем, но теперь обнаружила, что эту должность, судя по всему, получил одиннадцатилетний мальчишка.

И сейчас, — сказал голос пуффендуйца в голове, – сейчас ты будешь вежливым. Ты не будешь вести себя как обычно, в смысле, как полный идиот. Потому что от твоего поведения может зависеть судьба всего мира. А может и нет. Мы этого даже не знаем.

– Я ужасно извиняюсь за всё это, – произнёс Гарри Поттер и замолк, чтобы посмотреть, произведёт ли какой-либо эффект его вежливость.

– Кажется, Минерва думает, – сказала старая ведьма, – что ты не обидишься на честность.

Гарри кивнул. Его когтевранская сторона хотела добавить оговорку, что попытка его банально принизить, возмущаясь, что он не терпит критики, за честность засчитана не будет, но пуффендуец наложил вето. Гарри выслушает всё, что Амелия Боунс собирается сказать.

– Не хотелось бы говорить дурно об отсутствующем, – начала старая ведьма, – но с незапамятных времён Непрерывная Линия Мерлина переходила к тем, кто всецело показал себя не только как достойный человек, но и как достаточно мудрый, чтобы выбрать себе преемника – и достойного, и мудрого. Одна единственная ошибка в этой цепи – и преемственность может прерваться навсегда! Со стороны Дамблдора было безумием передать Линию тебе в таком юном возрасте, пусть даже при условии твоей победы над Сам-Знаешь-Кем. «Дамблдор не выполнил свой долг» – вот, что все подумают, – старая ведьма помедлила, судя по всему, внимательно наблюдая за реакцией Гарри. – Думаю, будет лучше, если никто за пределами этой комнаты никогда об этом не узнает.

– Эм… – начал Гарри, – вы… не слишком высокого мнения о Дамблдоре, как я понял?

– Я думала… – сказала старая ведьма. – Ладно. Альбус Дамблдор был лучшим волшебником, чем я, лучшим человеком, чем я, в настолько многих отношениях, что мне будет сложно их перечислить. Но у него были свои недостатки.

– Потому что эм-м… Я к чему. Дамблдор знал всё, что вы только что сказали. О том, что я слишком юн и как устроена Линия. Вы ведёте себя так, будто Дамблдор был не в курсе этих фактов или попросту проигнорировал их, принимая решение. Да, порой глупые люди, вроде меня, принимают настолько безумные решения. Но не Дамблдор. Он не был безумен, – Гарри сглотнул, избавляясь от внезапно нахлынувших слёз. – Я думаю… Я начинаю понимать… С самого начала Дамблдор был единственным разумным человеком во всей этой истории. Единственным, кто поступал правильно по хоть сколько-то правильным причинам…