Затем Гарри подумал, что наверняка будет более разумно сначала поговорить с Драко Малфоем, чтобы иметь возможность совершенно однозначно уверить Гермиону в том, что Драко на самом деле ничего против неё не замышляет.

Позже, после ужина, Гарри спустился в подземелья Слизерина и услышал от Винсента «Босс не хочет, чтобы его беспокоили»… У него мелькнула мысль, что наверное ему стоит узнать, не согласится ли Гермиона поговорить с ним прямо сейчас. Он подумал, что ему пора просто начать разгребать всю эту кучу, пока она не соберётся ещё больше. Гарри спросил себя, быть может, он просто медлит? Может, его разум просто нашёл удобную отговорку, чтобы оставить кое-что неинтересное-но-необходимое на потом?

Он правда об этом думал.

А потом Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес решил, что он просто поговорит с Драко Малфоем на следующее утро, после воскресного завтрака, а уже потом поговорит с Гермионой.

Люди постоянно так делают.

Воскресным утром, 5 апреля 1992 года, имитация неба над Большим залом Хогвартса демонстрировала густые потоки дождя, струящиеся вниз так плотно, что вспышки молний гасли и разбивались на мелкие осколки белого света, которые периодически озаряли факультетские столы. Лица учеников в этом свете становились бледными, из-за чего все на мгновение походили на призраков.

Гарри сидел за столом Когтеврана и медленно жевал вафлю. Он ждал появления Драко, чтобы наконец начать разбираться в этой истории. По рукам ходил экземпляр «Придиры» с изображением Ханны и Дафны на первой странице, но до Гарри он пока не добрался.

Через пару минут он доел вафлю и посмотрел на стол Слизерина в поисках Драко.

Странно.

Драко Малфой почти никогда не опаздывал.

Гарри смотрел в другую сторону и не заметил, как сквозь огромные двери Большого зала прошла Гермиона Грейнджер. Потому он вздрогнул, когда повернулся и увидел Гермиону, сидящую за столом прямо рядом с ним, словно она вовсе не избегала его уже больше недели.

– Привет, Гарри, – сказала она почти совершенно нормальным голосом. Гермиона потянулась за тостом, затем начала накладывать в тарелку свой обычный набор полезных для здоровья фруктов и овощей. – Как ты?

– В рамках стандартного отклонения от моего своеобразного среднего уровня, – машинально ответил Гарри. – А ты как? Ты нормально спала?

Под глазами Гермионы виднелись тёмные круги.

– Пожалуй, да, я в порядке, – сказала Гермиона Грейнджер.

– Э-э, – произнёс Гарри. Он положил на свою тарелку ломтик пирога (мозг Гарри был занят другими мыслями, потому он просто взял самое вкусное блюдо в радиусе досягаемости, не размышляя о том, готов ли он есть десерт – сейчас это были слишком сложные материи) – Э-э, Гермиона, нам с тобой надо будет поговорить сегодня, немного попозже, хорошо?

– Конечно, – ответила Гермиона. – Почему бы и нет?

– Потому что… – сказал Гарри, – ну… мы с тобой не общались… последние несколько дней…

Заткнись, посоветовала та часть Гарри, которая недавно была назначена ответственной за решение вопросов, относящихся к Гермионе.

В любом случае, Гермиона, казалось, почти не обращала на него внимания. Она просто уставилась в свою тарелку и, примерно через десять секунд неловкого молчания, начала есть лежащие на ней ломтики помидора, один за другим, без остановки.

Гарри отвёл взгляд и начал есть ломтик пирога, неизвестно как материализовавшийся на его тарелке.

– Итак! – неожиданно нарушила тишину Гермиона, после того, как опустошила большую часть своей тарелки. – Сегодня что-нибудь происходит?

– Э-э… – произнёс Гарри. Он начал лихорадочно оглядываться вокруг, как будто в поисках чего-то, что происходит, и что можно использовать в качестве подпитки для диалога.

И потому Гарри был одним из первых, кто заметил вошедших, и молча указал пальцем, хотя разбегающийся по Большому залу шёпоток означал, что многие их тоже заметили.

Характерный малиновый оттенок мантий был хорошо узнаваем, но Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить лица. Строгий мужчина азиатской внешности, сегодня выглядящий скорее мрачным. Человек с чёрными длинными волосами, собранными в хвост, осматривавший зал пронзительным взглядом. И третий мужчина, худой, бледный и небритый, с лицом бесстрастным, как камень. Потребовалось несколько мгновений, чтобы Гарри нашёл в памяти эти лица и вспомнил имена из того давным-давно прошедшего дня в январе, когда в Хогвартсе появился дементор: Комодо, Бутнару, Горянов.

– Трио авроров? – произнесла Гермиона странно радостным голосом. – Интересно, что они тут делают.

Их сопровождал Дамблдор, выглядевший более обеспокоенным, чем Гарри когда-либо его видел. Возникла небольшая заминка, пока старый волшебник обводил взглядом Большой зал, а ученики перешёптывались, а затем он указал…

…прямо на Гарри.

– Ой, ну что ещё, – пробурчал Гарри. В его мыслях было заметно больше паники, чем в словах, он лихорадочно размышлял, не догадался ли кто-то о его связи с побегом из Азкабана. Как будто невзначай он бросил взгляд на преподавательский стол и осознал, что этим утром он нигде не видел профессора Квиррелла…

Авроры направлялись к нему быстрым шагом, аврор Горянов приближался с противоположного края стола Когтеврана, как будто отрезая любую возможность сбежать в этом направлении, авроры Комодо и Бутнару приближались со стороны, где сидел Гарри, а директор следовал за ними по пятам.

Все разговоры за столами смолкли.

Авроры добрались до места, где сидел Гарри, окружив его с трёх сторон.

– Да? – насколько возможно обычным голосом сказал Гарри. – В чём дело?

– Гермиона Грейнджер, – бесстрастно произнёс аврор Комодо, – вы арестованы за покушение на убийство Драко Малфоя.

– Гермиона Грейнджер, – бесстрастно произнёс аврор Комодо, – вы арестованы за покушение на убийство Драко Малфоя.

Эти слова проникли в сознание Гарри. Его мысли разлетелись в разные стороны сотней осколков неверия. Всплеск адреналина породил столь сильное смятение, что…

– Она… Она бы ни… ЧТО?

Авроры не обратили на него внимания. Комодо продолжил тем же бесстрастным голосом:

– Мистер Малфой пришёл в сознание в больнице Святого Мунго и заявил, что именно вы напали на него. Он повторил свои показания после двух капель Веритасерума. Охлаждающее кровь проклятье, которое вы наложили на мистера Малфоя, убило бы его, если бы его не нашли и не оказали помощь. Вам должно было быть известно, что это заклинание приводит к летальному исходу. Поэтому вы арестованы по обвинению в преднамеренном покушении на убийство. Вас препроводят в тюрьму Министерства для допроса под тремя каплями Веритасерума…

– Вы спятили? – вырвалось у Гарри. Он вскочил из-за стола за секунду до того, как рука аврора Бутнару тяжело опустилась ему на плечо. Гарри даже не посмотрел на него. – Вы хотите арестовать Гермиону Грейнджер, самую добрую девочку в Когтевране. Она помогает пуффендуйцам делать домашнюю работу, она сама умрёт, прежде чем попытается убить кого-то…

Лицо Гермионы Грейнджер исказилось.

– Это я, – тихо прошептала она. – Это сделала я.

Ещё один огромный камень рухнул на мысли Гарри, разрушив их хрупкий порядок и растерев фрагменты осознания в пыль.

Лицо Дамблдора за несколько секунд состарилось на десятки лет.

– Мисс Грейнджер, почему? – его голос был едва громче шёпота. – Почему вы это сделали?

– Я, – начала было Гермиона, – я, я… извините… Я не знаю, почему я…

Её голос затих. Она поникла и только всхлипывала, единственными словами, которые она смогла произнести, были:

– Я думала… что убила его… извините…

Гарри должен был что-то сказать, должен был что-то сделать, должен был отпрыгнуть в сторону, оглушить всех трёх авроров и затем сделать что-то невероятно умное. Но осколки его дважды разбитых мыслительных процессов не выдавали ничего. Рука Бутнару вежливо, но настойчиво усадила Гарри обратно на скамью, и он обнаружил, что прилип, будто его приклеили. Он попытался достать палочку, чтобы сделать Фините, но та не вытаскивалась из кармана. Три аврора и Дамблдор вывели Гермиону из Большого зала, в котором начала подниматься буря возгласов. Двери уже закрывались за ними – всё это было полнейшей бессмыслицей, абсолютно за гранью реальности, казалось его переместили в параллельную вселенную. И в разуме Гарри вдруг ярко вспыхнул другой день замешательства, и в каком-то отчаянном вдохновении он наконец понял, что именно близнецы Уизли сделали с Ритой Скитер. И он закричал: