Медленно, словно пытаясь парить, Трейси встала из-за стола. Раздались судорожные вздохи. Дафна как будто приросла к стулу.

– Трейси? – тихо окликнула Лаванда. – Пожалуйста, не делай этого снова. Пожалуйста.

Трейси наклонилась над столом Панси, и та определённо занервничала:

– Да что ты о себе возомнила? – впрочем, негодование в голосе у Панси получилось не слишком хорошо.

– Повторяю: я собираюсь пожрать твою душу, – угрожающе пояснила Трейси.

Она склонилась над застывшей Панси, и, когда их губы почти соприкоснулись, с шумом втянула воздух.

– Вот! – заявила Трейси выпрямившись. – Я съела твою душу.

– Нет, не съела! – возразила Панси.

– Ещё как съела, – сказала Трейси.

Повисла короткая пауза…

– Мерлин, она её съела! – воскликнул Теодор Нотт. – Ты теперь вся бледная, и твои глаза кажутся пустыми.

– Что? – взвизгнула Панси, бледнея. Девочка вскочила из-за стола и начала лихорадочно копаться в своей сумке. Достав зеркало, она посмотрела в него и побледнела ещё больше.

Дафна бросила все попытки сохранять аристократические манеры и с глухим звуком ударилась головой о стол, размышляя, действительно ли посещение одной школы с представителями всех важных семей стоит посещения одной школы с Легионом Хаоса.

– О-о-о, у тебя проблемы, Панси, – сказал Симус Финниган. – Не знаю, что там происходит с теми, кого целует дементор, но с теми, кого целует Трейси Дэвис, наверняка происходит что-то похуже.

– Я слышал о людях без души, – подхватил Дин Томас. – Они носят чёрные одежды, пишут отвратительные стихи, и ничто никогда не приносит им счастья. Они все депрессивные.

– Я не хочу быть депрессивной! – закричала Панси.

– Очень жаль, – продолжил Дин Томас. – но придётся, ибо твоя душа пропала.

Панси развернулась и умоляюще протянула руку в сторону стола Драко Малфоя.

– Драко, – жалобно сказала она. – Мистер Малфой, пожалуйста, заставьте Трейси вернуть мою душу!

– Не получится, – сказала Трейси. – Я её съела.

– Пусть она её вытошнит! – завопила Панси.

Наследник Малфоев подался вперед, обхватил руками голову так, что никто не мог видеть его лицо, и сказал:

– За что мне всё это?

В классе началось дикое перешёптывание. Трейси, удовлетворённо улыбаясь, вернулась к своему столу. Панси посреди класса заламывала руки, и у неё уже потекли слёзы…

– Тихо.

Профессор Снейп шагнул в класс, и его мягкий смертоносный голос, казалось, заполнил всё вокруг. Дафна никогда не видела его настолько злым. У неё по спине побежали мурашки, и она быстро уставилась в свою домашнюю работу.

– Садитесь, Паркинсон, – прошипел мастер зелий, – а вы, Дэвис, снимите этот идиотский плащ…

– Профессор Сне-е-е-е-е-ейп! – завыла Панси Паркинсон, заливаясь слезами. – Трейси съела мою ду-у-у-ш-у-у-у!

Извилистый коридор в сердце Хогвартса напоминал выбившуюся прядь волос. Казалось, иногда он пересекался сам с собой, но, поддавшись искушению срезать путь, дойти до его конца было невозможно.

В конце этого запутанного коридора, прислонившись к необработанному камню стен, стояли шестеро учеников в мантиях с зелёной оторочкой. Каждый оглядывал остальных. Факелы в закрытых канделябрах дарили свет, изгоняющий тьму, и тепло, спасающее от холода слизеринских подземелий.

– Я уверена, – отрезала Белка, – совершенно уверена, что это был ненастоящий ритуал. Маленькие ведьмы-первогодки не способны на такую магию, а если и способны – кто-нибудь вообще слышал про Тёмный ритуал, в котором неизвестный ужас приносится в жертву ради… такого?

– А тебя… – начал Люциан Боул, – ну… когда та девчонка щёлкнула пальцами…

Белка бросила на него испепеляющий взгляд.

– Нет, меня – нет.

– Да, её не раздели, – протянул Маркус Флинт. Он стоял расслабленно, уперев широкую спину в шероховатую поверхность каменной стены. – Обсыпали шоколадной глазурью, но не раздели.

– Сегодня Поттер нанёс жестокое оскорбление нашим Домам, – мрачно сказал Джейми Асторга.

– Прости меня, конечно, за прямоту… – спокойно вступил Рэндольф Ли. Дуэлянт-семикурсник потёр подбородок, на котором было дозволено вырасти некоторому подобию бородки. – Но, когда кто-то приклеивает тебя к потолку – это сообщение, Асторга. И оно говорит: «Я невероятно могущественный Тёмный волшебник, который может сделать с тобой всё, что угодно, и которому плевать, оскорблён твой Дом или нет».

Роберт Джагсон Третий издал приглушённый низкий смешок, отчего у некоторых из присутствующих по позвоночнику побежали мурашки.

– Заставляет задуматься, не ошибся ли ты стороной, да? Я слышал рассказы о похожих сообщениях, отправленных по приказу прошлого Тёмного Лорда…

– Я ещё не готов встать перед Поттером на колени, – сказал Асторга, с напряжением глядя на Джагсона.

– Я тоже, – кивнула Белка.

Джагсон машинально крутил пальцами палочку, её кончик указывал то вверх, то вниз.

– Вы гриффиндорцы или слизеринцы? – сказал он. – Каждый имеет цену. Каждый, кто умён.

После этой фразы наступила тишина.

– А разве Малфой не должен быть здесь? – осторожно спросил Боул.

Флинт пренебрежительно махнул рукой.

– Что бы Малфой ни замышлял, он хочет выглядеть невинной овечкой. Ему нельзя исчезать одновременно с нами.

– Но все уже знают об этом, – сказал Боул. – Даже на других факультетах.

– Да, весьма неуклюже, – усмехнулась Белка. – Будь он даже трижды Малфой, но он лишь маленький первогодка и здесь будет только мешать.

– Я отправлю отцу сову, – тихо сказал Джагсон. – И он поговорит с самим лордом Малфоем…

Джагсон вдруг оборвался на полуслове.

– Не знаю, как вы, дорогуши, – сказала Белка приторно-сладким голосом, – но я не планирую бежать, поджав хвост, из-за фальшивого ритуала, и я ещё не закончила с Поттером и его ручной грязнокровкой.

Никто не ответил, все смотрели куда-то ей за спину.

Белка медленно повернулась, чтобы узнать причину замешательства.

– Вы не будете делать ничего, – прошипел декан их факультета. Северус Снейп был в ярости, вместе со словами из его рта летела слюна, пятная его и без того испачканную мантию. – Вы, глупцы, уже достаточно сделали! Опозорили мой факультет – проиграли первогодкам – а теперь ещё хотите впутать благородных лордов Визенгамота в свои жалкие детские разборки? Я сам займусь этим делом. И вы не опозорите этот факультет ещё раз, даже не рискнёте его опозорить! Ваши битвы с ведьмами закончены, и если я узнаю, что кто-то из вас попытался…

Если вы подумали, что после всего произошедшего они сели рядом за обеденным столом, вы весьма ошиблись.

– Да что она от меня хочет? – раздался жалобный голос мальчика, который по-прежнему был слегка наивен в некоторых областях, несмотря на большое количество прочитанной научной литературы. – Она что, хотела, чтобы её избили?

Двое старшекурсников Когтеврана, сидевших рядом с ним за обеденным столом, обменялись быстрыми взглядами, а затем, по молчаливому соглашению, более опытный из них заговорил.

– Послушай, – начал Арти Грей, семикурсник, который был опытнее своего товарища на три ведьмы и одного профессора Защиты, – ты должен понять, что её гнев вовсе не значит, что ты теряешь баллы. Мисс Грейнджер сердится потому, что она сильно испугалась, а ты – тот, кого можно обвинить, понимаешь? Но в то же время, пусть она и не признаёт это, она тронута тем, что её парень пошёл на такой идиотский и откровенно безумный поступок, чтобы её защитить.

– Да причём тут баллы, – процедил Гарри сквозь сжатые зубы. Его обед стоял нетронутым на столе. – Речь о справедливости. И я. Не. Её. Парень!

Это заявление вызвало смешки у всех окружающих.