— Какая записка? — воскликнула Эмма. — О чем вы говорите?

— Недавно Стар передали какое-то письмо. Хуанито говорит, что Стар заявила, будто бы это записка от Клары Флуд, но он считает, что она солгала. В общем, я вызвал полицию.

Кровь застыла в жилах у Эммы.

— Ты думаешь…

— Я не знаю, что и думать.

На других пяти столах разговор сам собою утих, и все гости повернулись к центральному столу.

— Я скажу вам, что я думаю, — сказал Хуанито, лицо которого пылало от гнева и страха. — Мою ж-жену по-похитили.

Глава восьмая

Его язык медленно лизал ее сосок. Грин Джейд была главной наложницей Крейна и самой великолепной из тридцати девяти имевшихся у него «певичек». Они, совершенно обнаженные, лежали сейчас на «драконовой», как называл ее Крейн, кровати. Занимавшая изрядную часть спальни, кровать эта была излюбленной темой разговоров в Чайнатауне. Крейн сам придумал и продумал ее до малейших деталей, после чего нанял троих — китайских резчиков по дереву, чтобы те вырезали изголовье — свившегося в клубок, злобного черно-золотого дракона, огромный хвост которого обвивал всю покрытую бельем постель. Фимиам из курительниц на треножниках, стоявших по обе стороны постели, освежал воздух. Крейн продолжал ласкать языком тело Грин Джейд. Когда пенис возбудился до полных восьми дюймов, Крейн лег на «певичку» из Кантона и вошел в нее.

— Кай Йи! — раздался чей-то крик, и в дверь забарабанили. — Кай Йи!

— Пошли к черту!

— Послание от Чарли Конга! Это чрезвычайно важно! Они захватили Стар Коллингвуд!

— Стар! — прошептал Крейн, выходя из Грин Джейд. Спрыгнув с «драконовой» кровати, он накинул ярко-красный шелковый халат и торопливо открыл дверь. Крейн увидел Ли Ванг Ю, который и сунул ему в руку письмо. В нем говорилось:

«Презренный сын тысячи шлюх!

Стар Коллингвуд у нас. Если хочешь, чтобы она осталась в живых, приходи в штаб тонги Хоп Синг, один и без оружия. Если пройдешь через наши испытания, тебе будет позволено увидеться с ней, и мы отпустим ее с миром. Но если же ты не подчинишься нашим требованиям, она умрет медленной смертью».

Подписи не было, только изображение змеи.

Крейн прочитал письмо, сложил его и закрыл глаза.

— Что это, Кай Йи? — спросила Грин Джейд, подойдя к нему и скользнув руками под халат. — Кто захватил Стар?

— Чарли Конг. Черт возьми, я и не подумал о Стар!

— И что они намерены с ней сделать? — Ее прохладные пальцы ласкали его живот.

— Убьют ее, если я не приду к ним. И конечно, если я к ним пойду, они убьют меня.

— Тогда ты не должен идти. Пускай убивают Стар — что тебе до нее?

Крейн прислонился к стене, прижавшись затылком к черному шелку, которым была обита спальня. В уголках его глаз выступили слезы.

— Она — все для меня, — прошептал он.

Исчезновение Стар вызвало переполох на приеме в особняке на Ноб-Хилл. Когда прибыла полиция, известие об исчезновении виновницы торжества уже распространилось по всему особняку, и вид капитана Тома Броудера из сан-францисской полиции вынудил нескольких наиболее нервных гостей покинуть торжество, хотя обед был в самом разгаре.

— Вы думаете, это дело рук Крейна Канга? — осведомился Броудер у Арчера в музыкальном салоне, куда они уединились, чтобы спокойно поговорить. — Вы думаете, он имеет еще достаточно власти над вашей сестрой, чтобы при помощи записки выманить ее из дома?

— Я абсолютно так не думаю, — сказала Эмма.

— Минутку, мама, — возразил Арчер. — Крейн все равно имеет к этому какое-то отношение. Он или не он послал записку — это другой вопрос. Но, капитан, я думаю, что ваши люди могли бы прочесать Чайнатаун.

— Согласен. И прежде всего мы отправимся на Грант-авеню, где живет Канг.

— Можно мне пойти с вами? — спросил Арчер.

— Разумеется, если хотите.

В комнату вошел полицейский.

— Извините, капитан, — сказал он, — но мы только что получили известие о том, что Джордж Коулман собрал на Кирни-стрит митинг Антикитайского общества. Они взбешены тем, что «поднебесники» похитили белую женщину.

— Если это именно так, — заметила Эмма.

Капитан Броудер нахмурился.

— От этого Коулмана могут быть неприятности. Я распоряжусь послать туда наряд полиции, чтобы наши парни проследили за ним. А пока что, мистер Коллингвуд, поедемте-ка в Чайнатаун.

Когда полицейские направились к выходу из комнаты, Арчер прошептал матери:

— Завтра утром в газете будет потрясающий материал на всю первую полосу.

— Арчер, как ты можешь! — воскликнула Эмма. — Ведь речь идет о твоей сестре!

— И сестра может стать новостью для газеты. Уж не думаешь ли ты отдать весь этот материал завтрашнему «Бюллетеню»? Нет, уж на этот раз мы утрем нос Слейду Доусону!

С этими словами он направился к двери. Эмма была потрясена его репортерским зудом почти так же, как она была потрясена исчезновением дочери.

Как только город облетело известие о том, что Стар Коллингвуд Лопес-и-Сепульведа похищена китайцами, давно копившаяся против «поднебесников» злоба разом выплеснулась наружу. На Кирни-стрит быстро собралась изрядная толпа, и хотя никого из этих людей не интересовала истинная сторона происшествия, но все возбужденно слушали одного из наиболее одиозных демагогов, который был известен своими антикитайскими настроениями и возглавлял полуподпольное Антикитайское общество.

— Что есть китаец? — во всю глотку орал Джордж Коулман, баптистский проповедник из Алабамы. — Это иностранец, который явился в Америку и привез свои собственные законы и свою собственную мораль. Китаец есть косоглазый, со «свиным хвостиком» на голове желтокожий человек, который отказывается подчиняться законам и обычаям белых людей — нас с вами. Он — червь в яблоке Америки, превращающий в проституток своих же женщин, червь, который курит опиум, объединяется в тонги, чьи солдаты убивают людей. Скажите, можно ли считать Чайнатаун частью Америки? Нет, Чайнатаун — это часть китайской по сути территории. Говорю вам, друзья-американцы, одно дело — когда косоглазые убивают друг друга в своем Чайнатауне, и совсем другое — когда они переносят это зло на белых жителей Сан-Франциско. Подумайте только, они подослали кого-то из своих в самое сердце Сан-Франциско — на Ноб-Хилл — и выкрали представительницу одной из ведущих семей нашего прекрасного города. И я спрашиваю вас, друзья, можем ли мы допустить, чтобы происходило подобное?

— Нет! — взревела толпа.

— Что же в таком случае мы предпримем?

— Сожжем весь Чайнатаун к чертовой матери! — заорал кто-то из толпы, а все остальные подхватили: — Сжечь Чайнатаун! Сжечь Чайнатаун!

— Тогда пошли! — крикнул Коулман, и несколько сотен белых жителей Сан-Франциско, многие из которых были вооружены, ринулись в направлении Чайнатауна.

Во всем Чайнатауне — и на Аллее Салливана, и на Аллее Убийц, и на Аллее Мясников — нарастало напряжение: китайцы услышали отдаленный, становившийся сейчас все ближе и ближе рев разъяренной толпы. И хотя было уже заполночь, в разных местах на стенах домов и на заборах вдруг начали появляться чан-ханги — листовки, в которых все законопослушные китайцы призывались выступить сообща против тонг, которые и являются главной причиной бедствия, которое обрушилось на головы всех китайцев, проживающих в городе. И все же многие утверждали, что при всех присущих им отрицательных качествах тонги все-таки — сугубо китайские образования. Разве может китаец доверять фан куэй —белому иностранному дьяволу?! Так одно предубеждение рождало другое, и город у залива был готов к взрыву, который неминуемо должен был произойти.

— Кай Йи, надо что-нибудь предпринять! — настаивал Ли Ванг Ю. Почти все члены тонги Суэй Синг набились в подвальное помещение штаб-квартиры на Споффорд-Элли. Крейн, одетый в ярко-красные одежды, сидел неподвижно, словно Будда, на коврике перед алтарным возвышением, на котором стояли сосуды, раскрашенные в типично китайском стиле. — Если мы не начнем действовать, — продолжал Ли, — то потеряем контроль над Чайнатауном.