— «Де Мейерс»? — прервал его Арчер. — Вы сказали — «Де Мейерс»?

— Именно. Самый большой магазин в Калифорнии. Торговый центр «Де Мейер и Кинсолвинг» на Портсмут-сквер.

— А имеет к нему какое-нибудь отношение… Эмма де Мейер?

Фермер нахмурился.

— Конечно, имеет. Она как раз и владеет магазином, она и ее отец. Думаю, в Сан-Франциско нет никого богаче ее. А скажи, сынок, почему ты спрашиваешь?

— Она моя возлюбленная.

Тут фермер даже рот раскрыл от изумления. Затем вдруг начал хохотать, от избытка чувств хлопая себе по коленкам. Арчер посмотрел на Джо, потом снова на хохочущего фермера.

— Что тут смешного? — спросил он наконец.

— Т-ты… — смог лишь выдавить из себя фермер. — Надо же! Оборванец в индейском костюме уверяет, что его возлюбленная — Эмма де Мейер Кинсолвинг, самая элегантная леди на Западном побережье!

— Кинсолвинг? Это кто еще?

— Ее муж, — сказал фермер, вытирая выступившие на глазах слезы. — Правда, он умер. Заживо сгорел вместе со своим домом. О Господи, бледнолицый индеец — и Эмма Кинсолвинг! Такое специально нужно выдумать, чтобы книжки писать! Ну ладно, пока, сынок, удачи тебе с твоей возлюбленной! Удача очень тебе пригодится!

Все еще хихикая и качая головой, фермер растворился в ночи. Стоявший возле костра Арчер посмотрел ему вслед, и на лице его отразилось страдание. Повернувшись к Джо, по-прежнему восседавшему, скрестив ноги, у огня, Арчер сказал:

— Эмма замужем… — и медленно сел, где стоял. — Конечно, мне вовсе не следовало бы удивляться, но… замужем…

— Ее муж умер, — вяло сказал Джо. — Так что у тебя все еще есть шанс. А вообще-то этот мужик был прав. Тебе, разумеется, нужно приобрести «нормальную», как вы это называете, одежду. Все эти месяцы мне даже в голову не приходило, что, будучи одетым в костюм шоуни, ты не чувствуешь себя «нормально» одетым.

Только тут Арчера осенило, что, сам того не желая, он обидел друга.

— Джо, я не имел в виду…

— А что же, в таком случае, ты имел в виду?

— Я… ну, это… Я не имел это в виду, честно! Мне очень нравится этот костюм. Я очень горжусь тем, что являюсь отчасти индейцем-шоуни, и ты знаешь это. Господи, ведь ты же мой кровный брат, мой лучший друг, а последние пять месяцев были самыми счастливыми в моей жизни!

Посмотрев на него, Джо грустно улыбнулся.

— Знаю, — сказал он. — Ты не хотел меня обидеть. Но ведь у тебя нет никаких шансов понравиться элегантной миссис Кинсолвинг, если ты вдруг заявишься к ней в индейской одежде, разве не так?

— Кажется, у меня вообще не слишком-то много шансов понравиться ей, во что бы я ни был одет. А коль уж она и вправду стала здесь такой знаменитой, может, я и сам не захочу…

— Ты не ответил на мой вопрос. Ведь если она увидит тебя вместе со мной, то кинется прочь, словно испуганная олениха.

— Ну что ты…

— Да брось, Маленький Брат, давай уж не будем дурачить друг друга. Знаешь, я назвал тебя Маленьким Братом, потому что именно так я думал о тебе, когда мы были в лесу. Я знал про лес все, ты же не знал ничего. И тогда я начал учить тебя премудростям шоуни, смотреть на тебя как на младшего брата. Но теперь мы покидаем лес и отправляемся в город, где жизнь устраивают белые люди на свой манер. Так что, может быть, настало время мне стать твоим младшим братом.

— Глупости, Джо! Неужели же ты думаешь, будто я хоть что-нибудь знаю про город? Я ведь всего навсего фермерский паренек, деревенщина.

— Да, но ты, по крайней мере, белый деревенщина.

С минуту они сидели молча, а тем временем с кусков оленины в костер начал капать жир, отчего угли зашипели. Арчер чувствовал себя в высшей степени неловко, однако теперь он хотя бы начал понимать причину мрачного настроения Джо.

— Забавно, — сказал наконец Джо, протягивая руку за мясом. — Когда были в тюряге, сколько раз мы говорили о том, как выйдем на волю, как приедем в Калифорнию, как начнем здесь все с начала, даже устроим, может быть, двойную свадьбу… Помнишь?

— Конечно!

— Я и сам принялся с некоторых пор мечтать о Калифорнии. Думал, может, там я обрету свой дом. Думал, что если и правда там столько места и земли, то, может быть, индейцу будет позволено жить, как он хочет, без того, чтобы непременно идти в посудомойки или уборщики. Но, думаю, я ошибся. Или, может быть, пришел сюда слишком поздно…

— Слишком поздно для чего, Джо?

— Ты слышал, что сказал тот фермер. Мы на его земле. Он владеет этой землей. Я ведь уже говорил тебе, что индейцы никогда не владели землей, они никогда не владели Америкой. Так что, наверное, не следует мне жаловаться на та, что белый человек отнял у нас землю, на которой мы прежде жили. Именно это я имел в виду, говоря «слишком поздно», Маленький Брат. Для меня в Америке не осталось больше места, даже здесь, в Калифорнии.

— Черт возьми, Джо, ты ошибаешься! Тут полно земли, — и Арчер жестом щедрого хозяина показал вокруг. — Я понимаю, когда ты говоришь, что неправильно, если человек владеет землей. Но почему бы нам с тобой не играть по правилам белого человека? Мы смогли бы заработать денег и купить землю. Мы могли бы начать возделывать…

— Я вовсе не желаю быть фермером, — сердито прервал его Джо. — Я хочу оставаться тем, кто я есть — шоуни.

Он повернул к Арчеру свое выразительное ястребиное лицо, и в этот самый момент фермерский паренек из Огайо впервые постиг вдруг всю гнусность чудовищного преступления, содеянного белыми против краснокожих американцев.

Но он не знал, что сказать.

Вдали прокричала сова. При этих звуках жесткое выражение на лице Джо немного смягчилось.

— Помнишь, как я учил тебя разговаривать на языке зверей и птиц? — спросил он.

— Спрашиваешь!

— Эта сова, она ведь тоже частица Великого Духа! Она сказала сейчас: «Джо Тандер, продолжай путь на Запад. Ты еще не нашел свой дом».

— Но куда же еще западнее, Джо? Мы ведь и так уже пришли почти к самому Тихому океану.

— Да, знаю, — Джо рассеянно взглянул на оленину. — Думаю, мы можем уже и перекусить, Маленький Брат. А затем Джо Тандер будет спать. Путешествие было длинное, и Джо немножко устал.

Арчер плохо спал в ту ночь, все время просыпался, его преследовали кошмары. Во сне он видел, как Джо Тандер на своем Текумсе скачет по Великим Равнинам; Арчеру уже столько раз приходилось наяву видеть скачущего друга — лошадь и человек сливались в единое целое, гордое и потрясающе прекрасное. Арчер и сам скакал рядом с другом. Но вот Джо Тандер вдруг повернулся и помахал рукой. Лошадь Джо взвилась в воздух, и Джо на своем Текумсе полетел над кроваво-красными небесами, устремляясь к заходившему солнцу, а Арчер в недоумении глядел на него. В небе неожиданно появилась большая стая птиц, которые тоже летели на запад: орлы, гуси, ястребы, утки, даже несколько сов. И когда все эти птицы затмили небо, над головой Арчера пролетела отвратительная колдунья. Арчер понял, что это и есть Памола, злой дух ночи, та самая чародейка, которую в начале Времени покорил могучий охотник Глускап.

Памола была белой.

— Джо?

Арчер сел, протирая глаза. Несмотря на прохладу, сопровождающую восход солнца, он был весь в поту от приснившегося. Арчер огляделся. Сосновый лес был исполнен тишины, костер потух.

Джо рядом не было. Не было и Текумсе.

— Джо!

Арчер вскочил и устремился вниз по склону, в направлении того самого ручья, который они вчера обнаружили. Но и там не было Джо.

Восход солнца был великолепен. Небо казалось розовым и необыкновенно чистым. Вновь взобравшись по склону, Арчер оседлал свою лошадь и поскакал на запад.

Сорок минут потребовалось для того, чтобы достичь берега океана. Еще минут десять Арчер метался по пляжу, пока не обнаружил Текумсе.

— О Господи…

Он натянул поводья. Неподалеку от места, где стоял Текумсе, в волнах что-то виднелось. Подскакав туда, Арчер спрыгнул на песок. Пробежав несколько шагов и зайдя в воду, нагнулся.