— Он даже не потрудился привести хоть какие-нибудь символические причины. Он просто сказал мне: «Паркер, дело об убийстве Карла Кляйна передано полиции штата». И точка. Я уверен, что это очень даже неспроста. Нет никаких причин, чтобы убийство местного значения расследовала полиция штата. Есть и еще одна вещь…

— Я знаю. Кертис Коллингвуд знает куда больше, чем говорит. Ты говорил это вчера вечером.

Клифф вздохнул.

— Извини. Но я никак не могу примириться с этим. Кто-то заплатил комиссару, чтобы он похерил это дело.

— Совершенно очевидно, что это Кертис Коллингвуд.

Клифф вскочил из-за стола, направился к плите, чтобы налить себе еще кофе.

— Не исключено, — сказал он. — А может, и не он. Этот Кляйн раскручивал историю с проектом «Оуэнс Вэлли»…

Тут раздался телефонный звонок. Клифф Паркер поставил кружку на стол и, подойдя к стене, снял трубку.

— Алло?

Затем на его лице обозначилось удивление, причем чем больше он слушал собеседника, тем больше оно возрастало. Наконец он сказал:

— Хорошо, я приеду.

Повесив трубку, повернулся к жене.

— Это был Кертис Коллингвуд. Он назначил мне встречу у себя в офисе в десять часов.

— Час назад я разговаривала с Иисусом! — кричала преподобная Ванда Уандер с кафедры небольшой Церкви божественной медитации в центре Лос-Анджелеса. — Я сказала ему: «Иисус, что нам делать с грехом, который превратился сейчас в общенациональную проблему?» А Иисус сказал мне: «Ванда, нам нужно закатать рукава и работать без устали над искоренением греха. Ты сама должна делать все возможное, чтобы очиститься от греха и чтобы в душе твоей для греха не осталось места, подобно тому, как ты скоблишь на кухне пол дочиста, чтобы не осталось соринки». Еще Иисус говорил мне: «Ванда, что пользы в таком положении вещей, когда полы на кухнях у людей чистые, тогда как души их исполнены греховных устремлений?» И вот потому я и обращаюсь ко всем вам: давайте же очистим наши души!

— Аминь! — закричала толпа почти в две сотни человек, которым удалось протиснуться внутрь деревянной церкви.

— Давайте же начисто выметем скверну из сердец наших, равно как и из домов наших.

— Аминь!

— Давайте же выстираем наше постельное белье, вытряхнем наши пропылившиеся матрасы, наведем порядок в бельевых шкафах и очистим наши души!

— Аминь!

— Положим средство от моли в ящики шкафов и точно так де положим любовь в сердца наши.

— Аминь!

— Выстираем занавески на окнах, вымоем окна и отмоем так же точно наши грешные души!

— Аминь!

— И лишь затем, когда души у нас будут столь же чисты, как и жилища наши, мы сможем раскрыть наши объятия, распахнуть наши сердца и воззвать: «Иисус, мы хотим позвать тебя как нашего брата и помолиться с тобой вместе». И если бы точно так же поступил каждый американский христианин, эта великая нация решила бы национальную проблему греха и тогда Америка смогла бы войти в Славное Братство! Аминь! Да хвалите Господа нашего!

— Хвалим Господа нашего!

— А теперь, когда возлюбленная сестра Харриет начнет петь «Скалу Времен» и члены нашего славного братства пройдут по рядам с блюдами для пожертвований, я умоляю всех вас отдать всю щедрость ваших сердец. И помните, вы даете самому Иисусу!

Одетая в широкие белые складчатые одежды, Ванда покинула кафедру и уселась в большое деревянное кресло, а возлюбленная сестра Харриет начала петь «Скалу Времен» высоким и не совсем чисто выводившим мелодию голосом. Вся конгрегация, состоявшая исключительно из белых, порядком, правда, пообносившихся, начала подпевать, в то время как молодые люди в белых костюмах пошли по рядам прихожан с блюдами для пожертвований. Когда Ванда выводила «Весеннее очищение с Иисусом», Кертис Коллингвуд протиснулся в церковь и стал в последнем ряду молившихся, которые умилялись при одной только мысли о совершаемом дарении и с чувством подпевали гимн. Кертис подумал сначала, что воображение Ванды просто смехотворное, но, судя по тому, с какой готовностью прихожане бросали на блюдо свои денежки, можно было сделать вывод, что она знает, что делает.

Кертис увидел, как рядом с ним пробрался в церковь и Джимми Лопес. Как и Кертис, Джимми в знак траура повязал на рукав черную траурную ленту; левая его рука все еще была на перевязи. Подойдя к Кертису, он сказал:

— Спасибо, что пришел.

— Ни за что не упустил бы случая взглянуть на Ванду.

— Ну разве она не восхитительна?

— Не то слово! Ты сказал мне по телефону, что Дж. Дж. намерен внести ясность в вопрос об убийстве Карла Кляйна. Что именно следует понимать под словами «внести ясность»?

— Он хочет признаться.

— Хочешь сказать, что Дж. Дж. застрелил его?

— Правильно, и сейчас он ужасно мучается из-за этого. Ванде наконец-то удалось убедить его, что лучший выход из этой ситуации — полное признание. Она советовалась на сей счет с самим Иисусом, и Иисус с ней согласился. Вот поэтому Дж. Дж. позвонил в полицию. Возле церкви нас ожидает Карлтон Мюррей, он и отвезет нас на причал. Дж. Дж. сейчас у себя на яхте.

— Что это вдруг Дж. Дж. стал таким сговорчивым? Тем более по отношению ко мне? Вся эта история попахивает жареным. Я подумал, что раз уж все так обернулось, он захочет рассказать все по крайней мере кому-нибудь их своих журналистов.

— Иисус сообщил Ванде, что часть искупления Дж. Дж. должна заключаться в том, чтобы он позволил тебе поглотить его газету; Более того, Карл Кляйн был твоим репортером.

Кертис уставился на кузена, а все прихожане в этот момент затянули третий куплет «Скалы Времен».

— Джимми, а как ты думаешь, почему это Иисус всегда разговаривает с Вандой Уандер и никогда не разговаривает… ну, со мной, например!

— Ты должен попросить его об этом.

— Все вы — банда сумасшедших. И если ты подумал, будто я готов в одиночку отправиться на яхту Дж. Дж., ты, должно быть, считаешь и меня таким же сумасшедшим.

— Ты отправишься туда с полицией.

— У меня есть основания считать, что Дж. Дж. отстегивает от своих щедрот комиссару Мюррею. Так что спасибо тебе за приглашение, но уж нет, благодарю покорно. Я только что и сам переговорил с Иисусом, и он сказал мне: «Дуй отсюда, пока тебя не разделали на мелкие кусочки». Спокойной ночи, Джимми.

Открыв створку большой двустворчатой церковной двери, он вышел на улицу. Был холодный вечер. Кертис увидел, как неподалеку, как раз через улицу, стояли двое полицейских. И вот в этот момент он вдруг почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину.

— Это револьвер, — тихо сказал Джимми. — Не вынуждай меня использовать его. Полезай в автомобиль комиссара Мюррея.

* * *

Была почти полночь, когда они сошли с моторного баркаса и по забортному трапу, спущенному с правого борта, начали взбираться на яхту генерала Ченнинга, длина которой достигала сотни футов. Первым поднимался Кертис, сразу за ним Джимми, затем двое полицейских и следом комиссар Карлтон Мюррей, обрюзгший мужчина в костюме из шотландки и серой шляпе, плотно сидевшей на голове. У Мюррея был насморк, и потому комиссар постоянно чихал; он чихал, когда моторный баркас отчаливал от причала Санта-Моники, чихал в дороге, продолжал чихать, взбираясь на борт яхты, которая сейчас, как в зеркале, отражалась в водах Тихого океана.

— Добро пожаловать на борт, — радостно сказал Дж. Дж., как только Кертис ступил на главную палубу. — Как поживаешь, Кертис? Давно мы не виделись с тобой, давненько… Хочу выразить свои самые искренние соболезнования по поводу того, что во время землетрясения погибло столько членов вашей семьи. Это и впрямь ужасно.

— В самом деле? Но почему у меня сейчас такое странное предчувствие, что еще один член нашей семьи может закончить свой земной путь.

Дж. Дж. рассмеялся.

— Ох ты, черт побери, кто же так ведет беседу? Я бы на твоем месте высказался в том духе, что, мол, здесь немного дует. Пойдемте-ка лучше в салон и сделаем по глоточку. Поняли мою мысль? Коли холодно чуточек, срочно нужен нам глоточек, прямо как в водевиле. Черт побери, мне бы водевили писать! Пошли, пошли, парни. А между прочим, все ли вы знакомы? Конечно, все знают комиссара, а вот эти двое красавчиков-полицейских, да будет вам известно — Пит Хоукинс и Билл Грей. Оба они превосходнейшие стрелки. Как говорил мне комиссар, лучшие стрелки во всем Лос-Анджелесе! Ну а теперь отправимся-ка мы внутрь, под крышу, так сказать. Как тебе понравилась служба Ванды Уандер? Ну разве не бой-девка? Иисус столь часто с ней разговаривает, что иногда меня подмывает посоветовать ей, чтобы она попросила этого Иисуса заткнуться.