— Некто, пытающийся вломиться в дом. Этого было для меня достаточно.
— Не можешь его описать?
— Нет. Разве что бегает он со скоростью света.
— Каким поездом ты уехал?
— Не помню. Десятичасовым, кажется. А что?
— Артур, — в отчаянии проговорила я. — Джульетта уехала отсюда раньше восьми часов и должна была вернуться в школу верховой езды в десять. Что бы с ней ни произошло, это случилось между половиной девятого и десятью часами. Где ты был в это время?
Он уставился на меня.
— Ждал поезда. Ты же знаешь, как редко они ходят.
— Где ты был? Кто-нибудь видел тебя? Ты можешь это доказать?
— Я никого не знаю в Клинтоне. Просто сидел на скамейке у воды и спал. Я здорово устал.
— А этот человек, который тебя подвез? Ты узнал его имя или номер машины?
— Нет. Знаю только, что он переночевал в кемпинге и направлялся куда-то на запад. В термосе у него было немного кофе, и он меня угостил. Слушай, Марша, ты-то не думаешь, что к ее исчезновению приложил руку я— что бы ни случилось?
— Какое это имеет значение, что я думаю? — с горечью ответила я. — Важно то, что подумает Рассел Шенд, если он все-таки докопается, что ты был здесь.
Мы услышали шаги шерифа по коридору, и я изо всех сил постаралась придать своему лицу спокойное выражение. Шенд держал в руках принадлежавший Джульетте желто-коричневый кожаный футляр с бархатными прокладками— в нем она хранила свои драгоценности. Обменявшись рукопожатием с Артуром, шериф поставил футляр на кровать передо мной.
— Горничная уверяет, что здесь все на месте. Может быть, вы взглянете, мисс Марша?
Пока я извлекала наружу содержимое футляра, Артур старательно отводил взгляд в сторону. Многое здесь было мне знакомо: жемчужное ожерелье— Артур подарил его Джульетте вскоре после свадьбы, продав ради этого несколько облигаций; обручальное кольцо с крупным бриллиантом; перстень с сапфиром, которое наша мама подарила ей однажды на Рождество в знак примирения, и несколько брошей. Однако были там предметы, которых я раньше никогда не видела: три браслета—с рубинами, с сапфирами и с изумрудами, золотые наручные часики, усыпанные драгоценными камушками, и серьги с бриллиантами, изящные и, несомненно, очень дорогие. Меня вдруг охватило негодование: Боже, Артур так нуждался благодаря своей бывшей супруге, а она приобретала эти безделушки!..
— Я и не знала, что у нее столько всего, — проговорила я, едва сдерживая гнев. — Полагаю, служащие из ее страховой компании должны знать, было ли здесь что-нибудь еще.
— Эта женщина по фамилии Джордан говорит; что хозяйка перед выездом надела на руку только простенькие часики на кожаном ремешке.
Шериф оставил футляр у меня и вместе с Артуром вышел. Вскоре я услышала, как отъехала его машина, и поняла, что Артур поехал с ним. К ленчу Артур вернулся один, побелевший и совершенно разбитый. Есть он не стал, но выпил несколько порций виски и непрерывно курил.
— Не пойму я, Марша, — сказал он. — Кому понадобилось ее убивать?
— Насколько я могу себе представить, наибольший успех будет иметь версия, что мы с тобой были крайне в этом заинтересованы и наняли убийцу, — мрачно усмехнулась я.
Как выяснилось, Артур с шерифом ездили на Гагарье озеро, которое все еще очищали с помощью драги, задействовав с дюжину лодок. Было очевидно, что тело Джульетты— на дне, но его еще не достали. Какой-то бойскаут случайно нашел ее наручные часики на крутом склоне холма, там, где остались следы копыт ее лошади. Вероятно, часы зацепились за ветку и слетели с руки— ремешок был порван.
Утешало нас пока, пусть и не слишком, только одно: до сих пор никто не заподозрил, что Артур побывал в Сансете, и я уже стала надеяться, что и у Джордан не возникло никаких подозрений. Правда, он сел на поезд в Клинтоне, но поскольку мы редко пользовались тамошней железнодорожной станцией, у меня теплилась надежда, что он остался неузнанным.
Естественно, новость быстро распространилась как в городке, так и в колонии отдыхающих. Меня буквально засыпали визитными карточками и цветами. Мэнсфилд Дин оставил бутылку старого портвейна и записку, гласившую, что если он мне понадобится, то всегда будет рад помочь. Тони находился у озера вместе со спасателями, так что с ним я не виделась, зато миссис Пойндекстер прислала цветы из своего сада и нацарапала на карточке неразборчивым старческим почерком: «Не переживайте слишком сильно. Многие хотели от нее избавиться. Однако пока что несколько рановато тешить себя надеждами!» Это было вполне в ее духе, хотя то тревожное время и показалось несколько жестоким.
Весь день я провела на верхней веранде. Денек выдался чудесный. Вдали, на горизонте, шустро скользили по воде две парусные яхты, а «Морская ведьма» стояла на якоре в гавани, неподалеку от берега. Жизнь в доме шла своим чередом. Я слышала, как громыхая подъехал фургон мусорщика, остановился и снова уехал, затем появился почтальон на машине и дважды просвистел; издалека донесся голос Лиззи, разбивающей на кухне яйца для пирога: «Какая разница, с топором или без!» Но я несказанно удивилась, когда увидела Джордан бесцельно бродящей взад-вперед по пляжу в развевающемся на ветру черном платье. Я окликнула ее и спросила, обедала она или нет. Джордан только кивнула утвердительно, вернулась и, двинувшись в сторону пруда, вскоре исчезла из виду.
Поддавшись какому-то жизненному импульсу, я поднялась и отправилась в комнату Джульетты. Прибрана она была тщательнее, чем мне когда-либо доводилось видеть, — у Джульетты был особый талант к устройству беспорядка. Но я не нашла ничего, никакого намека или просвета, что помогло бы мне объяснить случившееся. Покрывало на кровати было отогнуто, являя взору тщательно выглаженные шелковые простыни; крохотные бледно-голубые и бледно-розовые подушечки были сложены в изголовье, ее позолоченная косметичка и флаконы с золотистыми крышечками были аккуратно расставлены на туалетном столике. На письменном столе у окна тоже царил порядок. Старательно прислушиваясь, не приближается ли Джордан, я бегло просмотрела лежащие на столе бумаги. Они были привезены из Нью-Йорка и по большей части являлись неоплаченными счетами. Лежало здесь и единственное письмо без конверта. Я бегло пробежала содержание: какие-то ничего не значащие сплетни. Подписано письмо было некоей Дженнифер. Но меня насторожила весьма загадочная многозначительная приписка:
«Только что узнала насчет Л. Прошу тебя, Джули, будь очень осторожна. Ты понимаешь, что я имею в виду?»
Звучало это предостережением от какого-то безрассудного поступка подруги, на которые Джульетта была способна. Тогда я не придала этой приписке должного значения, даже не предполагая, какой угрозой для всех нас это обернется, прежде чем получит свое объяснение. Я положила письмо на стол, где оно и лежало, и тихонько вышла из комнаты.
В шесть часов вернулся Артур. Вид у него был совершенно изможденный, однако он сразу же позвонил Мэри-Лу. Какие бы чувства ни обуревали его в тот момент, по телефону он говорил довольно бодро.
— Никаких новостей, дорогая… Тебе нет нужды беспокоиться… Лучше попроси у доктора успокоительное, чтоб ты смогла заснуть.
Однако со мной он держался отнюдь не так уверенно. Артур со всей ясностью осознавал, какой бедой для него может обернуться эта история. У него была веская причина, чтобы избавиться от первой жены—вымогательницы, и он не может представить правосудию настоящее алиби на то время, когда все это случилось. Думаю, именно тогда он стал надеяться, что тело Джульетты не будет найдено.
— Мы по-прежнему не можем с уверенностью утверждать, что с ней что-то случилось, — сказал он. — Но если это так…
— Боюсь, что так, Артур, — вздохнула я.
— Вполне возможно, — согласился он. — Но будет чертовски трудно это доказать, пока ее не найдут.
Тут я поинтересовалась у него, не знает ли он какую-нибудь, подругу Джульетты по имени Дженнифер. Артур покачал головой. Он вообще не имел понятия, как и с кем она проводила эти годы без него, да и не желал знать. Минуту-другую он беспокойно ходил по комнате взад и вперед.