Оставив внизу гореть лампу, я поднялась наверх: минул почти час, прежде чем звуки, доносившиеся из комнаты, расположенной дальше по коридору, наконец-то затихли. Затем я услышала приглушенный голос Джордан, пожелавшей своей хозяйке спокойной ночи, и дверь в ее комнату с негромким стуком захлопнулась. Часы показывали половину первого, когда, приведя в дом Артура и усадив его сушиться возле камина в библиотеке, я снова поднялась наверх. Мне показалось, что где-то в глубине дома задребезжал звонок, но времени доискиваться, в чем дело, у меня не было. Я распахнула дверь Джульетты и бесцеремонно вошла к ней в комнату.

Обложившись со всех сторон подушками, она читала: подбородок у нее был подвязан на ночь, дабы не отвисали складки. Она была явно раздражена и посмотрела на меня с возмущением.

— Могла хотя бы постучать, Марша.

— Я не хотела никого будить. Джули, внизу тебя ждет Артур.

— Артур! — ахнула она. — Что ему надо?

— Полагаю, он сам тебе об этом скажет.

Она вылезла из постели, сорвала с подбородка повязку, а с головы— тщательно пришпиленную сеточку, призванную сохранить укладку. Лицо ее в тот момент никак нельзя было назвать миловидным. Без грима оно казалось грубым и напряженным, тем не менее выражало оно облегчение и надежду. Бог свидетель, я не хочу судить ее слишком строго. Джульетта попортила нам немало крови, но теперь-то я знаю, в какой тревоге она находилась все время. Если бы только она уехала, исчезла— возможно, это ее бы спасло. Беда была в том, что она не мыслила жизни без денег, однако ей, по-видимому, никогда не приходило в голову зарабатывать их самой.

Собрав всю свою выдержку и терпение, я ждала, пока она снова не наложит на лицо косметику— пудру, румяна, накрасит губы. Затем она накинула шикарный пеньюар поверх ночной рубашки, сунула ноги в домашние туфли, украшенные перьями, и мне до сих пор слышится их характерный перестук по ступенькам…

Артур сидел в кресле у камина, он уже отыскал виски и смешал себе хайбол. На Джульетту лишь молча взглянул.

— Ну-с? — с места в карьер спросила она. — К чему такая секретность?

Он опустил свой стакан, по-прежнему не сводя с нее пристального взгляда.

— Вот гляжу на тебя, — наконец сказал он, — просто не верится, что ты способна искалечить жизнь мужчины, как ты искалечила мою.

Она злобно усмехнулась:

— Ну, ты недолго горевал, расставшись со мной. К чему эта мелодрама?

Усевшись на подлокотник кресла и нарочито распахнув полы пеньюара, она нервно покачивала обнаженной стройной ногой в экзотической туфле. По-моему, ей хотелось привлечь внимание прежнего супруга к своим прелестям. Джульетта все-таки не обладала ни умом, ни тонкостью, иначе осознала бы, что при сложившихся обстоятельствах мужчина должен был испытывать лишь чувства ненависти и брезгливости к такой хищнице.

— Для женщин вроде тебя должен бы существовать какой-нибудь особенный, исключительный ад, — медленно произнес Артур, — но ты лишила меня гордости, чувства собственного достоинства— ты просто растоптала его. Ты убила во мне веру в искренность, порядочность. А теперь присосалась ко мне, точно пиявка, и я что? — должен тебя содержать всю жизнь? Или постоянно думать, как избавиться от тебя?

Джульетта отшатнулась, будто ее ударили, лицо ожесточилось и напряглось.

— И что же в таком случае ты намерен делать?

Артур откровенно заявил ей: ни о какой единовременной сумме в сто тысяч не может быть и речи. Кризис погубил всех нас. Цены на недвижимость падают, инфляция съедает все дивиденды. Его заработка адвоката не хватает, чтобы содержать семью и одновременно обеспечивать роскошную жизнь женщине, на которой он когда-то имел несчастье быть женат. Ей придется согласиться даже на меньшее, чем прежде, содержание, в противном же случае он вынужден будет обратиться в суд и просить вообще освободить его от выплаты ей алиментов.

— Роскошную жизнь! — негодующе воскликнула Джульетта. — Это на двенадцать-то тысяч в год?

Она закурила и зашагала по комнате взад и вперед, вид у нее был злой и обиженный, немного успокоившись, она стала выкладывать свои аргументы: она хочет уехать из Америки навсегда. Ей нравится Европа, а на юге Франции есть местечко, которое она могла бы купить по дешевке. Кроме того, она смогла бы выгодно приобрести зарубежные акции, тем более что стоимость жизни в Европе гораздо ниже. И если бы она располагала крупной суммой…

— Что это с тобой? — резко перебил ее Артур. — Я отлично тебя знаю, Джули. Не верю, что ты хочешь покинуть Америку, именно эта страна создана для таких авантюристок и шлюх! Или ты натворила нечто такое, что вынуждена убраться отсюда подальше? Ведь дело именно в этом, не так ли?

Она побледнела, но гол ос ее прозвучал достаточно невозмутимо:

— Каждый судит в меру своей испорченности. Ничего я не натворила. Просто сыта здесь всем по горло.

— А я, думаешь, нет? — парировал он. — Я-то сыт твоими притязаниями по уши.

Так и не придя ни к какому соглашению, они разошлись.

— Советую тебе еще раз хорошенько обдумать все, — бросила Джульетта ему напоследок— И никаких компромиссов я не приму! И в суд не советую обращаться— дороже обойдется.

С этими словами она удалилась, и до меня донесся стук ее домашних туфель.

Больше я никогда в жизни ее не видела.

Чтобы не привлекать внимание слуг, я уложила Артура спать в карантинном отсеке. По его словам, часть пути из аэропорта он проехал на грузовике, а оставшуюся— прошел пешком: он собирался уехать назавтра ранним утром. Когда я привела его наверх, он уже вовсю зевал, однако с любопытством огляделся вокруг.

— Странное какое-то чувство испытываешь, снова очутившись здесь, правда? — сказал он. — Я как будто снова ощутил себя ребенком. Помнишь, как я тогда притащил сюда морскую звезду, а ты вопила как резаная? Ты вообще так часто вопила, Марша…

— Сейчас я бы тоже с удовольствием немножко повизжала.

— Почему?

— Неужели непонятно? Мне приходится тайком проводить тебя в твой собственный дом, а затем тайком же выпроваживать. Артур, каким образом ты возвратишься к себе?

Он сказал, что уедет рано утром, прежде чем проснутся слуги, и автостопом доберется до материка. Тут он заметил топор и с любопытством взял его в руки.

— Премиленькое оружие, — хмыкнул он. — И что он здесь делает?

Однако мне совсем не хотелось усугублять его неприятности. Я принялась что-то путано объяснять насчет окна, которое упорно не закрывалось без задвижки, и вместе с ним мы выдернули гвозди из рамы. Когда наконец я пожелала ему спокойной ночи, он уже готовился ко сну. Сказал, что не станет раздеваться и поспит всего несколько часов, и я оставила его, осознавая, что он лицом к лицу встретился со своим собственным драконом и сразил его. 

На следующее утро Джульетта исчезла.

Накануне я долго не могла заснуть, а когда проснулась и вызвала звонком Мэгги, было уже начало десятого. Мэгги сообщила мне, что Джульетта, обрядившись в костюм для верховой езды, уехала, как обычно, на моей машине, лишив меня таким образом средства передвижения; что рано утром звонила Мэри-Лу, но велела не будить меня; и— в свойственной ей манере приберегать лучшую новость на десерт— что Лиззи, чья комната находится в задней части дома, видела какого-то мужчину, бегущего по аллее, — мужчину без головного убора с топором в руке, и было это в три часа утра.

— Она говорит, это было привидение, — мрачно заметила Мэгги. — Но если вы дадите мне ключ, мисс, я схожу проверить, на месте ли тот топорик, что мы с вами видели наверху.

Тогда я сумела каким-то, образом ее отвлечь, но мысли в голове лихорадочно заметались. Ничуть не полегчало и тогда, когда часа два спустя в дверях кухни появился Майк с тем самым топором в руках. Я едва сумела совладать со своим голосом, и спросила:

— Где ты его нашел, Майк?

— Внизу, у самого пруда, — ответил он. — Он был наполовину в воде.