И жестом фокусника извлек из-за пазухи увесистый, приятно позвякивающий мешочек.

— Это все ами, — рассказывал Сэри чуть позже, когда они все трое благополучно покачивались в купленной длинной и хорошо просмоленной лодке, а Баррэт ловко ставил парус. Голый торс мужчины бугрился мускулами, на которые заворожено пялились его супруги, совершенно бесполезные в деле плавания по величественной реке, что рассекала огромный континент на две части и несла воды на далекий юг, к Цитадели. Воин уже успел по-быстрому ополоснуться в реке, пока жители деревни снаряжали лодку. Простой наряд рыбака не смотрелся на могучем Вориндо-риве чем-то чужеродным, с первого взгляда выдавая воинскую стать мужчины. Все остальные необходимые в путешествии вещи решено было приобретать по мере надобности в прибрежных селениях.

— Ами выпустил нас с Ло из закрытых комнат, куда нас отправили сразу после драки, — рассказывал Сэри, наблюдая, как мимо пролетают под парусами многочисленные торговые барки и узкие боевые галеры королевства, полностью контролирующие Великий речной путь. Лазурная была водной дорогой материка, по которой стремительно и без помех доставлялись товары с побережья. — Отец сказал, что раз мы любим, то должны бороться за свою любовь. Только благодаря ему нам и удалось сбежать.

— Вот видишь, — отозвался Баррэт, едва заметным поворотом руля выравнивая лодку на стремнине. — Он тебя понял. Значит, и другие поймут.

— Очень хочется верить, — тяжело вздохнул Лотэ, чувствуя себя совершенно беспомощным: слишком круто поменялась их с Сэри судьба.

— Значит, верь, — убежденно произнес Барр, как никто другой понимая неуверенность парней. — И помните — вы НЕ ОДИНОКИ. Мы семья! Я всегда буду рядом с вами.

— Мы верим тебе, муж наш, — отозвались юноши, переглянувшись.

…Через пять дня они увидели вдалеке темные бастионы Цитадели…

…Граф Вориндо смеялся взахлеб.

Хохотал едва не до икоты, выслушивая рассказ о приключениях младшего брата. В конце концов, разозленного таким отношением Баррэта посетила жутко притягательная мысль хорошенько стукнуть старшего братца по лбу, чтобы прекратить подобное издевательство. Его едва в темнице не сгноили, а старший родич ржет как конь в стойле!..

— Не обижайся! — В последний раз всхлипнув, лорд Цитадели утер невольные слезы. — Но ты столько раз увиливал от любого намека на возможную женитьбу, что я уж было отчаялся хоть с кем-то тебя окрутить. А тут сразу двое! Молодцы, парни!

— Мы старались! — Тут же отозвался паршивец Лотэ, нарочито скромно опуская глаза в пол. Юноши чинно сидели на широкой скамье в кабинете графа, присутствуя на встрече с новым родственником.

— Наши люди! — Восхищенно отозвался Гвиур. — И не беспокойтесь за родителей. Я уже послал им весть, что вы достигли моих владений. Дайте им время принять ваш выбор. А что касается темницы… Да, мне не нравится то, как поступили с Барром. И при других обстоятельствах я бы надавил на тех, кто посмел поднять руку на моего брата, но только не в этом случае. Все-таки не стоит обострять отношения с родней. Особенно в надежде на лучшее. Здесь надо действовать тоньше. А пока… Добро пожаловать в семью!

Парни облегченно заулыбались. Деверь очаровал их мгновенно. К его супругу они отнеслись несколько настороженно, хотя лорд Асин во всем поддерживал старшего мужа. А вот Руин им не понравился сразу и безоговорочно. Еще бы, при первом же знакомстве наследник графства скривился как от кислючего лайма и высказался в том смысле, что не стоило менять шило на мыло. И отказываться от великолепного положения в обществе ради сомнительного удовольствия стать всего лишь младшими мужьями какого-то бастарда. Слава богам, старший сын графа вскоре уехал к своему дяде в соседнее с крепостью владение и не портил окружающим настроение лицезрением перекошенной от брезгливого недовольства физиономией.

— А где малыш Рэни? — Спохватился Баррэт. После прибытия в крепость воину сначала было не до племянника, но теперь он сообразил, что уже давно не видел парня.

— К обеду будет, — безмятежно отозвался Гвиур, откидываясь на высокую спинку стула. — Кстати, приготовься — ты его не узнаешь. Он очень изменился.

— Рэниари то? — Не поверил младший брат. — Да как он может измениться за столь короткое время? Все такой же шалопай!

— Сам посмотришь, — неопределенно ответил граф. — Идите-ка вы отдыхать до обеда. Я распорядился приготовить для вас другие покои, братец. Прежние уже малы — все-таки ты теперь человек семейный! — Широкая ухмылка вновь наползала на лучащееся довольством лицо лорда. И Баррэт, не желая искушать брата на новые подколки, подхватив мужей под руки, отправился инспектировать свои новые комнаты, состоявшие из большой гостиной, трех спален и еще нескольких пустых комнат, которые, видимо, предлагалось обставить по своему вкусу.

Так что время до обеда все трое провели с пользой, планируя, что сотворят из общих покоев, целуясь и постепенно передвигаясь в сторону ближайшей спальни, где и занялись кое-чем очень приятным. Настолько, что едва не пропустили обед, на который явились весьма раскрасневшиеся, хотя и аккуратно одетые, вызвав понимающие улыбки у графа и его супруга.

Большой стол, накрытый бронзового цвета шелковой скатертью, был заставлен блюдами из светлого серебра с аппетитными кушаньями на них. Многочисленные слуги сновали с кувшинами, тарелками и глубокими мисками с соусами, повинуясь едва заметным жестам лорда Асина, сидевшего справа от хозяина замка. Рядом с ним пустовали два места, принадлежавшие, как поняли новые члены семьи, уехавшему Руину и таинственному Рэниари.

Баррэт привычно устроился по левую руку от брата, напротив Асина. Рядом с Вориндо-ривом стояли два стула для его молодых супругов.

— Я опоздал? — Раздался от дверей негромкий юношеский голос. Глубокий и красивый, завораживающий своей музыкальностью. И опешивший от неожиданности Баррэт опрокинул на стол к счастью пустой серебряный кубок, во все глаза уставившись на младшего племянника. Рядом невольно ахнули его мужья, с неприлично раскрытыми ртами разглядывая вошедшего юношу, о котором можно было сказать только одно — совершенство!

Яркое, солнечное…

И бесконечно далекое.

— Нет, — тепло улыбнулся граф младшему сыну. — Ты вовремя. Кстати, познакомься с супругами своего дяди.

— Я уже в курсе, — доброжелательно улыбнулся юный красавец, и Лотэ с Сэриалем утонули в аквамариновой глубине его глаз. — Я Рэниари… Для вас просто Рэни. Кто вы — я уже знаю: вся крепость гудит, обсуждая новость, любезный дядюшка! — Весело рассмеялся юноша, усаживаясь на свое место. — Поздравляю! И тебя, оказывается, можно захомутать! Рад за вас троих.

— Рэни!.. Малыш! — Отмер, наконец, Баррэт, дрожащей рукой вцепившись в наполненный слугой кубок. — Что с тобой произошло? Расцвел то как! И как такое могло произойти всего за десять дней моего отсутствия?!..

— И как его только еще не разложили первые встречные!.. — чуть слышно прошептал на ухо Сэри сидевший рядом с ним Лотэ. Его со-муж ревниво на него покосился.

— А ты его хочешь? — Несколько обиженно спросил он. Лотэ отрицательно помотал головой.

— Я нет! — Ответил он. — Но другие…

— В Цитадели никто не помыслит нанести Рэни обиду, — краем рта прошептал услышавший их диалог Баррэт, все еще вне себя от изумления. — Но за ее границами!.. Вы правы. Парня нельзя выпускать без охраны и маски на лице!.. И что с ним случилось?

Ни Гвиур, ни Асин, ни сам Рэниари не подали знака, что хоть что-то услышали из этого диалога, продолжая ровно общаться за столом. А после обеда граф категорично указал брату, что тот пока что новобрачный. Вот и пусть занимается молодыми мужьями, а у них еще будет время побеседовать обо всем на свете. К Рэниари Вориндо-рив и подавно не смог подступиться. Ранее столь непосредственный и смешливый юноша лишь неопределенно улыбнулся, отделавшись ничего не значащей вежливой фразой, и предпочел повести новую родню знакомиться с крепостью, болтая обо всем на свете, только не о том, что разрывало от любопытства душу его дядюшке. В конце концов, плюнув и временно смирившись, Барр предпочел удрать в привычные ему казармы проставляться по поводу женитьбы, где и гулял до глубокой ночи с офицерами Цитадели, пока пришедшие за ним как и полагается примерным мужьям Лотэ с Сэриэлем не уволокли своего старшего домой под громовой хохот и добродушные шуточки остающихся гвардейцев.