Вассалы настолько обрадовались, что Верховный лорд вновь вернулся к традициям, что даже не возмутились факту, что младшим князь-герцогом был выбран чужак. Впрочем, пришедшие вслед за младшими мужьями старейшины слегка разъяснили подобную радость — Айрэ стал компромиссной фигурой, которая всех устроила и никому не дала в руки ни толики дополнительной власти.

Выслушав кучу напутствий — от свода законов до совета КАК себя вести в постели — покрасневший как вареный рак Айрэ наконец-то оказался предоставлен сам себе: по горским законам свадебный пир проходил без главного виновника торжества. И юноша спустился в сад у подножия теперь уже его башни.

Здесь, в крепости, каждая пядь земли была на вес золота. И сад ничем не напоминал привычные Айрэ просторные сады и парки далекой родины. На небольшом пяточке внутреннего двора теснились, наползали одна на другую множество крошечных террас, частенько нависавших друг над дружкой, связанных целой системой мостиков, уступов, арок и декоративных башенок. Смотрелось все это очаровательное безобразие крайне запутанно, но весьма органично. И юноша невольно отметил, что прогулка по ВСЕМУ саду наверняка отнимет у него много времени. Так что, более не заморачиваясь, Айрэ уселся на ближайшем балкончике, в углу которого весело переливался через край маленький декоративный водопадик, без затей обложенный разноцветной галькой. Новоявленному младшему князь-герцогу было о чем подумать.

Слуги, занятые праздником, носились где-то в стороне. Далеко внизу был виден краешек нижнего двора, заполненного праздничной толпой. Оттуда доносились отдаленные рваные ритмы непривычной музыки, долетали запахи жареного мяса со специями… А на балконе было тихо и непривычно пусто. Лишь в керамическом горшке в нише стены, защищенные от ветра цвели неожиданно яркие на фоне серого камня алые розы, некрупные, но запашистые. И этот тягучий, жаркий аромат странно контрастировал с холодным ветром с гор, напоминая Айрэ о его запретной.

Губы юноши, выросшего при дворе, продолжали улыбаться. И никто бы не догадался, как истекает кровью его сердце, обреченное на вечную тоску по любимому.

Запретный плод так сладок… и так горек…

И болит душа…

Как больно прощаться.

Но еще больнее под взглядом любимого войти в спальню с другим и принять его телом. И знать, что тот, кого так любишь, сам умирает под дверью, слушая твои стоны…

Лучше бы Лоран уехал, было бы легче!

Совершенно бездумно Айрэ оборвал с колючего куста один бутон, сминая в кулаке пышный цветок. Пальцы сразу же запахли сладостью и кровью от выступивших из крошечных ранок капелек крови. Но стало полегче.

Лори… он выдержит… так же, как выдержит и он сам. А потом они расстанутся… чтобы больше никогда не коснуться друг друга.

Скоро придут слуги, чтобы увести его в купальни…

…Ночь упала на замок внезапно, словно плотное покрывало, расцвеченное многочисленными праздничными огнями. С наступлением темноты праздник не утих, а вспыхнул с новой силой. Жители Приграничья от мала до велика окунулись в безудержное веселье, готовясь пировать всю ночь напролет. Лишь молодым пришла пора отправляться в постель.

Лоран лично вел Айрэ за руку, следуя за надутым от осознания момента старейшиной. Герцогу тяжело давался его торжественно-безмятежный вид, но он справлялся. Но еще тяжелее приходилось Айрэ, которого вели в одной тонкой, полупрозрачной и неприлично короткой рубашке… ладно, хоть плащ разрешили набросить. Нет, юноша ничуть не стеснялся своего тела. Но эти представления горцев о красоте!.. Но их взгляд — на теле младшего супруга обязано быть больше дурного мяса! Местные ценили дородность и основательность.

Впрочем, Айрэ плевать хотел с высокой башни на все долетавшие до него рассуждения о слишком субтильном хилдонце. Он преспокойно вышагивал рядом со своим любимым, словно на нем была не полупрозрачная рубашка, а полное облачение князь-герцога.

И готов был идти так сколь угодно долго, лишь бы рядом с Лораном. Вот только дверь в спальню приблизилась как-то слишком быстро.

— Лоран… — не удержался от шепота враз побледневший Айрэ, узрев перед собой темные створки, расписанные золотом. Почему-то накатила дурнота, и лишь запредельным усилием воли юноша не дал ей перелиться во что-то большее.

Пальцы Вэона до боли сжались на его запястье. И вскинув на герцога затравленный взгляд, Ай понял, что натворил. Они оба держались всю дорогу от Меайры, но ему под конец выдержка изменила. И юноша позволил любимому увидеть свой страх.

Еще немного, и Лоран сорвется… выхватит оружие, чтобы прорубить себе дорогу из замка, увозя возлюбленного далеко-далеко…

Глубоко вздохнув и загнав подальше проснувшуюся не вовремя панику, Айрэ осторожно высвободил руку из сведенных судорогой пальцев герцога.

И решительно шагнул за услужливо распахнутую перед ним дверь.

…Спальня встретила его ровным теплом от гудевшего мощным пламенем камина, запахом подогретого вина и уютным полумраком.

Мягко захлопнувшаяся за спиной дверь отсекла юношу от криков и поздравлений гостей. Ладони тут же вспотели, а горло пересохло.

— Иди сюда, — муж, совершенно обнаженный, стоял у невысокого стола рядом с камином, наливая в кубок пряное вино. Легкий дымок вился над серебряным, узкогорлым кувшином старинной ковки, указывая, что напиток только что сняли с огня. — Ты неплохо держался. Молодец. А теперь выпей и расслабься — ты слишком напряжен.

— Спасибо… супруг мой, — чуть слышно прошептал Айрэ, делая неуверенно шаги в сторону мужчины… зная, что не сможет и глотка сделать от волнения. И невольно вздрогнул, рассмотрев, наконец, все подсвеченное огнем великолепие князь-герцога.

Жеориз Лиссаэроу действительно оказался ОЧЕНЬ крупным мужчиной. И Айрэ побелел едва ли не до судорог, только представив, как ЭТО очутится в нем!

— Расслабься! — Хмыкнул старший муж, неторопливо смакуя глинтвейн. — Я и сам в курсе своих размеров. Поверь, я знаю, как обращаться с такими, как ты. Моя жена была еще меньше тебя, а принимала меня как миленькая. Да еще и удовольствие получала. Вот только мой ребенок оказался слишком крупным для ее тела… Надеюсь, что с тобой такого не будет.

— Маги уверяют, что при мужской беременности такие осложнения невозможны, — очень ровно отозвался Айрэ, не отходя от дверей. Его почему-то покоробило настолько равнодушное отношение мужа к погибшей женщине, которую, как все вокруг уверяли, он безумно любил.

— Не ершись, малыш, — тут же отозвался Жеориз, правильно понимая отстраненность молодого супруга. — У нас в горах иное отношение к смерти. Мы с самого рождения ходим по краю пропасти… Диирила была для меня всем. Но теперь ее нет, а жизнь продолжается. Мне нужно думать о насущном. Не знаю, смогу ли я вновь полюбить, но хотя бы попытаюсь привыкнуть к тебе.

И Айрэ внезапно почувствовал благодарность за правду… и облегчение.

Пересилив себя, юноша медленно подошел к супругу, не отрывая завороженного взора от слишком монументальной фигуры перед собой… даже не с шарами, а с валунами и толстенными канатами мышц по всему телу! Гладкая, частично загорелая кожа блестела, как маслом намазанная. При малейшем движении по телу словно волны катились, завораживая и пугая до дрожи в коленках. Полностью эрегированный член, перевитый выбухающими венами, оказался слегка изогнут вверх и вызывающе торчал из густой белой поросли паха. Тяжелая мошонка с крупными яйцами отвисала под ним, покачиваясь меж чуть расставленных мощных ног с жуткой прорисовкой мышц излишне тренированного тела.

Не человек — бронзовая отливка…

Стук чаши о поверхность стола вырвал Айрэ из его оторопи, с коей он рассматривал мужа. Взгляд невольно метнулся к пустому сосуду… и задержался, зацепившись за знакомую шкатулку, которую Лоран вез от самой Меайры. Насколько юноша помнил — там находился кокон, сотворенный лично Итароном.

— Да ладно, — усмехнулся гигант, перехватив обреченный взгляд супруга на шкатулку. — Нам с тобой сегодня нужно лишь подтвердить брак. А о детях потом подумаем… когда мясо на костях нарастишь. Снимай рубашку и, давай, нагнись!