Единственное, чего юноша смог добиться, что его изоляция продлится только месяц, вместо принятых двух. Эдмиру же в этот период и вовсе грозил строгий целибат, что не могло слишком уж радовать старшего из принцев…
Встав с подоконника, Рэниари прошел в свою спальню. Молчаливый слуга накинул на его плечи меховой плащ и с поклоном распахнул перед консортом двери на заснеженную садовую террасу.
Вот еще одно чудо севера, к которому Рэни никак не мог привыкнуть — снег.
Не то мокрое, кратковременное недоразумение, что случалось на родном юге. А настоящая пушистая сказка, ласковая, искристая и сухая.
Рэниари словно завороженный подставил узкую ладошку под мягкие крупные хлопья, медленно опускавшиеся с низкого неба. Темные деревья и фонтанчики вокруг юноши едва проглядывали из-под роскошных сугробов: принц-консорт запретил прислуге выгребать прочь рассыпающееся богатство. Потому-то в садике расчищали только дорожки и крошечные площадки у скамей.
Город внизу, укрытый белым пологом, был таким игрушечным и чистым, что хотелось беспричинно смеяться. Солнца, скрытого светло-серыми тучами, видно не было, но все равно остроконечные крыши и высокие башни искрились от инея, даря ощущение вечного праздника. И юноша стоял, погрузившись в окружающее великолепие, на краткий миг позабыв обо всех бедах.
Ажурные снежинки лениво таяли в его горячей ладони, скапливаясь в прозрачную водную лужицу. Легкий ветерок играл с опушкой воротника, заставляя загадочно мерцать богатых соболей. Здесь, на севере, плащи шились из приятного на ощупь и почти невесомого меха — алого, темного, золотого, белого. Не то, что в родной Цитадели, где приходилось носить тяжелую зимнюю одежду из кожи, подбитой таким же тяжелым мехом морского зверя, чтобы не промокнуть.
А еще здесь не было гололеда, столь присущего югу…
Рэни неторопливо пошел по круговой аллее, наслаждаясь свежим воздухом и поскрипывающим под ногами снегом. Ему рассказывали, что в городе любимым развлечением жителей было катание на санках с многочисленных горок. Жаль, что ему такое не светит.
Взметнув снежную пыль, из-за поворота вылетел взбудораженный прогулкой Черныш, изо всех сил балансируя отросшими крыльями. Но не сумел удержаться и с коротким взмявом кубарем покатился под ноги хозяина, воткнувшись мордочкой в сугроб на обочине дорожки.
Рассмеявшись, юноша неуклюже наклонился, помогая любимцу выкарабкиваться из снега. Значительно подросший котенок более ничем не напоминал прежнего уродца. Теперь Черныш, откормленный и заласканный, сравнялся в росте с некрупной собакой. Черная, волосок к волоску шерсть блестела, на узкой мордочке топорщились роскошные белые усы, и сверкали умилительно-нахальные золотые глаза. Особой гордостью маго-кота были его крылья, по форме напоминавшие драконьи. Их мелкая плотная чешуя казались отлитой из черного серебра. Вот только летать Черныш пока что боялся, максимум планировал. Но и этого шкодливому коту хватало для его шалостей.
Отряхнув и нагладив обиженную падением животинку, Рэниари усмехнулся. Ну, не очаровашка ли? И чего его так боятся слуги и придворные? Конечно, Черныш ревнует хозяина ко всем подряд. Но котенок он воспитанный и не кидается точить когти или пробовать клыки на не понравившемся объекте. Только с Эдмиром у них не сложились отношения. Муж откровенно недолюбливал кота, а тот ему платил тем же. При любой встрече долго шипели друг на друга.
Особенно мужчину выводило из себя желание котенка спать в их общей постели. Видимо не нравилось, когда по утрам кусают за голые пальцы ног. Эдмир даже приноровился спать, закутавшись в одеяла, хотя раньше никогда их не жаловал, но Черныш все равно находил возможность выразить свою нелюбовь принцу-наследнику. В конце концов, Эд потребовал, чтобы кот больше не ночевал в их спальне. Достаточно и того, что и так ошивается целыми днями подле его мужа, пугая придворных.
Посмеиваясь, Рэниари невольно принялся вспоминать шалости любимца. В самом начале Черныш, попав в любящие руки, просто отмякал душой, не вылезая из отведенной ему корзинки. А потом стал шкодить во дворце. Особому вниманию крылатого разбойника подверглась кухня: в первый месяц жизни кот ел все, что попадалось ему на глаза. Юноша даже всерьез опасался за его желудок. Апофеозом кошачьего обжорства стал памятный семейный завтрак, когда в поданном королю блюде под серебряной крышкой вместо нежнейших перепелок обнаружился кверху пузом объевшийся до икоты Черныш. Каким образом он попал под тяжелую крышку, до сих пор оставалось загадкой. Хорошо хоть Сорондо воспринял потерю завтрака с юмором, в отличие от своих разгневанных сестер. Из них только Исса хохотала, с тех пор всякий раз норовя побаловать котенка вкусненьким. Да Айрэ улыбался. Остальные были не в восторге.
Слава богам, вскоре Черныш перебесился и успокоился. Но все равно после обожаемого хозяина особо выделял Сорондо, Иссу и Айрэ. А вот старших теток наследника, Лаурэ и Эстель, недолюбливал. Как и их племянника.
Темная, широкоплечая фигура Эдмира показалась из-за поворота.
Углядев гуляющего супруга, принц-наследник на миг замер и быстро подошел к нему, заключая в объятия. Полы плаща Эда теплым коконом сомкнулись вокруг Рэниари, отсекая от легкого морозца. А руки в меховых рукавицах нежно погладили юношу по груди.
Вздохнув, Рэни прикрыл глаза и позволил себе раствориться в незамысловатой ласке, почти веря в искренность чувств Эда.
— Не устал?.. — прошептал ему на ушко принц-наследник, сбрасывая рукавицы и пытаясь забраться руками под камзол юноши в попытках погладить обнаженный живот: эта часть тела Рэни стала настоящим фетишем для Эдмира. Супруг откровенно балдел, подолгу приникая к высокому куполу, где спал их ребенок. Во всяком случае, за своего будущего сына Рэниари был спокоен — его будут любить, когда самого юноши уже не станет.
— Застудишь… — произнес он, чуть отодвигаясь. Но ладони Эдмира были на удивление теплыми.
— Я их согрел… — шепнул муж, мимолетно целуя Рэниари в краешек губ, и вновь замер, лаская руками тугой живот младшего.
— И вот что ты там всякий раз пытаешься нащупать? — Ворчливо отозвался Рэни, вновь испытывая ставшее уже столь привычным смущение. — Я ведь не женщина, а кокон во мне… это кокон. Невозможно услышать ни дыхания, ни уловить толчков. Лучше иди к магам, они тебе покажут полную проекцию…
— Проекция это все не то… — бормотнул супруг, блаженно замирая. — А вот так касаться!..
Они постояли еще немного. Но потом Эдмир с огромной неохотой отлип от мужа и, поправив на нем плащ, взял за руку.
— Пора обедать. — Сказал он, ведя супруга к покоям. Рэни не сопротивлялся: после прогулки его аппетит разыгрался. И сейчас он с удовольствием закусил бы разносолами дворцового повара. Вот только после трапезы планировался бал… а с животом не потанцуешь. Да и без живота тоже, учитывая постоянную ревность Эдмира. Хотя муж ему более не досаждал, но до Искры доходили слухи, как именно пострадали те, кто осмеливался демонстрировать ему свое внимание. Ссылка из столицы была самым меньшим злом…
А Эдмир, идя рядом с юношей, неодобрительно косился в сторону независимо шагавшего рядом кота. Вот каким образом эта зверюга, которой не то что придворные, а даже бешеные волкодавы на псарне боятся словно мокрозадые щенки, так мило умудряется себя вести в присутствии мужа?! Рэни ведь до сих пор не подозревает, что за тварь ластится к нему, изображая очаровательную зверушку. И знай Эд правду с самого начала, ни за что бы ни позволил держать эту магическую гадость. Но когда узнал, было уже поздно — Рэниари привязался к котенку. Да и Итарон уверял, что для зверюги муж единственный свет в окошке. И запечатленный на Рэниари Черныш будет защищать юношу ценой своей жизни.
Передавая Искру прислуге, Эдмир невольно передернулся, вспоминая, как совсем недавно маго-кот очутился в служебном дворике, куда только что вернувшиеся охотники приволокли пойманную живьем серебристую виверну. Умная и обреченная на смерть тварь каким-то чудом вырвалась из пут и решила дорого продать свою жизнь. Когда вызванный Лораном принц-наследник появился на галерее дворика, виверна стояла за истекающей кровью баррикадой из тел элитных волкодавов, защищавших ее от стрел и копий. А парочка не слишком удачливых охотников стонала неподалеку, зажимая окровавленные животы, куда угодил шипованый хвост твари.
