Ты же был к этому готов, слабо удивился Рэни. Ты знал… успел убедиться, что для мужа важна лишь твоя сила… так почему же опять так больно от очередного доказательства равнодушия?!

— Благодарю за разъяснение, — нашел он в себе силы улыбнуться принцессе помертвевшими губами.

— Всегда пожалуйста, — Лаурэ поднялась, собираясь отправиться в зал танцевать. Она была несколько разочарована весьма вялой реакцией консорта.

Рэни понимающе наклонил голову.

— Ну, я же знал, за кого выходил замуж, — мило пояснил он, не показывая окружающим своего состояния. И ее высочество, фыркнув, недовольно спустилась в зал. А к Рэниари приблизились Баррэт со своими супругами. Вот кого юноша был действительно рад видеть! Нарядные Лотэ и Сэриэль светились словно новенькие золотые, а сам Барр лишь устало улыбался.

— Рэни, а так рад тебя видеть! — Сэри тут же обхватил юношу за плечи, обнимая. — Как ты? Как малыш? Ты его чувствуешь?

— Сэри, ты слишком энергичен сегодня, — попытался урезонить со-мужа Лотэ, тоже обнимая племянника и касаясь губами его щеки. — Рад тебя видеть, малыш.

— Паршивцы! — Попытался было возмутиться Рэниари, но у него это плохо получилось от радости. — Какой я вам малыш!

— Ну, да! Ну, да! — Покладисто согласился Лотэ, присаживаясь на один из мягких табуретов, как раз для таких случаев стоявших на подиуме.

— Нет, чтобы просто приехать в гости, — тепло улыбнулся родственникам юноша. — Обязательно надо приглашение посылать!

— Да мы с тобой и так каждый день по магическому шару болтаем. А просто в гости приезжать времени нет. Ты же сам помимо Круглого Холма навесил на нас еще и Цитадель! — Заявил Баррэт. И согнал мужей с табуретов. — Вы же хотели на бал, вот и идите танцевать! Дайте мне с парнем поговорить.

Со-мужья только рассмеялись и утянулись в толпу танцующих.

— Устал я, — пожаловался Ворональ племяннику. — Даже не думал, что с беременными так сложно! У них же настроение меняется каждую минуту. Сэри еще ничего, а вот Лотэ… Его же не воспитывали младшим. И теперь он истерит по каждому поводу. Особенно когда видит в зеркале свою талию. И при этом дико боится за ребенка… А ты сам как? Не срываешься?

Но проследив за напряженным взглядом юноши, Баррэт нахмурился еще больше.

— Поняяятно!.. — прошипел он. — Да я ему яйца за это оторву!

— Не надо, Барр, — тут же отреагировал Рэниари. — Я сам разберусь. К тому же, если он решил завести себе связь на стороне, то почему бы и мне этого не сделать.

— Ты чего задумал?! — Всполошился Ворональ. Но Рэни уже понесло. Шало усмехнувшись, он решительно поднялся с кресла и посмотрел на опешившего графа.

— Пойду, пообщаюсь с будущей фавориткой, — пояснил он и тут же шагнул на широкие ступеньки, ведущие с подиума в зал.

Углядев опасный блеск аквамариновых глаз, Баррэт предпочел оставить все возражения при себе, молчаливой тенью последовав за племянником.

А Рэниари легко прошел сквозь расступившуюся толпу к заинтересовавшей его парочке. Танец как раз закончился, и он изящно перехватил девушку у ее партнера, пригласив красотку на следующий круг. Вот только потанцевать им так и не дали. Вдруг нарисовавшийся поблизости Эдмир с вежливыми извинениями отобрал своего супруга у недовольной таким поворотом партнерши и сам повел его танцевать. После чего весь вечер не отпускал от себя, давая всем понять, что не потерпит рядом с Рэниари чужих.

А после бала, в спальне, едва сдерживая злость, вежливо поинтересовался у напряженного мужа, что он нашел в той вульгарной девке. Разъяснение Рэни о потенциальной фаворитке повергло принца-наследника в ступор. А потом проснувшаяся ярость едва не заставила его броситься к тетке, выяснять отношения. Но Эд предпочел сдержаться. И только с неистовым жаром накинулся на обалдевшего от такой прыти Рэни, доведя его своими ласками до полного бессилия.

…Вот так и повелось с тех пор.

Несмотря на уверения мужа, Рэниари все ждал, когда же тот приведет фаворита или фаворитку. И предпочитал заниматься дворцом и Цитаделью, целыми днями разбирая бумаги и что-то обсуждая с поставщиками. Сам Эд на всех рычал (юноша так и не узнал, как досталось на следующий день Лаурэ за ее провокацию!), продолжая испытывать свое терпение. И оба не шли на прямой разговор. Рэни — потому как считал все уже выясненным, а Эд просто боялся сорваться, услышав что-нибудь для себя неприятное.

Напряжение между супругами с каждым днем копилось все больше и больше, грозясь вылиться во что-то серьезное. Вот только внешне все было пристойным и спокойным.

И только племяннице Вэлианса, невольно усугубившей конфликт между принцами, в какой-то мере повезло. Ей было выделено бесхозное поместье на самых дальних окраинах королевства, только чтобы исчезла и не отсвечивала.

…Первая осенняя охота растекалась по окрестностям эхом пронзительных рожков, азартными воплями загонщиков и звонким лаем собак, разносившихся далеко в солнечной прозрачности прохладного утра.

Всем было весело — егеря загнали знатного кабана, что забрел в предгорья со все по-летнему зеленых равнин. И кавалькада знати сорвалась с места, спеша полюбоваться опасной добычей.

Только Дориан не спешил туда, где зло и торжествующе заливались собаки. Раздраженно махнув своему сопровождению рукой, затянутой в тонкую замшу перчатки, наследник герцога пустил вышколенного гнедого спокойным шагом, просто наслаждаясь прогулкой. Молодой Ваоттиро никогда не любил охоту, но положение второго лица в герцогстве обязывало присутствовать при столь любимой знатью забаве. Сам же Дориан предпочитал любоваться живописными видами в то время, как остальные с высунутыми языками носились за очередным оленем или кабаном.

Вот и сейчас молодой человек, небрежно откинувшись в седле, просто ехал мимо тут и там разбросанных невысоких скал. Окружающим пейзажем можно было залюбоваться: свинцово-синие, тяжелые, клубящиеся у самой земли тучи… темные, почти черные стволы деревьев в вихре все еще пышной листвы самых ярких, самых праздничных оттенков — алой, золотой, оранжевой! И прихотливо-строгие серые изломы скал вокруг с проблесками льдистой слюды. И над всем — пробивающиеся сквозь тучи редкие столбы солнечного света.

Контраст на контрасте!

Под копытами коня шелестела опавшая листва кленов, постукивали камни щебенки или слегка поскрипывал песок. Было тихо — основная охота осталась далеко в стороне. Ничего не мешало молодому наследнику наслаждаться относительным (охрана!) одиночеством.

И думать.

Дориан вздохнул. Прошедшие месяцы не приглушили боль от его потери. Только сделали ее острей… ядовитее во много раз. Герцог так и не смог вырвать из сердца свою больную любовь к Эдмиру. А доходившие до Ваоттиро слухи о том, что принц с ума сходит по супругу, еще больше не добавляли радости.

Дориан осунулся, стал молчаливее, не мог толком спать. Призрак черноволосого, сероглазого принца не покидал его ни на миг. Герцога постепенно сводила с ума невозможность обладать предметом своей страсти. Да еще и Сиорол подогревал его ревность рассказами о столице, куда регулярно уезжал. Дориан даже не знал, что способен ТАК ненавидеть! Даже сильнее, чем любить. Причем его ненависть была направлена лишь на Вориндо, посмевшего занять место законного жениха! Самого Эдмира молодой герцог продолжал боготворить. Позови его Эд сейчас — мигом бы бросил все, примчался в столицу, согласился бы даже на место простого любовника. Только бы быть рядом!

Отец хмурился все больше и уговаривал подождать, упирая на то, что время лечит. Но никакое время не способно излечить Дориана. Он любил и желал быть любимым в ответ. И ему было уже все равно, каким путями добиваться желанной цели. Его невольный союзник Сиорол прав — корень всех бед лежит в этом Рэниари. Если бы проклятый бастард не был Искрой!

Дориан в очередной раз глубоко вздохнул, остановив коня у подножия живописной группы скал. Совиный мыс… Сколько народу здесь пропало в свое время… Но до чего же красивое место!