…В начале осени король приказал устроить праздник, чтобы продемонстрировать всему королевству будущих правителей до того, как положение Рэниари помешает юноше появляться при дворе — по закону младших супругов на последних сроках беременности запирали во внутренних покоях, чтобы плоду ничего не повредило. И Рэни пришлось заняться подготовкой к собственному празднику, раз уж он взвалил на себя груз ответственности за жизнь дворца. Благо добровольных помощников хватало…

…Бал должен был состояться во второй половине дня. Но еще затемно прислуга занялась облачением своих господ — перед праздником планировался большой прием и представление послам дружественных и не очень королевств.

Слуги безмолвными тенями сновали по обширной спальне, помогая принцам облачаться в церемониальные одежды. Эд, окопавшись в гардеробной мужа, удовлетворенно кивнул, когда ему представили праздничные наряды Рэниари. Мужчина собственническим и весьма голодным взглядом скользил по полуобнаженной фигурке младшего, что равнодушно принимал помощь молчаливых лакеев и не обращал внимания на принца-наследника, как будто не он полночи стонал под сильным телом мужа. Самого же Эдмира буквально заводило белоснежное кружево на золотистых бедрах юноши. Хоть в чем-то милашка Дориан сумел угодить принцу, некогда продемонстрировав тому более чем развратное белье вместо привычных подштанников. И Эд, заполучив долгожданную Искру, лично озаботился интимным гардеробом мужа, несмотря на неожиданную дороговизну воздушных тряпочек. Но оно того стоило! И каждый раз лаская Рэни под провокационным кружевом/шелком, Эд прямо-таки плавился от неистового желания обладать таким совершенством как можно полнее и дольше.

Сам Рэни достаточно спокойно воспринимал то, что на него было одето внизу. Когда первый шок от увиденного прошел, юноша лишь философски вздохнул: главное, что все это безобразие прикрыто одеждой, и никто посторонний не видит подобной провокации.

Вот и теперь, он сидел в пол оборота к старшему супругу, изящно выгнув спину и позволяя слугам колдовать над своей прической. Сложного плетения коса уже была почти закончена, и парикмахер колдовал, выпуская тонкие спиральки локонов на висках юноши.

Эдмир, уже облаченный в легкий бархат цвета спелой вишни, решил оставить на время молчаливого супруга. К тому же, видя на гладкой коже Искры свежие следы ночной страсти, мужчина не становился спокойнее. Хотелось перецеловать каждую любовную метку, а еще лучше — наделать новых!

Чувствуя, что еще немного, и он просто опозорится, Эд выскочил в крохотную галерею, в конце которой виднелись его личные покои. Как на крыльях пролетев коридорчик, принц-наследник с облегчением захлопнул за собой дверь и с облегчением прислонился затылком к прохладному дереву, пережидая накатившее возбуждение. Хотелось послать всех далеко и надолго с этим балом, и завалиться с супругом в постель. Ведь только там его малыш вновь оживал, становясь настоящим!

Немного придя в себя, Эд прошел анфиладу пустых в столь ранний час комнат и отодвинул в сторону потайную дверку в своем кабинете. Там, в неглубокой нише, прятавшейся за портретом покойной королевы, стоял тяжелый бронзовый ларец. Его принц-наследник приказал принести накануне из сокровищницы дворца.

Откинув тяжелую крышку, Эд достал большой шагреневый футляр, в котором хранились простые на первый взгляд гребни из червленого золота. Редкая и невероятно изящная работа. Замысловатый рисунок скрывал в себе имя матери и ее рода с именем отца и его рода. Невесомые на первый взгляд завитушки прихотливо переплетались между собой, создавая рельефный узор цветущего сада. Между острыми листьями скрывались крошечные птички, выполненные из сапфиров, рубинов и нефрита. Резные цветы из аквамарина и розового кварца дополняли картину, а витые шнуры, утяжеленные кистями с алмазными наконечниками, должны были украшать височные пряди. Кроме них в футляре лежало широкое колье-воротник повторявшее рисунок гребней, только без драгоценных камней — лишь благородное золото да крупная центральная вставка-камея из малахита с шелковистым рисунком овала.

Вновь закрыв нишу портретом, принц-наследник покинул кабинет и поспешил вернуться к мужу. Рэниари стоял, уже полностью облаченный в приталенный камзол-тунику нежно-оливкового цвета. Из-под длинного подола с тонким черно-золотым орнаментом выглядывали черные бриджи, заправленные в шелковые сапожки чуть более темного оттенка, чем туника. Тяжелая коса лежала на спине юноши, почти не сдвигаясь от его движений, а парикмахер терпеливо ждал в стороне, пока вокруг молодого господина суетились другие слуги. Увидев входившего принца-наследника, мастер низко поклонился, давая знать, что готов закончить прическу консорта: Эд заранее договорился со стариком, что принесет украшения.

— Рэни, счастье мое, — Эдмир тихонько подошел к мужу, держа в руке полураскрытый футляр.

— Я вас слушаю, ваше высочество, — как всегда благожелательно тут же отозвался юноша, чуть поворачивая голову в сторону супруга.

— Прошу, прими от меня эти украшения, — мужчина с улыбкой протянул футляр, позволив свету празднично вспыхнуть в глубине драгоценных камней и мягко скользнуть по изгибам гребней. Рэниари невольно заглянул в поданный ему футляр. Он никогда особо не интересовался драгоценностями, но столь изысканная работа не могла никого оставить равнодушным. И юноша даже против воли потянулся прикоснуться к подарку, благодарно кивнув головой.

— Они принадлежали моей матери. — Пояснил Эдмир, счастливый уже от того, что его дар не отвергли. — А теперь по праву принадлежат тебе.

— Спасибо, — консорт передал футляр подошедшему парикмахеру, который благоговейно провел пальцами по филигранному плетению, а затем осторожно вытащил гребни и умело закрепил в прическе, придав ей завершенный вид. Малая корона консорта так и осталась лежать на подушке — ее с успехом заменили высокие гребни.

— Вы прекрасны, мой господин! — С невольным восторгом выдохнул старый мастер, отступая в сторону и любуясь получившейся картиной. Рэни чуть качнул головой, проверяя качество работы, и облегченно улыбнулся — судя по всему, в гребни была заключена магия, облегчавшая тяжесть прически!

— Нам пора, — Эд поцеловал мужу тонкие пальцы, выводя его из гардеробной. Рука мужчины тут же властно оплела тонкую талию юноши, умудрившись погладить по чуть выпуклому животу. И супруги направились на торжественный завтрак в присутствии всего двора и многочисленных гостей.

…День праздника прошел достаточно быстро и спокойно, но вымотал всех капитально. Устали слуги, устали гвардейцы, устали распорядители. Не устали лишь веселящиеся гости. Но больше всех вымотался сам Рэниари. У него уже губы болели от постоянных улыбок, а язык просто отваливался!

Особенно измотали бесконечные переодевания. Как супруг наследника он обязан был менять платья перед каждым событием, будь то обед, ужин или очередной прием. Бесконечная смена камзолов, туник и рубашек вызывала головокружение. Единственное, что не менялось — это его прическа с украшениями, подаренными Эдмиром. Рэни и сам не хотел признаваться, но утренний подарок согрел ему душу, вызвав слабое чувство надежды и благодарности. Кому попало не дарят украшений, принадлежавших матери!

И юноша не позволил менять себе прическу, когда переодевался в очередной раз. Только распорядился поправить выбившиеся локоны. К тому же гребни и ожерелье великолепно подходили к бело-золотому костюму, что был на нем сейчас.

К счастью, оставался только вечерний бал, и можно было идти спать.

— Любовь моя, я покину тебя ненадолго, — наклонился к мужу Эдмир, углядев в зале кое-кого знакомого. Во время официального представления принц-наследник не мог с ним пообщаться, но сейчас, во время бала, было позволительно встретиться и поболтать за жизнь. К тому же Эду срочно нужно было успокоиться. Его до невозможности бесили окружающие дворяне и дворянки, что буквально липли к его мужу, невзирая даже на присутствие старшего супруга. Особенно в этом преуспели аристократы из отдаленных провинций, что оказались не в курсе принятых при дворе правил, да иностранные послы. Этим вообще море было по колено!