Невдалеке от железнодорожного моста, перекинувшегося над Сокольническим (ныне Рязанским) шоссе, навстречу машине выбежали несколько человек, вооруженных маузерами. Размахивая в свете фар оружием, они закричали: «Стой!»

Гиль прибавил скорость, рассчитывая проскочить. Но сзади неслось:

— Стой! Стой! Стрелять будем!

Владимир Ильич попросил шофера остановиться.

— Это, наверное, патруль, — сказал он. — Остановитесь, товарищ Гиль, а то как бы не обстреляли напрасно.

Не успела машина остановиться, как к ней подбежали трое. Резко открыв дверцу, потребовали:

— Выходи, живо!

Владимира Ильича вытащили буквально за рукав. Не взглянув на его кремлевский пропуск, бандиты обшарили карманы пальто и пиджака, забрали браунинг, бумажник.

Мария Ильинична возмутилась:

— Что вы делаете? Ведь это же товарищ Ленин! Вы-то кто? Покажите ваши мандаты.

Один из бандитов (как оказалось позже — Кошельков) с усмешкой ответил:

— Уголовным никаких мандатов не надо.

Грабители вскочили в автомобиль и скрылись. Впоследствии Мария Ильинична писала в своих воспоминаниях:

Нападение произошло недалеко от Сокольнического Совета. Придя в себя от неожиданности, направились в Совет. Отсюда позвонили в ВЧК и вызвали новую машину из гаража Совнаркома.

Хотя и с опозданием, но на детский праздник все-таки попали.

А тем временем сотрудники ВЧК и Московского уголовного розыска вели активные поиски машины. На все посты и всем патрулям были переданы приметы угнанного автомобиля.

Уже в первом часу ночи у Крымского моста постовой милиционер Олонцев и красноармеец Петров попытались задержать бандитов, намеревавшихся перебраться на машине в Замоскворечье. Завязалась ожесточенная перестрелка. Оставив автомобиль, бандиты скрылись. Однако милиционер и красноармеец были убиты в перестрелке.

Вскоре многие участники банды Кошелькова были арестованы. На следствии один из преступников рассказал, что они «спьяна» поначалу не поняли, что ограбили Ленина — им показалось, что была произнесена фамилия Левин.

Главаря шайки долгое время задержать не удавалось. Сотрудники Московского уголовного розыска несколько раз нападали на его след, однако матерый преступник, отстреливаясь, разбрасывая ручные гранаты и самодельные бомбы, уходил.

Лишь летом 1919 года Кошельков и его правая рука — бандит Емельянов попали в засаду, устроенную сотрудниками МУРа и ЧК. В числе других муровцев в задержании преступников участвовал и Георгий Федорович Тыльнер. Бандиты и на этот раз рассчитывали уйти невредимыми. Но в завязавшейся перестрелке оба были убиты. Кроме оружия и самодельных бомб у них обнаружили 63 тысячи рублен, золотые и платиновые вещи, а в нагрудном кармане Кошелькова — браунинг Владимира Ильича.

На другой же день начальник МУРа Александр Максимович Трепалов переправил браунинг Ильича Дзержинскому с просьбой вручить владельцу.

Бесчеловечно жестокая, наглая банда, одно имя главаря которой наводило ужас на москвичей, прекратила свое существование. На свободе остались лишь отдельные бандиты. И тех постепенно обезвредили сотрудники МУРа.

В 1923 году был ликвидирован последний приспешник Кошелькова — Губин, убитый лично Тыльнером при попытке скрыться. Георгий Федорович поставил последнюю точку на преступной корпорации кошельковцев.

В конце 1934 — начале 1935 года в Москве было совершено несколько очень крупных краж со взломом. Сначала — попытка взломать сейф авиационного института, через некоторое время из несгораемого ящика бухгалтерии Бауманского высшего технического училища исчезает 54 тысячи рублей, затем 9 тысяч рублей из сейфа больницы имени Остроумова.

Складывалось впечатление, что действует хорошо организованная шайка опытных воров-взломщиков. На месте преступления, за исключением изуродованных сейфов да незначительных мелких улик, никаких следов преступников обнаружить не удалось. На розыск взломщиков была брошена большая группа сотрудников Московского уголовного розыска. Но все усилия муровцев результатов не дали. Напасть на след взломщиков так и не удалось.

А тем временем новая кража — 47 тысяч рублей из сейфа бухгалтерии кожевенного института. Об этом преступлении дежурный по МУРу сообщил Георгию Федоровичу Тыльнеру в половине шестого утра. В шесть он был уже на месте происшествия. Предупредив, чтобы в бухгалтерию никого не впускали, Тыльнер начал тщательный осмотр помещения.

Часа через два он сообщил товарищам:

— Преступник был один, и, судя по почерку, кражи в МАИ, Бауманском институте и Остроумовской больнице — дело его рук.

Как ни велик был авторитет Георгия Федоровича среди сослуживцев, его версии не поверили: слишком непосильная это задача для одного человека — за полчаса — час вскрыть денежный сейф и уйти незамеченным.

— Это мог бы сделать только очень опытный жулик, — говорили ему. — Но таких в стране уже нет. Не забывайте, что сейчас не двадцатые годы.

— И все-таки взломщик действовал в одиночку, — настаивал Тыльнер на своем. — А то, что он медвежатник старый и опытный, это верно.

— Ну что ж, раз вы так уверены в своей версии, вам и карты в руки, ищите, — благословило начальство.

Начались поиски. Тыльнер поднял прошлые дела и проследил судьбу всех ранее известных МУРу медвежатников — крупных взломщиков несгораемых сейфов.

Один уже скончался, другой отбывает наказание, третий давно покончил с преступным прошлым. Неизвестна пока что судьба двух приятелей — Вершинского и Земедянского. Года три назад они были осуждены за взлом сейфа в гастрономе № 1, бывшем Елисеевском. В ночь на 31 декабря друзья пришли в магазин перед закрытием, спрятались в подсобном помещении, а после закрытия гастронома взломали сейф и забрали предпраздничную выручку. Утром, когда магазин открыли, они незаметно вышли из укрытия, где прятались, смешались с толпой первых покупателей и скрылись.

Однако вскоре были изобличены и попали на скамью подсудимых. Через год Вершинский бежал из лагеря и скрылся. Где его искать?

Но, как говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Через некоторое время Тыльнеру стало известно, что Вершинский живет и здравствует в Ленинграде под фамилией Куликовского. Женат, работает дамским парикмахером.

Командировка в город на Неве. Не составило особого труда выяснить, что Вершинский (Куликовский) никуда из Ленинграда в последнее время не выезжал и, следовательно, к московским сейфам отношения не имеет.

Все же решили с ним побеседовать. Пришли в дамский салон на Невском проспекте в тот момент, когда Вершинский только начал завивать какую-то даму. Увидел он мужчин в своем заведении и сразу догадался, что к чему. Оставил работу и к сотрудникам уголовного розыска:

— Я к вашим услугам.

— Зачем же? Обслужите клиентку, а потом потолкуем. Мы подождем.

Галантность работников милиции произвела впечатление на старого медвежатника. Он добросовестно старался удовлетворить любопытство сотрудников уголовного розыска, но, к сожалению, не знал, кто хозяйничал в сейфах московских институтов.

Как-то в очередной беседе Тыльнер обронил:

— Все в поведении взломщика мне понятно, кроме одного. Каждый раз на месте преступления мы находили буравчик. Простой столярный буравчик. Зачем он, никак не пойму. Ведь сейф им не вскроешь.

— А-а-а, — протянул с улыбкой Вершинский, — тогда я знаю, чья это работа — Першина. А буравчик — мое изобретение. Использовал я его в качестве запора для двери. Как-то довелось вместе с Першиным брать сейф, вот он и перенял это рационализаторское предложение. Больше никто о нем не знает. Так что ищите Першина...

Георгий Федорович знал, что последний взлом Першин совершил еще в 1918 году. Из сейфа Тимирязевской академии он украл около трех килограммов платины и бежал в Польшу. С тех пор о нем ничего не было слышно.