Словом, он не конкурент Бушу. В Белом доме Чейни за глаза называют «Старшим советником без будущих политических амбиций». Президент может ему доверять. Именно поэтому между Чейни и Бушем возникли особые отношения.

Клинтон раз в неделю обедал со своим вице, и это считалось знаком особого доверия. Буш и Чейни проводят вместе почти весь день.

Чейни присутствует на всех важнейших совещаниях. По большей части он молчит, слегка улыбаясь и склонив голову, словно прислушивается к музыке, звучащей для него одного. Он высказывает свое мнение потом, когда все расходятся и они с президентом остаются вдвоем. Чейни — своего рода личное ЦРУ президента: он знает все, что происходит вокруг, и обо всем информирует президента.

Буш чувствует себя как рыба в воде, когда выступает, встречается с людьми, ведет переговоры, дает указания. Но он не любит повседневной рутинной работы. Вот эти обязанности он охотно передоверил вице-президенту. Чейни же наслаждается ролью закулисного руководителя…

Когда Чейни вернулся в большую политику, то занялся проблемами, которые не смогла решить администрация Клинтона. Одна из них — невыполнение Ираком резолюций ООН. Дик Чейни стал куда большим ястребом, чем прежде. Он считал, что несколько бомбовых ударов по Ираку в 1998 году, когда Саддам выкинул инспекторов ООН из страны, были шуткой — так с диктаторами не разговаривают.

После 11 сентября 2001 года Буш собрал у себя в Кэмп-Дэвиде своих советников, чтобы обсудить план действий. Чейни не поддержал первого заместителя министра обороны Пола Вулфовица, который считал, что ударить надо не только по талибам, но и по Ираку. Чейни исходил из того, что задача номер один — уничтожить базу террористов «Аль-Кайды» в Афганистане.

Но Чейни задумался над проблемой Саддама.

Ирак был для него очевидным примером государства, чья мощь не сопоставима с американской, но чье оружие массового уничтожения может в какой-то момент оказаться смертельно опасным для Америки. Каждое утро, когда Чейни докладывали разведывательную сводку, он требовал информации об Ираке. Его особенно беспокоили данные об оружии массового уничтожения. Разведчики отвечали, что у них слишком мало информации. Чейни говорил одно и то же:

— Работайте в этом направлении. Нам нужно знать, что у него есть.

Чейни еще в мае 2001 года в интервью журналу «Нью-Йоркер» первым связал Ирак, Иран и Северную Корею, назвав их странами, представляющими опасность для Америки.

Вице-президент приглашал к себе специалистов по Ближнему Востоку и исламу, подолгу их расспрашивал. В том числе он интересовался: что произойдет с Ираком, если исчезнет Саддам Хусейн? Американские востоковеды, беседовавшие с вице-президентом, отвечали, что это пойдет на благо стране — больше всего иракцы настрадались от Саддама.

Дик Чейни в отличие от большинства политиков много читает, особенно интересуется военной историей. У него неплохая библиотека, и он просиживает там часами. Он одолел немало книг об арабском мире и вынес из них убеждение в том, что арабские властители уважают только силу.

Вице-президент Чейни пришел к выводу, что результаты первой войны в Персидском заливе перечеркнуты и Соединенные Штаты не могут ждать, когда 11 сентября повторится.

В его родном штате Вайоминг очень доброжелательны к гостям — до тех пор пока их стада не начинают пастись на чужом поле. Чейни считает, что в реальном мире дипломатия не решает все проблемы и иногда приходится прибегать к силе, чтобы восстановить справедливость.

В последние месяцы перед операцией в Ираке Чейни перечитывал военные мемуары и воспоминания Уинстона Черчилля. Чейни хотел убедиться в том, что он не первый политик, который пришел к неприятному выводу: бывают ситуации, когда война неминуема. Вице-президент искал в истории примеры, когда политиков порицали за излишнюю жесткость, но потом признавали их историческую правоту.

Дик Чейни говорит, что Черчилль научил его: надо вовремя распознавать опасности и противостоять им, а не надеяться, что они сами рассосутся.

Президент Буш и вице-президент Чейни представляют давние традиции американской внешней политики. Большую часть свой истории Америка мало интересовалась тем, что происходит вдали от нее, и сознательно отгораживалась от чужих неприятностей. Но если американцам казалось, что им что-то угрожает или что задета их честь, они становились весьма воинственными и брались за оружие.

Чейни нашел союзника в лице старого друга министра обороны Дональда Рамсфелда. Бывший футболист, борец и летчик Рамсфелд уже занимал этот пост в правительстве Джералда Форда и работал вместе с Чейни. В сорок три года Рамсфелд стал самым молодым министром обороны. Теперь он самый старый министр. Но и тогда, и сейчас он оказался главным ястребом в правительстве.

Рамсфелд был противником любых соглашений с Советским Союзом, которые не давали бы преимуществ Америке. Он даже спорил с таким авторитетом, как тогдашний государственный секретарь Генри Киссинджер, который считал необходимым договариваться с Москвой.

Рамсфелду было всего девять лет, когда японцы в декабре 1941 года напали на базу американского военного флота в Перл-Харборе и его отец ушел в армию. Будущему министру в детстве пришлось туго. Он разносил газеты, выращивал цыплят и подстригал газоны, чтобы заработать. Он окончил университет в Принстоне, получил ученую степень, служил в военно-морской авиации. В тридцать лет его избрали в конгресс. Президент Ричард Никсон отправил его послом в НАТО.

После отставки Никсона новый хозяин Белого дома Джералд Форд сделал Рамсфелда своим первым помощником, в надежде что он наведет порядок в Белом доме.

В 1975 году Рамсфелд подумывал, не баллотироваться ли ему самому в президенты. Но правильно оценил свои шансы.

Когда Джералд Форд проиграл выборы, Рамсфелд сделал то, чего никто в Вашингтоне не делает. Он исчез из политики на четверть века. Он ушел в бизнес, возглавил крупную фармацевтическую фирму и очень преуспел. Рамсфелд, как и Чейни, очень богатый человек.

Теперь они оба завершают свою политическую карьеру. Им нечего бояться. Им не надо думать, что о них скажут избиратели на следующих выборах. Они решили, что должны сделать то, что считают нужным.

На пост министра обороны Буш первоначально планировал некоего сенатора. Но во время встречи с Бушем сенатор предупредил, что намерен прежде всего покончить с социальными экспериментами в армии — феминизацией и терпимым отношением к гомосексуалистам в вооруженных силах. Словом, покончить с тем, чего добился Билл Клинтон. Сейчас в вооруженных силах нельзя задавать вопросы о сексуальных предпочтениях военнослужащего, и никто не обязан говорить на эту тему.

Буш-младший помнил, как дорого «сексуальные» реформы в армии обошлись Клинтону, и предпочел человека, который займется в Пентагоне чем-нибудь иным.

Рамсфелду пришлось заняться вооружениями. Подчиненные сразу доложили: запасы оружия, накопленные еще в годы президентства Рейгана, стареют — их надо модернизировать. Или создавать новые.

Но для начала ему пришлось вернуть себе всю полноту власти в Пентагоне. Генералы и адмиралы научились пробивать свои оружейные проекты через конгресс, обходя гражданского министра. Рамсфелд такого не позволяет.

Рамсфелд лихо принялся за дело, избавляясь от тех, кто, по его мнению, устарел. В сухопутных силах Соединенных Штатов всего восемьдесят шесть генеральских должностей: восемь генерал-лейтенантов, двадцать шесть генерал-майоров. И еще пятьдесят два бригадных генерала — это как бы неполноценные генералы, нечто среднее между полковником и генералом.

Для американского министра обороны Дональда Рамсфелда война против терроризма была еще и поводом модернизировать вверенные ему вооруженные силы.

Рамсфелд знает, что над американской армией посмеиваются во всем мире, считая, что избалованные американцы не годятся для настоящего кровавого боя. Репутации американских вооруженных сил очень повредил неудачный опыт миротворческой операции в Сомали.