— Крюгер знал код Вашего тайника?

— Конечно, нет — он не был членом нашей семьи, хотя собирался стать им. Послушайте, Николай Федорович, я требую, чтобы Вы не травмировали меня разговорами на эту тему, иначе я немедленно прекращу эти сеансы.

Николаю пришлось подчиниться.

Пришла робкая питерская весна с чередованием ясных солнечных дней и возвратом зимних холодов и ненастья. Катя блестяще сдала государственные экзамены и получила, наконец, аттестат юриста.

Отшумела, отзвенела и свадьба Кати и Николая. Решено было предоставить возможность новобрачным побыть наедине, — отправив их на снятую еще зимой к летнему сезону дачу в Сестрорецке, куда должны были переехать на лето Настя с бабушкой. Заодно нужно было подготовить помещение к их переезду. Захватив с собой самое необходимое, молодые прямо из-за стола отправились на поезд.

Снятый ими домик стоял на песчаном пригорке, поросшем травой, окруженный редкими соснами. Снят был весь нижний этаж — две комнаты, кухня и веранда. Хозяйка с семьей располагалась на втором этаже.

День выдался исключительный: таких дней в Петрограде бывает не более десятка за всю весну. На небе ни облачка, солнце в местах, защищенных от ветра, припекает по-летнему. От запаха нагретой солнцем хвои кружится голова, а тихий плеск волн с залива зовет к лени и бездействию. Бросив пожитки, наша парочка устремилась к воде.

Сезон еще не начался, и пляж был пуст. Сняв с себя все лишнее, они предоставили солнцу одаривать их тела ласковой благодатью. Горячий песок у кромки воды приятно грел подошвы, но вода, лишь недавно освободившаяся ото льда, была обжигающе холодна. Молодые нашли укромное местечко, защищенное от ветра и от случайных посторонних взглядов. Катя сидела на корнях прибрежной сосны, а Николай растянулся на песке, положив голову ей на колени. Тишину нарушал тихий плеск волн, звонкие трели зяблика да жужжание шмеля. Одинокая чайка иногда вскрикивала над водой. Новобрачные, уставшие за последние месяцы от вороха дел и от свадебной суеты, наслаждались бездействием и безмолвием. Лень было шевельнуться, думать было лень.

Солнце стояло еще высоко, но время было уже позднее — близились белые ночи. Холодный ветер потянул с залива. Пора было возвращаться. Молодожены зашли перекусить в привокзальный ресторан и вернулись на дачу. Хозяйка предложила чаю, но они отказались, стремясь снова остаться вдвоем.

Катя сняла легкий халатик, погрузила в прохладные простыни свое обласканное солнцем тело и блаженно закрыла глаза. Дремота уже совсем покорила ее, когда она вдруг сообразила, что рядом нет обретенного супруга. Она подождала еще немного, но супруг у брачного ложа так и не появился. Тогда Катя встала, накинула халатик и отправилась искать пропажу. Она нашла Николая в соседней комнате: тот неуклюже топтался где-то в углу. Холодок тревоги заполз ей за пазуху и пошел гулять дальше.

— Подойди-ка ко мне и обними меня, — потребовала она.

Супруг смиренно выполнил требуемое. И только почувствовав жар его тела и ощутив его мужскую силу, Катя облегченно вздохнула!

— Ну, Николаша, и напугал ты меня до смерти. Я решила, что ты импотент. Ты что, девственник?

— Девственник, — смущенно сознался Николай.

— Эту беду мы сейчас поправим, — смеялась она, подставляя губы для поцелуя.

* * *

На семейном совете решено было, что Катя пойдет работать.

— Справлюсь я с ребенком. Коленьку вырастила и Настю выращу. Растила я его одна-одинешенька, а теперь нас трое. А деньги нам будут совсем не лишние. В газете Катя вычитала, что в Петрограде открывается Всесоюзная торговая палата и туда требуются опытные юристы.

Она отважно отправилась по указанному адресу, хотя слово «опытные» скребло душу. Николай подсмеивался, заявляя, что в числе Катиных многочисленных добродетелей, нахальства он не замечал.

Катя вернулась торжествующая, хотя и несколько обескураженная.

— Меня взяли консультантом. Оказывается, все эти зубры знают на зубок старые законы, а в новых, советских, разбираются слабо. А я только что на пятерку выучила их и теперь буду консультировать эту юридическую элиту. Помогло и знание французского языка с владением синхронного перевода. Так что я теперь буду участвовать в важных международных переговорах.

Когда Домна Матвеевна узнала определенный Кате оклад, она ахнула:

— Если дальше так пойдет, то скоро ты, а не Коленька, станешь главой семьи.

— Не дождется, — отрезал Николай. — Я подписал контракт на иллюстрирование сочинений Чехова, с огромным гонораром. Не нравится мне, что эти зубры будут пялить на тебя глаза.

Она озорно подмигнула Николаю со словами:

— А как же? Я сделаю все, что я смогу, чтобы они все, все до единого влюбились в меня без памяти, и чтобы они все поголовно завидовали моему мужу.

* * *

Николай несколько часов в день проводил у Муралова, позируя ему. При любом удобном случае он пытался склонить Сережу помириться с Олей.

— Подумай, — говорил он, — она отказалась ехать в сытую благополучную Швецию с богатым преуспевающим женихом, отказалась от возможности встретиться со своими родными, променяв все это на неустроенное полуголодное существование — и все это из-за любви к тебе. Далеко не каждая девушка поступит подобным образом. Все эти твои обиды — ничто по сравнению с той жертвой, которую она принесла во имя любви к тебе.

— Нет, Коля, ты неправ. Это не обида, это другое. Вот ты поверил, что я вор? То-то. И Катя не поверила. И Александр Николаевич, мой начальник, не поверил. И ребята в мастерской не поверили. А она поверила. И даже после того, как представлены доказательства моей невиновности, продолжает считать меня вором. При первой же неурядице она предала меня. Такая женщина не может стать подругой жизни. Не уговаривай меня. Даже если она будет умолять меня, в ногах валяться, я и тогда ее не прощу.

— Как я тебе завидую, Сережа! Если бы меня полюбила моя дорогая женщина, я все бы готов отдать, все бы ей простил. Но, увы, это невозможно — не любит она меня. У меня нет к ней претензий в супружеском плане — она покорна, внимательна, даже нежна. Но каждый раз, когда я совершаю это святотатство, зная, что она любит другого, я догадываюсь, чего это ей стоит. Я ненавижу себя за то, что я так ее мучаю.

— Ты опять все утрируешь, Коля! Хочешь, я поговорю по душам с Катей?

— Ни в коем случае! — испугался Николай. — Это дело сугубо интимное. Катя будет недовольна, что я разболтал ее секреты.

* * *

В своих терзаниях Николай перебрался из супружеского ложа на многострадальный диван, давнее убежище бездомных сокурсников. Утром Домна Матвеевна, закрыв плотно дверь на кухню, учинила Кате допрос:

— Ты что, в ссоре с мужем?

— Да нет, с чего Вы взяли?

— Как с чего? А почему он не ест, не пьет, злой стал, даже матери грубить начал. И почему это он на диван переехал?

— Не знаю.

— Если ты ему жена, а не сожительница, ты должна знать не только то, что он думает, но и то, что он еще только собирается подумать. А у тебя муж из постели сбежал, а ты не знаешь, почему. Так и до развода недалеко.

— Вы правы, Домна Матвеевна, я сегодня же спрошу у него, в чем дело.

— То-то. Работа работой, а дом блюсти это твоя забота. Это ты берегиня.

Вечером Катя заглянула в комнату мужа. Тот работал за столом. Через некоторое время она повторила попытку. Николай по-прежнему сидел у стола. Наконец, далеко за полночь, Катя застала его лежащим на диване с книгой в руках. Она тихонько вошла и села с краю.

— Я плохая жена? — спросила Катя.

Он отрицательно мотнул головой.

— Я что-то не так делаю?

Тот же эффект.

— Я тебя чем-то обидела?

— Нет, Катя, ты не можешь меня обидеть, — на этот раз ответил он.

— У тебя другая женщина? Ты полюбил другую и не знаешь, как мне сказать об этом? Ты скажи, я пойму, и мы вместе решим, как быть.

Николай вскочил с дивана и возбужденно стал ходить по комнате, забыв надеть тапочки: