Осмотрев место происшествия, Семен Васильевич обнаружил полусгоревший опорок и тяжелый медный крест; и тот и другой предметы, по свидетельству сестер, принадлежали Тасе. Следователь попросил Муралова завтра в двенадцать часов дня явиться к нему для дачи показаний.

— Но это невозможно! Я завтра уезжаю в Петроград! — вскричал Сергей.

— Вы никуда не уедете, — возразил Костиков. — Я вынужден задержать вас, как главного свидетеля по делу об убийстве!

— Какое убийство? Тася либо свечку зажгла, либо лампадку засветила, — сено и вспыхнуло!

— Ну нет, это убийство, причем умышленное. Разве вы не обратили внимания, что двери в сенной сарай были плотно приперты бревном, чтобы ваша Тася не смогла оттуда выскочить?

Честно говоря, в суматохе Сергей не обратил внимания на эту важную улику. «Чушь какая-то! — думал он. — Кому понадобилось убивать эту несчастную юродивую девочку?» Тем не менее, ему пришлось расписаться в получении повестки и отложить отъезд.

В заключение следователь пожелал увидеть игуменью. Покои игуменьи были заперты, ключа в замочной скважине не было. На стук никто не ответил. Сестры, помолившись, решили взломать дверь. Покои матушки оказались пусты. Келья была в полном порядке, сейф с ценностями — заперт. Все вещи игуменьи, по свидетельству келейницы, были на своих местах.

Поиски матушки в монастыре и в соборе оказались безрезультатны.

Зафиксировав все обстоятельства, следователь удалился, пригласив к себе на завтра Муралова, нескольких монахинь и настоятеля отца Кондратия.

— Присаживайтесь, Сергей Дмитриевич, устраивайтесь поудобнее, — приветливо встретил Муралова следователь угрозыска Костиков. — Нам предстоит долгий и обстоятельный разговор. Расскажите-ка поподробнее: кто вы, откуда, зачем приехали в монастырь; все, что знаете об истории иконы, которую вам привелось реставрировать; все детали и подробности ваших встреч и бесед с погибшей паломницей; все, что вы знаете о настоятельнице монастыря и его насельницах. Кроме того, прошу сообщить все, что считаете нужным вне того круга вопросов, которые я вам очертил.

После того как Муралов описал все то, что мы с вами уже знаем, следователь спросил его:

— Вы считаете, что погибшая притворялась юродивой с какой-то целью?

— Нет, нет, я так не считаю, я сомневаюсь, подозреваю, если хотите. Понимаете, если взять нашу первую встречу — босоногая, цыпки на ногах и руках, вши в голове, изможденное тело — все это подделать невозможно, все это достоверно... Вызывает у меня подозрение ее реакция на мое предложение написать портрет. Любая девчонка откликнулась бы просто с восторгом. Но с другой стороны, мы не знаем, какие ассоциации возникли в ее больном мозгу. Если предположить в ней злоумышленницу, которая охотится за драгоценным окладом, тогда понятны ее интерес к ходу реставрации и расспросы, где находится оклад. Но с другой стороны, этот интерес оправдан, если считать ее юродивой, пришедшей сторожить икону. И самое главное, если она мошенница, то непонятно, зачем она, выкрав икону вместе с окладом, вернула ее игуменье. Нет, я не могу однозначно сказать, что Тася была не тем лицом, за которое себя выдавала. Кстати, как к юродивой, к ней обращались за врачебной помощью, и она лечила людей довольно успешно. Правда, не всех. Многих она отсылала, сославшись на то, что Богородица велела им сначала хорошенько помолиться. Единственное, в чем я совершенно уверен, — свидание с красноармейцем было не любовное, а деловое. Слишком жестко, решительно, властно она что-то требовала от него.

— Кстати, вы сказали, что пару слов вам удалось разобрать. Что это за слова?

— «Нельзя», «слишком много», «еще месяц».

— Когда это произошло? Какое значимое событие должно было произойти через месяц?

— Это случилось месяц тому назад. Сегодня — православный праздник Покрова Богородицы. А события предыдущих суток — исчезновение иконы, пожар, гибель Таси и исчезновение настоятельницы, — все это случилось ровно через месяц с того дня.

— Что вы можете сказать о настоятельнице?

— Она фанатично предана своему монастырю, человек глубоко верующий, всю жизнь отдавший своему делу.

— Я дал указание на вокзале и пристани задержать пожилую монахиню, если она там окажется.

— Неужели вы считаете, что она способна украсть икону?

— Это маловероятно. Тем более что мы вчера ночью в присутствии понятых вскрыли сейф. По свидетельству келейницы и келарши, все ценности, кстати, немалые, оказались на месте. Правда, бриллиант во много раз дороже всего того, что лежит в сейфе, но бриллиант слишком заметная вещь, его еще реализовать надо, что очень не просто, а там — живые деньги. Но все же задержать ее необходимо. Во-первых, она ценнейший свидетель. Только игуменья знает, о чем они с Тасей беседовали наедине в тот злополучный вечер. Во-вторых, по каким, только ей известным причинам икона может быть у нее. В-третьих, я подозреваю, что ее жизни угрожает серьезная опасность, и будет спокойнее, если она окажется здесь под нашим присмотром. Скажите, кому, по вашему мнению, могла мешать эта девочка- подросток? Кто мог убить ее?

— Думаю, что здесь, в монастыре, у нее врагов не было. Наоборот, насельницы относились к ней как к юродивой, с благоговением. Вот если тот красноармеец...

— Ну что же... Завтра отправлюсь в воинскую часть, может быть, что-нибудь удастся наскрести. А сейчас хочу поручить тщательно перетрясти, просеять всю золу на пепелище — надо удостовериться, не сгорела ли там икона. Алмаз, конечно, если он там был, сгорел без остатка. Но капельки золота от оклада должны сохраниться. Так же, как железная основа оклада. Как ни маловероятно, что икона осталась с Тасей, эту версию надо исключить. А теперь прошу вас, Сергей Дхмитриевич, подробно изложить все, что вы мне рассказали, на бумаге. Вот вам чернила, ручка и бумага. Действуйте. А я пока побеседую с монахинями и отцом Кондратием.

Изложив свои показания, Сергей заявил, что он выполнил свой гражданский долг, помог следствию и теперь может быть свободен — ему пора ехать в Питер.

— Э, нет, гражданин Муралов! До окончания следствия я не могу вас отпустить. Вы еще можете мне понадобиться.

Расстроенный, Сергей пошел разыскивать Олю, чтобы сказать ей, что отъезд откладывается.

Монахини все как одна твердо стояли на том, что их дорогая и почитаемая матушка не могла украсть икону. А на вопрос, кто мог желать смерти паломнице, они также дружно заявили, что среди насельниц таких нет. Наоборот, они относились к ней с уважением и любовью — ведь с ней беседовала Сама Матерь Божия.

Вопрос, куда, по их мнению, могла деваться настоятельница, поставил их в тупик. А вот отец Кондратий имел на этот счет твердое мнение: матушка вместе с иконой живой взята на небо за свою праведную жизнь, а Тася наказана высшими силами за знахарство. На вопрос, как отец Кондратий может объяснить, что ворота амбара были прижаты бревном, что исключает подобную версию, тот заявил: бревно случайно упало с горящей крыши и нечаянно подперло входные ворота. Чего не бывает по воле Божией!

Через несколько дней следователь Уголовного розыска Семен Васильевич Костиков был принят полковником N, командиром соседней воинской части.

Оказывается, несколько дней назад из части дезертировал рядовой Иван Гаврилович Степанов. Задержать его пока не удалось.

Поздней была послана ориентировка по месту жительства Степанова, откуда тот был призван в армию. Результат оказался неожиданным: рядовой Степанов Иван Гаврилович убит три года тому назад на фронте, о чем его родные получили извещение. По описанию его матери, внешность Степанова совсем не соответствовала внешности дезертира.

Поздним морозным вечером Сергей и Ольга возвращались из клуба после своих кружковых занятий. Временами срывался легкий снежок, сжимая пространство до размера кокона, который окутывал молодую пару, создавая атмосферу интимности и доверительности.