Теперь Клэр просыпается с трудом. С трудом делает домашнее задание. В суставы ей будто насыпали толченого стекла. Зубная щетка постоянно пачкается кровью, так что девушка перешла на полоскание. Соседке она сказала, что у нее появился парень. Утром за несколько минут до начала занятий Клэр выползает из кровати, быстро замазывает тональником синяки и мчится в аудиторию.

Именно поэтому она последней узнает о так называемом Волчьем законопроекте.

Клэр ничего не подозревает. Она идет по свежевыпавшему снегу, вся территория колледжа, кажется, искрится и сияет. Девушка снимает сапоги, входит в аудиторию и оглядывается в поисках Мэтью. Тот о чем-то беседует с Репробусом. Девушка замечает, что оба взволнованны. Она садится, открывает рюкзак. Профессор забирается на подиум, складывает руки на животе и мрачно здоровается со студентами. И только тут Клэр понимает: стряслась какая-то беда.

— Мы с вами, образно выражаясь, оказались на перекрестке. — Профессор ждет, пока гул в аудитории смолкнет. — Именно сейчас вершится история. И о сегодняшних событиях когда-нибудь будут рассказывать на лекциях в этом самом университете. Если, конечно, он к тому времени все еще будет существовать. Очень на это надеюсь, хотя, признаться, в глубине души и сильно сомневаюсь. Вчера в конгрессе стремительно приняли законопроект, поправку к Патриотическому акту. Причем обставили все так, как если бы это был обычный закон, не вызывающий никаких разногласий в обществе. Там много изменений по сравнению с первоначальной версией; проект этого закона не опубликовали заранее, не представили общественности. Против проголосовали только два конгрессмена. Так что теперь этот закон, скорее всего, пройдет и в сенате.

В волосах Клэр тают снежинки, теплые капли падают ей на плечи и колени. Она достает ручку, но записывать пока нечего, поэтому она просто сжимает ее в руке, словно нож.

Репробус рассказывает им, что законопроект приняли после поимки на прошлой неделе террористической группы во Флориде. Там обнаружили целый многоквартирный дом, занятый ликанами. Было изъято оружие, арестовано несколько десятков человек. Последние два года уровень безопасности в стране держится на отметке «красный», каждую неделю выявляются все новые страшные подробности. Поэтому правительство решило предпринять новые шаги, чтобы повысить безопасность.

«Безопасность» — записывает у себя в тетради Клэр, а потом перечеркивает это слово.

Репробус объясняет им, что подразумевает законопроект. В следующем году во всех удостоверениях личности в обязательном порядке будет указано, ликан ты или нет. Запрет на авиаперелеты для ликанов останется в силе на неопределенное время. Появится специальная база данных, куда занесут имена, фамилии, фотографии и адреса всех зарегистрированных ликанов; эта база данных будет доступна в Интернете. Отменят законы против дискриминации: теперь компания может уволить ликанов или отказаться их обслуживать. Подо все это подводится идеологическая база: правительство постановило, что в свете последних событий лобос превратился в главную угрозу безопасности и здоровью общества.

Репробус говорит, что таким образом руководители государства фактически одобряют и разрешают дискриминацию ликанов во всех отношениях. Одобряют систему вакцинации, предложенную этим идиотом, кандидатом в президенты, разыгрывающим из себя ковбоя.

— Я отказываюсь с этим мириться. Возможно, меня за это оштрафуют или уволят. Или даже посадят в тюрьму. Не знаю. Мне все равно. В вашем возрасте я не молчал. Но ваше поколение, как я заметил, ведет себя крайне тихо и осторожно. Вы все до омерзения вежливые. Я посоветовал бы вам выйти на улицы. Стать грубыми и наглыми. Сделать так, чтобы вас услышали. Завыть в полный голос.

После этого профессор отпускает их с лекции.

С неба на его камуфляжную форму сыплются ледяные снежинки, впиваются в кожу. Передатчик сломан, то ли пулей задело, то ли шрапнелью. Зато уцелел спутниковый навигатор. Патрик испугался, когда увидел, что тот включен. Видимо, случайно нажал на кнопку, а батарея в результате наполовину села. Гэмбл вбивает в устройство название базы (ее координаты там, к счастью, сохранились), до нее около сорока миль. Чтобы навигатор совсем не разрядился, придется включать его только раз в несколько часов. Ну ничего, Патрик постарается запомнить ориентиры, чтобы в промежутках не сильно сбиваться с курса.

Он вышел из домика час назад. Старуха до боли стиснула его руку костлявыми сильными пальцами. Отдала припрятанный пистолет. Патрик убрал его в кобуру и поблагодарил женщину, но она все не хотела его отпускать. Губы у нее дрожали, похоже, что-то она собиралась ему сказать. Патрик думал, может, предупредить его хочет или пожелать счастливого пути. Но старуха так ничего и не сказала. Просто выпустила руку, подтолкнула за порог и закрыла дверь. Патрик стоял возле ее лачуги, смотрел на пустынную равнину и чувствовал, как под одежду забирается холод, словно сквозняк из темной подземной пещеры.

Он вырос в сельской местности и, бывало, часто сидел на крыльце с бутылкой лимонада и смотрел на падающие звезды. Звездное небо, которое не затмевают городские огни, ему хорошо знакомо. Но сейчас звезд почти не видно из-за туч, в небе висит половинка луны. И Патрик чувствует себя потерянным. Даже когда милях в двадцати раздается похожий на стрекот пилы шум вертолета, он не выискивает его глазами, не пытается зажечь огонь, не размахивает руками. Здесь ему больше никто не поможет, чудеса закончились, он уже исчерпал свой лимит везения.

Снег громко скрипит под ногами, с таким звуком пес разгрызает хрупкую кость. Патрик не волнуется из-за шума, ведь кругом так одиноко и пусто. Он оглядывается и смотрит на свои следы, четко отпечатавшиеся на снегу. Если кому-то вздумается его искать, найдут в два счета.

Раненое плечо пульсирует. Патрик старается не думать о боли, надо сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Вон на том созвездии. Или на этой сосульке. До чего же красивая сосновая роща на восточных холмах, через которые ему надо перевалить. Там уже давно занимается рассвет. На небе тлеет тусклая зеленоватая полоска. Патрик как раз взбирается на холм, когда солнце вдруг буквально выскакивает из-за горизонта. На мгновение его будто ослепляет ярко-белая вспышка, нога соскальзывает, и в облаке снега Гэмбл стремительно съезжает вниз. Он чувствует себя совершенно невесомым, снежный поток несет его, лишь несколько раз юноша натыкается на камни.

Патрик опасается, не содрал ли он коросту с больного плеча. Осторожно шевелит пальцами рук и ног, проверяет, все ли в порядке, а потом выбирается из холодного сугроба, чуть не крича от радости и облегчения.

Но радость его длится недолго. Вокруг он замечает многочисленные следы от ботинок. Следы свежие, их еще не успело присыпать поземкой. Патрик наклоняется поближе и внимательно изучает их. Точно такие же, как у него самого. Сначала люди шли отдельно, потом собрались вместе и направились к той сосновой роще в сотне ярдов.

Хочется броситься вперед, увязая в снегу, позвать на помощь, догнать их, но Патрик не торопится. Целую минуту он стоит, не двигаясь с места. Что такая большая группа солдат (их по крайней мере шестеро, насколько можно судить по следам) делает здесь? Вдали от дорог, посреди пустынной местности? Может, у них специальное задание — например, уничтожить лагерь террористов. Может, их сбросили на парашютах или высадили с вертолета. Или…

В это мгновение из леса доносится пронзительный зловещий вой. Волки, кажется, оживились. Что-то привлекло их внимание.

Не осознавая, что делает, Патрик вытаскивает пистолет, бежит через заснеженную поляну, бежит через лес, стараясь не споткнуться об узловатые корни и лежащие на земле ветки.

Их легко найти, ведь они так шумят. Воют, тявкают, клацают зубами, ломятся через кусты. Они даже не слышат его шагов. Патрик останавливается на краю поляны. Что здесь происходит? Кто они? Перед ним приплясывают вокруг упавшего на колени лося одетые в камуфляжную форму мужчины. Снег на поляне весь истоптан, на нем виднеются ярко-красные кровавые лужи.