Спустя пять минут они резко сворачивают налево, на боковую дорожку. Вокруг выстроились сосны. Проселок несколько раз разветвляется и становится все уже.

Благодаря кофеину и адреналину в голове у Патрика прояснилось. «Рамчарджер» останавливается возле огороженной сеткой трансформаторной будки из рифленого металла. На вывеске значится: «Пацифи корп». От станции по вырубленной просеке тянется двенадцать высоковольтных проводов, убегают вдаль металлические опоры. Над головой гудит электричество, словно лес захватила армия саранчи. Они выходят из джипа, вытаскивают вещи из рюкзаков и рассовывают по местам оружие. Над входом в будку горит фонарь.

Мириам велит Патрику подождать и не отвечает на вопросы. Она бросает рюкзак, закидывает за спину ружье, поправляет на груди черную нейлоновую лямку и по-кошачьи ловко перелезает через сетчатый забор. Обойдя вокруг трансформаторной будки, она находит просверленную в металлической стенке дырку, из которой тянется похожий на садовый шланг провод. Мириам снимает со спины ружье, прицеливается и палит одновременно из обоих стволов. Выстрел громом отдается в ночи.

Патрик чертыхается; укрывшись за машиной, достает пистолет и оглядывается: не бросятся ли на них из леса зловещие тени. Но все тихо. Только по-прежнему гудят провода над головой да плюется искрами перебитая линия.

Гэмбл слышит шаги Мириам, она уже успела снова перелезть через забор.

— Теперь эти люди знают, что мы тут, — укоризненно говорит он.

— Теперь они не видят ни черта. Только это их сейчас и волнует.

Патрик трусит вслед за тетей Клэр в лес. Деревья затихли и будто прислушиваются к их шагам. Минут через десять перед ними уже вход в пещеры. Гэмбл бы его и не заметил, но Мириам отдергивает рукой покрытый инеем занавес из побуревших древесных побегов и исчезает из виду.

Патрик стоит на пороге и старается не думать о том страшном подземелье, которое ждет его впереди, о том, в какой невероятной ситуации он оказался и какому страшному риску подвергается. Потом набирает в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, включает фонарь и бросается в темноту.

Клэр хотела попасть ножницами ему в горло. Но Пак двигался быстрее, чем она ожидала, и успел вовремя отпрянуть. Этим он спас себе жизнь, но совсем увернуться от удара не смог. Ножницы попали в мягкое место под подбородком, прошили пасть и вонзились в нёбо. Пак кричит от боли, но приглушенно, ведь он не может даже открыть рот.

Вытаращив глаза, ликан отступает, и у Клэр в кулаке остается клок его шерсти. Медленно-медленно дрожащими руками он вытаскивает ножницы из раны. Кровь стекает по его шее и капает на песок. Ножницы летят прочь и со звоном отскакивают от стены. Пак осторожно открывает пасть и гневно оскаливает острые клыки.

И в этот миг гаснет свет.

Войдя в пещеру из зимнего леса, Патрик сперва изумляется, как тут тепло. Они с отцом иногда ходили в спелеологические походы в калифорнийские лавовые пещеры. Гэмбл вспоминает, как надевал каску, как дотрагивался до сталагмитов, проползал под низкими сводами. Кажется, что это было давным-давно, в другой жизни. Да, именно тогда он и услышал, что в пещерах круглый год одинаковая температура, около десяти градусов Цельсия.

Сладковатый запах каких-то грибов мешается с запахом плесени и гуано. А еще пахнет серой. Серные соединения кое-где окрашивают стены оранжевым и желтым. Свистит ветер, капает вода, и он едва слышит Мириам, которая велит не отставать. В одной руке каждый из них держит фонарик, в другой — пистолет. Лавовый коридор уходит вниз. В свете фонаря стены кажутся черными, лишь кое-где белеет лишайник, ярким пятном светится серное отложение или вспыхивает кварцевая жилка. Свисающие с потолка сталактиты до ужаса похожи на клыки.

В одном кармане у Патрика нож, в другом — запасная обойма. Дыхание вырывается изо рта облачком пара. Поскрипывают две кобуры на поясе, позвякивают застежки на рюкзаке. Кажется, будто они страшно шумят. Несколько раз Гэмбл спотыкается, шагая по базальтовым обломкам, но не падает. Мириам сердито оглядывается, и он шепотом извиняется. Страх похож на рой притаившихся под кожей ос, которые перебирают лапками, поводят жалами и расправляют крылышки.

Вот только что перед ней был Пак, а уже в следующий миг все погружается в темноту. Может, Клэр умерла? Может, он бросился на нее и вырвал сердце из груди? Или сверху упал кусок скалы и размозжил ей голову? Или тело решило наконец, что с него хватит, и просто отказалось существовать дальше.

А потом до нее доносится полный боли звериный вой. Значит, она жива, пока еще жива. Но смерть подошла совсем близко. Клэр очутилась с ней рядом в этой пропахшей серой тьме, глубоко в каменной толще. И медлить нельзя, иначе эта тьма станет ее могилой.

Девушка пытается понять, где именно находится. Она же не успела никуда отойти и должна по-прежнему стоять лицом к тоннелю. Вытянув руку, Клэр шагает в сторону, и в конце концов пальцы касаются скальной стенки. Вот и поворот. Она машет ладонью перед лицом, будто бы раздвигая паутину. Нужно высоко поднимать ноги, чтобы не споткнуться об обломок скалы. Пока можно шуметь, Пак завывает от боли и ничего не слышит.

Клэр идет по коридору, широко раскрыв глаза. Но видит она сейчас не глазами, а пальцами, именно они нащупывают путь вперед, словно осторожные кроты. Вой позади стихает, а потом и вовсе смолкает. Но тишина пугает Клэр намного больше. Она старается не шуметь, однако в спешке то и дело запинается о булыжники, от ее прикосновений со стен сыплются камешки.

Теперь нужно считать повороты — налево, снова налево. Там, где от тоннеля ответвляются боковые ходы, Клэр чувствует на лице холодное дуновение сквозняка. Она едва не падает, наткнувшись на первую ступеньку лестницы, и неуклюже лезет вверх. Вот бы знать, сколько всего ступенек. Кто угодно может накинуться на нее из темноты. Через минуту нога повисает в пустоте: лестница закончилась. Теперь зал с корнями на потолке. Здесь шаги и дыхание отдаются не так громко. Проще всего, конечно, было бы пойти вдоль стены, но Клэр не помнит, есть ли здесь еще какие-нибудь коридоры, а рисковать нельзя: можно пойти не туда и забрести еще глубже в толщу горы. Компьютерная комната прямо. Девушка решает довериться интуиции. Внезапно свисающие с потолка корни дотрагиваются до нее своими сухими языками, и Клэр вскрикивает от неожиданности. Пахнет землей.

Вокруг непроглядная, чернильная тьма глубокого каменного подземелья — подземелья, в котором человеку не место. Ядовитая тьма просачивается внутрь, заполняет легкие Клэр, мышцы ее наливаются тяжестью. Хочется лечь на землю, свернуться калачиком и ждать конца. Ведь конец неизбежен: за ней по пятам крадется зверь, оскаливший острые клыки.

Клэр останавливается и прислушивается. В темноте кто-то двигается. Слышен шелест. Раздаются шаги. Неизвестный тихо ступает по камням, по песку, все ближе, громче. Подстегнутое темнотой воображение рисует жуткие картины: это не Пак крадется за ней, а тот мужчина в клоунской маске, с черными провалами глаз, с губами цвета сырого мяса. Он найдет ее по запаху, а потом распахнет пасть и проглотит.

Внутри ярится и просится на свободу волк, но девушка пока сдерживает его. После трансформации она превратится в дикое, не способное думать животное, которое в панике может начать бросаться на стены.

Она изо всех сил старается хоть что-нибудь увидеть. Будто силой воли можно заставить себя видеть в темноте. Глаза ноют от тщетных усилий. Где-то насмешливо лает Пак. Невозможно понять, насколько он близко, в пяти ярдах, пятнадцати или пятидесяти. Его голос отражается от сводчатых стен, от зубастых потолков, несется по подземным тоннелям и залам, расходящимся вокруг во все стороны.

И вдруг совсем рядом раздается булькающий от крови голос:

— Я тебя чую, красотка.

Клэр вскрикивает.

Патрик не знает, сколько времени они провели под землей. Наверное, около часа. Вокруг постоянно раздаются какие-то звуки: то захлопает крыльями летучая мышь, то зашелестит песок, то где-то в тоннеле рухнет с потолка камень. Один раз в луче фонаря мелькает чья-то тень с красными глазами и исчезает в темноте.