Черненко стал лихорадочно искать себе опору, чтобы не оказаться в заложниках у Горбачёва, который, как ему казалось, уже слишком близко подобрался к трону, что становилось опасным. Выход нашёлся немедленно. Его подсказал, видимо, кто-то из друзей Романова: приблизить к себе опального ленинградца, дать ему возможность вновь вырваться вперёд, стравить претендентов и ещё некоторое время спокойно почивать на лаврах, увлечённо наблюдая за исходом борьбы. К этому времени Горбачёва уже довольно активно поддерживал Запад.

Особые отношения у него сложились с премьером Великобритании. «Железная леди» чрезвычайно благоволила к молодому коммунистическому лидеру. Отношение зарубежных политиков к Романову было более прохладное, хотя его принимали с уважением, Григорий Васильевич вёл себя всегда независимо, высказывал нестандартные суждения, не заискивал и не искал популярности.

Романов с официальным визитом посещает Финляндию. Это было свидетельство возвращающегося доверия к нему. Он встречает официальные правительственные делегации. На Пленуме ЦК Григорий Васильевич находится рядом с генсеком, оттерев в сторону Горбачёва. Пленум был посвящён сельскому хозяйству, направлению, которое в течение нескольких лет курировал Горбачёв, однако выступить ему так и не дали. К слову сказать, сельское хозяйство Михаил Сергеевич благополучно заваливал, в отличие от Романова, курирующего промышленность и ВПК. На пленуме выступили Тихонов и Черненко, ратовавший за освоение новых земель и ирригацию, что впрямую противоречило взглядам Горбачёва.

Соперничество Горбачёва и Романова порой доходило до гротеска, до курьёзов. Во время вручения ордена Ленина А.А. Громыко по случаю его семидесятипятилетия вокруг Черненко подобострастно увивался Горбачёв, в газетах же, вышедших на следующий день, рядом с Константином Устиновичем находился Романов.

Шансы Григория Васильевича стали расти. Особенно после поездки Горбачёва в Великобританию, где он был всячески обласкан вместе со своей супругой, которая тенью следовала за мужем. В Кремле столь тёплый приём в капиталистической стране многим не понравился.

Внезапная кончина Устинова нарушила планы Романова.

Сейчас трудно сказать, какие политические махинации прокручивал в это время Горбачёв, но только положение дел, расстановка сил в Политбюро резко изменились в пользу Михаила Сергеевича. Его теперь поддерживали Тихонов, Громыко, Воротников, Шеварднадзе, Чебриков, Алиев и другие. Романов вдруг оказался совсем один, на его стороне были лишь Кунаев и Черненко, Щербицкий занимал двойственную позицию. В идеале ему не хотелось ни того ни другого. В этой ситуации у Романова был один выход — немедленно найти себе замену, чтобы противопоставить Горбачёву другого, нейтрального человека, и ещё на некоторое время продлить безвластие. Этим человеком оказался Гришин, многомудрый политик, имеющий и связи в среднем эшелоне, и вес в Политбюро. И всё же расстановка сил была, увы, не в пользу Романова. Четверо против шестерых. Слабеющий генсек всё же попытался переломить ситуацию, он дважды появлялся на телеэкране, один раз в своём кабинете, другой раз на избирательном участке. Его сопровождал Гришин, как бы подчёркивая свою преемственность. Константин Устинович был бледен, его шаг неуверен, дыхание прерывисто.

Десятого марта Черненко умер. А на другой день главой советского государства стал Горбачёв. Теперь уже ничто не могло ему помешать. Все те, кто стоял на его пути, были повержены, хотя он ещё вернётся к ним, он никогда никому не прощал, он будет мстить им, уже безвластным, будет мстить до тех пор, пока не удовлетворит своё тщеславие, жажду мщения, пока не отомстит за собственную трусость и бездарность.

Кто играл Горбачёвым, чья невидимая рука вознесла его на вершину власти?

В. Болдин:

— Горбачёва не жаловали многие члены Политбюро и откровенно не любила часть областных руководителей, которым нелёгким многолетним трудом удалось подняться до вершины областного или краевого уровня.

Неудивительно, что с первых дней вхождения Горбачёва в Политбюро ЦК появились силы, выступающие против «курортного секретаря». Многие члены Политбюро, секретари ЦК не очень верили Горбачёву, боялись, что его приход к власти изменит расстановку сил. Поэтому кое-кто в качестве перспективного лидера ещё при Андропове начал двигать Г.В. Романова. Он был их круга человек, проверен и испытан, наполеоновских планов не имел. Была в этом выдвижении Романова и убедительная логика. Григорий Васильевич много лет возглавлял ленинградскую партийную организацию, неплохо знал оборонную промышленность, был достаточно заметным человеком. Его поддерживали, помогали, но он оказался не готовым к аппаратной работе секретаря ЦК. Г.В. Романов никак не мог подняться до уровня общегосударственных проблем и долго оперировал масштабами крупного города и области. Не был он ни ярким политическим деятелем, ни красноречивым оратором и на заседаниях Политбюро, Секретариатах ЦК больше отмалчивался. Но у Романова были и могущественные противники. Почувствовав его неизбежный приход в ЦК, возможность встать во главе партии, против него развернули тонкую закулисную борьбу, распускали различные, подчас невероятные слухи.

Коварную роль сыграла байка о том, что Григорий Васильевич ещё в Ленинграде на свадьбе своей дочери разрешил пользоваться дворцовыми хоромами и царской посудой. Этот хорошо продуманный и заведомо ложный провокационный слух ещё долго гулял по различным коридорам власти и в домах обывателей. И уже лет десять спустя борцы с партией и привилегиями вытащили его на поверхность. Когда же парламентская комиссия Верховного Совета РСФСР проверила эти факты, то оказалось, что вся свадьба состояла из двенадцати человек, была она на даче Романова, да он в ней практически не участвовал, поскольку в семье произошёл некоторый конфликт, и Романов поднялся к себе в кабинет, где был один. Разумеется, ни о какой музейной посуде речи идти не могло.

Но ставшие известными подлинные факты печать не захотела опубликовать. Об этом докладывалось Горбачёву руководством Верховного Совета РСФСР, говорил о результатах проверки и я, предлагая дать сообщение в печати. Но такого желания генсек не проявил. Отстаивать истину в отношении своих соратников Горбачёв, руководство ЦК КПСС уже не хотели. Так и ушёл он на пенсию незаслуженно оскорблённый, обиженный и не пытавшийся бороться с клеветой, в распространении которой действовала чья-то мастерская рука, и, возможно, не одна.

По мере того как я проникал в кухню политической стряпни, узнавал новые факты, мне всё более очевидной становилась крупная и тайная игра за престижные места в руководстве нашей страны, и прежде всего за трон генсека. В середине 80-х годов действовали разные силы, которые стремились занять ключевые позиции. И в этой борьбе правил не соблюдалось. Нельзя исключать и того, что в расстановке ключевых фигур на Олимпе, устранении возможных претендентов действовали не только отечественные спецслужбы. И в эти жернова, может быть, случайно попал Г.В. Романов.

Е. Разумов:

— Г.В. Романов — опытный и энергичный работник с крепкой закалкой. Школе жизни, которую прошёл Романов, можно позавидовать. С первых дней Великой Отечественной войны находился в действующей армии на Ленинградском, 3-м и 2-м Прибалтийских фронтах. Принимал участие в прорыве блокады Ленинграда. В действующей армии стал членом КПСС.

После войны работал в Ленинграде конструктором, парторгом на судостроительном заводе, первым секретарём райкома, секретарём горкома и обкома, вторым секретарём обкома. В 1970 году возглавил Ленинградскую областную партийную организацию. На всех постах проявил себя с положительной стороны. В бытность его первым секретарём обкома ленинградцы активно решали вопросы ускорения научно-технического прогресса. Здесь возникли и окрепли первые в стране производственные объединения (фирмы), получило распространение комплексное планирование социально-экономического развития на предприятиях, внедрялись эффективные формы подготовки квалифицированного пополнения рабочих кадров. При деловой шефской помощи промышленности шли позитивные процессы в сельском хозяйстве. В Ленинграде с большим уважением относились к Романову.