Вставшие на пост разведчики Савельева нервно крутили головами — всех не оставляло ощущение упершегося в затылок взгляда. Но трава высотой по пояс взрослому человеку ничего живого не содержала, вернее, ничего теплокровного, о чем со всей уверенностью сообщала чуткая аппаратура и Журжик, авторитетно заявивший, что на четверть дневного перехода (а это без малого десять километров в любую сторону) не осталось никакой опасной живности.

И аппаратура, и знающий в этих краях каждую кочку объездчик-мегакот оказались правы — трава волновалась, потому что сквозь неё двигалась целая армия насекомых, занятая «обходом окрестностей» — тараканы продолжали начатое дело с присущей им неудержимостью.

Бич этих мест — ужасные волки, едва увидев пришельцев, дружно собрались мигрировать в теплые края, предгорья или даже на острова — лишь бы сбежать от начавшейся незнакомой суеты. Тех, что промышляли подальше, предупредили с помощью воя — что ни говори, но взаимодействие у этих разбойников налажено, да и соображалка работает.

Грызуны и прочие суслики столь развитым нюхом на неприятности не обладали, так что тех что помельче «Дикая охота» походя сожрала — не помогли им даже глубокие норы с запасными выходами, а остальных — травоядных — отогнала подальше.

Не пожелавшая «отгоняться» парочка престарелых шерстистых носорогов пополнила собой номинацию на премию Дарвина. Многотонные туши «живая волна» инсектов сожрала, не снижая хода и не оставив после себя даже костей — в дело пошло всё, осталась только парочка отполированных рогов посреди пятачка вытоптанной травы. А вот «крестники» Нах-Наха — дикие «кабанчики»-деодонты — показали себя существами не только разумными, но способными очень быстро перебирать копытами, унося свои полутонные тушки от охотников до диетической свининки. Впрочем, они и сами питаются отнюдь не корешками с желудями.

Одним словом — появление на Прерии столь эффективного и прожорливого «универсального хищника» грозило уникальной биосистеме планеты немалыми потрясениями — еще одна головоломная задачка для «министра по инопланетчикам».

В лагере же «эвакуированного» интерната, где даже не подозревали о проводимой в это время «санитарной обработке» прилегающей территрии, проходил всеобщий послеобеденный и послестрессовый расслабон. Но продолжался он недолго. Это не обременённые властью могут себе позволить, набив пузо, поваляться минут пятнадцать в тенечке палатки. Начальству же ни минуты не даст полежать осознание перспективы не выполненных работ: две сотни человек под открытым небом, да еще на такой «гостеприимной» планете, где без заряженного жаканом или картечью ствола не ходят даже в собственный сортир, не говоря уже о том, чтобы заглянуть на чай с кренделями к соседу через улицу… словом — непонятно, что делать. Срочно обустраивать прибывших прямо тут, или развезти их по здешним школам? Или в Ново-Плесецк? Или по посёлкам? Или всё вместе? Ни у кого пока не оформилось на этот счёт никакого мнения — уж очень внезапно всё произошло.

Федька почесал бестолковку и придавил гадкую мыслишку: «а чего собственно это должно меня волновать? Начальства сюда съехалось достаточно — пусть и…». Тут и щелкнуло, не в голове разумеется, а в динамике рации — кто-то из наблюдателей привлекал внимание:

— Седой Главному — срочно нужно присутствие на восточном посту, — в голосе разведчика чувствовалась некоторая… озабоченность, пожалуй. Скажем деликатно.

Федька со Степаном переглянулись определяя: «А, собственно, кто тут главный?» после чего тиран и деспот облегченно откинулся на горку затянутых в камуфляж мягких тюков, а «главный по тарелочкам и их водителям» рванул в сторону противоположную от солнца.

— Принято… — автоматически буркнул новоиспеченный министр.

Как оказалось, для того чтобы понять суть проблемы, совсем не надо куда-то идти, достаточно просто встать. Прямо в их сторону пёрло целое стадо альдебаранских тараканов. От одного взгляда на то, как зеленое море травы сменяется тусклым блеском панцирей, холодело в животе и чуток пониже, а коротко стриженные волосы норовили скинуть с головы бейсболку.

Неспешно вышагивающие позади этой волны долговязые фигуры придавали законченность композиции «прорыв Инферно» — впереди волна уничтожающих все живое мелких демонов, а за ними следуют повелители ужаса…

— Ну я ж тебе говорил — они тарая…траявед… тра-во-яд-ные! — по слогам заявил звонкий мальчишеский голос, разом разрушив всю иллюзию. Резко обернувшись на звук в поисках того, кому принадлежит столь радикальное мнение по части инопланетной биологии, Федька обнаружил белобрысого мальчишку лет девяти солидно втолковывающего свою точку зрения сжимающей цветастый рюкзачок девочке лет шести.

— А то — «зажарят… съедят сырыми…» — испугано пропищал мальчишка явно передразнивая кого-то намного более опасливого чем он, — Нужна ты им, они вот — пасутся!

Удивительно, но глаза подтверждали столь парадоксальное утверждение. Стоило перестать выпучивать их от страха, как тут же стало заметно что двигались «атакующие порядки» со скоростью прям-таки черепашьей, видимо им сильно мешали раздутые и волочащиеся по земле брюшки. После себя это воинство оставляло некое подобие английского газона — вся трава была срезана на высоте ровно пары сантиметров от земли. Хоть организуй международный турнир по гольфу. Или межпланетный?

Тряхнув головой, чтобы выбросить из нее совершенно еретические мысли о будущем Прерии, как межпланетного спортивного центра по игре в гольф, крокет и мотофутбол, Федька попытался сосредоточится на текущем моменте.

— Не стрелять, — прошипел он в общий канал, — и вообще, внимательно смотрим по сторонам — у инсектов явно появился ответственный за управление.

И правда, действия тараканов разительно изменились — обычной муравьиной толкотни и беготни не наблюдалось, каждый действовал будто по индивидуальной программе, но в рамках замысла невидимого режиссёра-хореографа. Тут тараканы, словно взявшись проиллюстрировать последние слова, выполнили классический поворот «все вдруг» практически чисто (два звука столкновения костяных бошек не в счет) и пошли по дуге с лагерем в центре.

Одновременно с этим произошло четкое массовое перестроение и все увидели что следом за расчищавшими степь от растительности «коровами» в несколько рядов шли… ну пожалуй вернее всего стоит назвать их «копателями». Впрочем «рядом» такое построение вряд ли стоило называть. Самый крайний справа шел вообще один. Несколько раз взмахнув костяными ножами верхних конечностей, он одним махом вырезал кусок дерна размером где-то метр на метр и, прижав его к груди, убежал вперед обгоняя «коров» чтобы, замкнув круг вокруг лагеря, пристроиться в конце колонны копателей. Стоявший в шеренге за ним делал шаг вперед, несколькими взмахами рыхлил новый участок и сдвигал получившуюся кучку влево, где её подхватывал следующий, идущий на полшага сзади, потом следующий и следующий — по краю лагеря стремительно вырастал вал из выброшенной земли.

Следующий ряд был короче на одну особь, следующий — еще на одну. Вокруг лагеря как бы двигался «тупой треугольник», снимавший почву на глубину сантиметров тридцать-сорок. А сзади, «бегуны с дерном» аккуратно выкладывали свою ношу по внешнему фасу вала и строились в новый «треугольник», отличавшийся от первого только тем, что в ширину в нем было на одну особь меньше.

Это долго описывать словами, но в реале покрытые панцирями ребятушки перли вперед с неутомимостью локомотива и со скоростью около полуметра в секунду. Только земля летела из-под зазубренных костяных мечей. Четкость и слаженность действий прям-таки завораживала. Даже приличных размеров помехи, вроде попавшегося на пути громадного валуна не вызывали сбоя в этом нечеловечески четком механизме — «завязших» на препятствии сменили особи из резервной группы, и строй пошел дальше. А валун практически мгновенно подкопали, просверлили насквозь, раздалась серия похожих на пушечные выстрелы тресков, и «муравьишки» бодро потащили в сторону куски камня, бывшего неодолимой преградой.